Вот там Франсуа и увидел его снова.

Можно было бы счесть это волей случая или судьбы, но Кемперле один из тех небольших городов, где вы быстро привыкаете на каждом шагу встречать всевозможных знакомых.

Франсуа сразу же узнал его высокий нескладный силуэт. Людовик облокотился на парапет, повернувшись к Лейте, примерно в том месте, где у него самого закружилась голова. Вместо дождевика на нем была заношенная военная куртка. Над ним витало облако сигаретного дыма.

Франсуа легонько потряс за руку Матильду и сделал знак в его направлении:

— Это он.

— Кто «он»?

Ее взгляд блуждал в пустоте.

— Людовик — молодой человек, который помог мне вчера.

Она наконец его заметила.

— Так теперь у него есть имя?

— А разве я тебе не говорил?

— Нет. Или я уже начинаю терять память.

— Подожди меня здесь минутку.

— Франсуа! Ты же не собираешься?..

— Верь мне.

Оставив Матильду в машине, он медленно прошел два десятка метров, отделявшие его от Людовика, даже не представляя себе, что собирается делать.

— Вы меня узнаете?

Молодой человек повернулся и вынул изо рта сигарету. На его губах промелькнула улыбка. Волосы пепельного цвета были острижены почти «под ноль» — Франсуа представлял их себе гораздо длиннее и разлохмаченными. Он был небрит, но волосы на подбородке были такими светлыми, что казались лишь чем-то вроде юношеского пушка.

— Человек со спущенной шиной.

— Я увидел вас издали и… захотел подойти поздороваться.

Франсуа показалось, что собеседник еле заметно наклонил голову, но это могло быть и непроизвольным нервным тиком. Он знал, что с этим человеком нечего и надеяться затеять разговор. Затем, так же неловко, как и в прошлый раз, он вынул бумажник.

— Мне бы хотелось вам… компенсировать то, что я недодал вчера.

И тотчас же он пожалел о своих словах. «Вам компенсировать»… Неужели он не мог найти выражения получше?

— Вы мне уже заплатили. Я вам оказал услугу, вот и все.

Франсуа убрал бумажник, чтобы заранее не обижать своего собеседника.

— Послушайте, так получилось, что в последнее время у меня небольшие проблемы со здоровьем и я больше не в состоянии заниматься своим садом, как раньше.

— Вы хотите меня нанять, да?

Эти слова были произнесены все тем же безразличным тоном, в котором не слышалось никакого особенного воодушевления.

— Если вы свободны для некоторых садовых работ, то окажете мне услугу. Ничего особенно сложного: лужайка нуждается в том, чтобы ее подстригали, живые изгороди ничего не будут иметь против хорошего ухода…

Во взгляде молодого человека что-то изменилось. Без сомнений, он предпочитал «говорить о делах», чем терпеть этот ужасающий снисходительный тон, в который Франсуа позволил себе впасть.

— Завтра.

Франсуа нахмурил брови, не совсем уверенный, что хорошо его понял.

— Вы готовы начать завтра?

Людовик поднял глаза к небу и указал пальцем куда-то вверх.

— Два дня хорошей погоды… так говорится в метеопрогнозе. Надо этим воспользоваться для садовых работ.

— Значит, договорились.

Франсуа протянул ему руку. Перед тем как протянуть ему свою, Людовик с сомнением взглянул на него. Его рука была влажной, неуверенной, но ладонь и пальцы оказались крепкими как дерево.

— Я сейчас покажу вам, где живу.

Франсуа воспользовался своим пропуском, чтобы на обороте записать адрес лонжера.

— Это недалеко отсюда, около пятнадцати километров. Полагаю, вам есть на чем доехать?

— Не беспокойтесь об этом.

— У вас есть мой номер в случае, если… Дом немного в отдалении, но его не так трудно найти, а что касается расходных материалов, у меня есть все, что нужно. Даже куча инструментов, которыми я никогда не пользовался.

Молодой человек посмотрел на картонку, сощурившись, как если бы ему было трудно разобрать почерк. У Франсуа это вызвало некоторое раздражение: он специально постарался писать разборчиво.

— Я начинаю рано.

— Приходите во сколько вам удобно. Мы не любители вставать поздно.

Он ответил уже знакомым еле заметным кивком, положил картонку в карман куртки и снова повернулся к реке.

— Вы уже рассказали друг дружке всю свою жизнь?

Во взгляде Матильды явственно читалось беспокойство. Франсуа непроизвольно занял оборонительную позицию.

— Людовик завтра придет, чтобы заняться нашим садом.

Ее это покоробило.

— Что? Ты его позвал? Ты мог бы, по крайней мере, поинтересоваться моим мнением!

— Он оказал мне услугу, и я отвечаю ему тем же самым.

Матильда схватила его за руки.

— Франсуа, мы же его совсем не знаем. Что на тебя нашло? Я не хочу незнакомых людей в доме!

— Не настолько он уже и незнакомый. На вид он вполне хороший, сама убедишься. И потом, ты же сама хотела, чтобы я нанял садовника.

Матильда застыла с открытым ртом; судя по всему, эти аргументы не показались ей такими уж забавными.

— Профессионального садовника! Я говорила о ком-то, кто хорошо владеет этой профессией. И вовсе не о первом фактотуме[5], встреченном на обочине дороги!

Он не мог удержаться от смеха.

— Ты находишь это смешным?

— Извини. Меня рассмешило слово «фактотум».

— А кто он еще, по-твоему?

— Да, я не уверен, что он такой уж профессионал. Полагаю, это что-то попроще.

— Ты хочешь сказать, попроще в плане умственных способностей? Что за лакировка действительности!

Франсуа украдкой бросил взгляд в сторону Людовика. Тот даже не пошевелился. Его силуэт сливался с тускло-серыми фасадами домов на противоположном берегу.

— Нет, всего-навсего простой человек. Во всяком случае, он произвел на меня именно такое впечатление.

Безусловно, Людовик предупредил его, что начинает работать рано, но Франсуа даже представить себе не мог, что тот заявится к ним раньше восьми утра.

У Франсуа Вассера всегда была привычка вставать с первыми лучами солнца. Когда он еще работал, то после скромного раннего завтрака закрывался у себя в кабинете, чтобы править статьи и готовиться к лекциям. Матильда, как и он, не любила допоздна валяться в кровати. Ей нравилось завтракать в городе, в своем III округе, чтобы пораньше приехать в галерею и еще до открытия распорядиться текущими делами. И они не считали нужным менять заведенные однажды привычки.

Франсуа и Матильда даже не слышали, как он пришел. Они сидели за столом в кухне, когда Матильда так и подпрыгнула на месте:

— Там, снаружи, кто-то есть!

Франсуа сидел спиной к окну. Отложив свой журнал, он быстро встал, чтобы выглянуть во двор.

— Нет, никого.

— А я тебе говорю, что видела, как кто-то прошел.

— Подожди здесь, я сейчас посмотрю.

На пороге дома не было ни души, но, сделав несколько шагов, Франсуа удивился, заметив Людовика перед мастерской Матильды. Одетый в ту же потертую куртку, что и вчера, он прижимался лицом к застекленной двери, закрыв лицо руками с двух сторон, чтобы загородиться от утреннего света.

— Людовик?

Тот повернулся к нему, даже не попытавшись как-то объяснить свое поведение, как будто не было ничего естественней, чем заявиться к кому-то, не предупредив, и подглядывать в окно. Конечно, Франсуа отпер цепь, преграждающую вход на его территорию, но ему даже в голову не могло прийти, что молодой человек не предупредит о своем появлении телефонным звонком.

Не особенно торопясь, Людовик приблизился к нему. По его безмятежному лицу можно было понять, что он не собирается каким-то образом объяснять это недоразумение.

— Вам бы следовало позвонить, — с раздражением в голосе произнес Франсуа.

Казалось бы, он выразился достаточно ясно, но Людовик воспринял его слова с тем же безразличием, чуть заметно пожав плечами, будто говоря: «Ну да, следовало бы позвонить, тогда меня ждал бы более теплый прием».