Однако, несмотря на потрясение, Галеран понимал, что судьба улыбнулась ему. Ему доставался огромный замок и обширные земли вокруг, и вскоре он должен был стать их полноправным хозяином, ибо хвори не отпускали лорда Фалька. Единственной ложкой дегтя в этой бочке меда была его нареченная супруга.

Леди Джеанна отнюдь не скрывала, что предпочла бы выйти замуж за другого — за Раймонда Лоуика. Высокий красавец Раймонд был оруженосцем ее отца и уже прославился по всей округе как искусный воин. По настоянию отца она смирилась с тем, что ее мужем станет Юстас Бром, такой же высокий и красивый, как белокурый Лоуик, и столь же доблестный боец.

Но она вовсе не собиралась идти замуж за тщедушного юнца.

— Я тебя старше на целых два месяца, — вот, кажется, первое, что Галеран услышал от своей невесты.

Он знал, как обращаться с девочками: у него были сестры.

— Значит, ты точно умрешь раньше.

Но голос его дрогнул, и он дал бы на отсечение правую руку, что это совсем не точно, ибо она не его сестра. О нет, она была таинственным и непонятным созданием, эта женщина, которая вскоре должна стать его женой.

И вот уже под пристальным взглядом тридцати лордов, съехавшихся в Хейвуд со всей Нортумбрии, Галеран и Джеанна обменялись клятвами и подписали необходимые бумаги. По окончании процедуры их отослали в дальний конец залы посидеть вдвоем, пока довольные соседи пили за их здоровье. Оба были разодеты в шелка и увешаны золотыми украшениями, но Джеанна держалась так, будто каждый день носит подобные наряды, а Галеран чувствовал себя скованным, ибо впервые в жизни был одет столь пышно.

Его черные волосы тщательно подстригли; светлые волосы Джеанны, как видно, никогда не знали ножниц. Бледно-золотой поток шелковистых прядей свободно низвергался по хрупким плечам и спине к стройным бедрам. Галерану, все родичи которого были темноволосы, это показалось настоящим чудом, но чудом опасным, как молния, водопад или огонь дракона.

Опасным, но никак не желанным.

Галеран был смуглокож, так как семья его не так давно перебралась на север Англии с юга Франции, где солнце жаркое и щедрое. Джеанна, напротив, была уроженкой здешних холодных мест. Ее гладкая, как шелк, полупрозрачная нежная кожа не была знакома с настоящим солнцем; и, хотя алые губы обещали дарить тепло, ясные синие глаза были льдисто-холодны.

Она тряхнула головой, и золотые пряди зазмеились, точно живые.

— Я намеревалась выйти замуж за мужчину. Даже твой брат был бы лучше, чем ты.

— Мой брат предпочел служить господу, — парировал он, надеясь, что она поймет его невысказанный намек на то, из-за чего Юстас решил отринуть жизнь в миру.

Она сжала губы и выразительно посмотрела на него сверху вниз.

— Думаю, скоро и тебя призовет господь. Ты не похож на тех, кто умеет сражаться.

Это замечание заставило Галерана с удвоенным воодушевлением упражняться и закалять свое тело. Да, он невелик ростом, но может еще подрасти. Конечно, ему никогда не стать таким же высоким, как отец и старшие братья, но он еще перерастет Джеанну. Кроме того, несмотря на малый рост, он уже достиг немалых успехов в фехтовании и верховой езде и, сам того не сознавая, вознамерился доказать Джеанне, что она выходит замуж вовсе не за монаха.

Всем этим он занимался охотно и с удовольствием, если только свидетелем его ратных забав не оказывалась нареченная невеста.

Как-то раз она долго наблюдала за его упражнениями с мечом, а потом проронила:

— У тебя левая рука слабее правой.

Он резко обернулся, стряхивая с волос капли пота.

— Конечно. У всех слабее левая рука, и у тебя тоже.

— У меня — нет, — надменно улыбнулась Джеанна. — Я левша.

— Дьявольская мета, — буркнул он, поддавшись известному предубеждению против леворуких.

— Дурак ты, — фыркнула она, тряхнула волосами и пошла прочь.

Галеран пожал плечами и вернулся к своим занятиям, довольный, что на сей раз победа осталась за ним.

Вероятно, из-за этого Джеанна решила действовать иначе и как-то подстерегла его в пустой конюшне.

— Галеран, мы ведь скоро поженимся, а ты меня еще ни разу не поцеловал.

Он неуклюже отступил назад.

— Не хочу я с тобой целоваться.

— Хочешь, хочешь. — Она склонила голову набок и с улыбкой заглянула ему в лицо. — Или, может, ты просто не умеешь целоваться?

Он почувствовал, как вспыхнуло его лицо.

— Я-то умею, а вот тебе таких вещей знать не подобает.

— Тебе бы это было удобно, правда? — хихикнула она. — Тогда я не могла бы судить, умеешь ли ты. — И, моментально забыв о ехидстве, вдруг томно вздохнула, приблизилась к нему, положила ладошку ему на грудь. — Если бы ты научился целоваться как следует, Галеран, возможно, я позволила бы тебе и кое-что еще… Или этого-то ты и боишься?

Она надушилась; смутный запах, цветочный и вместе с тем пряный, исходил от ее кожи, словно предостерегая о чем-то.

Почему-то Галерану стало страшно, и он отпрянул.

— Попридержи язык, Джеанна, не то когда-нибудь я поколочу тебя.

Она опять засмеялась.

— Сначала подрасти немножко.

Разъяренный, он рванулся к ней, но она упорхнула, все еще смеясь ему в лицо. Он мог бы догнать ее, но вовремя совладал с собой. Скоро он будет мужем Джеанны, но пока не имеет на нее прав.

Мысль о супружеских правах навела его на менее приятные размышления — о супружеских обязанностях. До свадьбы оставалось каких-нибудь четыре месяца, а он — Джеанна, увы, была права — до сих пор не знал, что ему придется делать тогда. То есть, конечно, знал понаслышке. Ему случалось время от времени заставать старших братьей с девушками, но сам никогда не делал ничего подобного. До помолвки он не особенно интересовался женщинами, а после ни на день не отлучался из Хейвуда. Заводить же шашни со служанками в доме будущей жены он считал предосудительным.

Но, справившись с уколами совести, Галеран стал потихоньку тискать игривых молоденьких служанок. Это оказалось довольно приятным занятием, сопровождавшимся другими волнующими, доселе незнакомыми ощущениями, и близость податливого девичьего тела опьяняла, теплый блеск в глазах женщины кружил голову, дурманящий запах женского тела будил его собственную плоть.

Смущенный, Галеран старался не придавать этому особого значения — подобные мысли казались ему неприличными. Однако он все чаше подумывал о том, что стоит наведаться в Бром, где, как он знал, нашлись бы сговорчивые девушки.

Но как-то раз Джеанна увидела Галерана в тот момент, когда у него на коленях сидела хорошенькая молочница. Несмотря на пронзившее его чувство вины, Галеран заметил ярость, горевшую в глазах нареченной супруги. Только тогда он осознал, что и сам хотел быть застигнутым Джеанной; он даже был доволен, что это рассердило ее. Он вскочил на ноги и торопливо отослал девушку, не забыв наградить ее игривым шлепком пониже спины.

Джеанна, как и следовало ожидать, быстро справилась с гневом.

— Я вижу, ты не теряешь времени даром, — словно бы между прочим заметила она. — Надеюсь, до свадьбы ты успеешь освоить все главные уроки?

— Не о чем волноваться! Сделаю, что положено, ты и оглянуться не успеешь, как забеременеешь…

— Ах ты хвастун! Смотри, чтобы я не посмеялась над тобой. — И она показала зубки.

— Если ты надо мной не станешь смеяться, то и я не буду тебя высмеивать.

На этот раз он, кажется, одержал верх. Джеанна сердито вспыхнула и умчалась прочь.

Но на самом деле, быть может, выиграла она, потому что Галеран обнаружил, что ему не хочется огорчать ее, и прекратил забавляться с девушками. При этом мысль посетить Бром, где он мог бы как следует подготовиться к неожиданностям брачной ночи, все не оставляла его.

На первый взгляд ничего сложного в том, что ему предстояло, не было; он хорошо знал, как действовать. Однако многие вещи, казавшиеся простыми на первый взгляд, на поверку оказывались куда сложнее: например, как правильно навести на цель баллисту, чтобы летящий из нее камень действительно нанес врагу какой-то вред. Галеран хорошо помнил свой первый неудачный опыт стрельбы: камень шлепнулся наземь, так и не долетев до цели.