— Но вы ее открыли, — успокаивающе напомнил Флетчер. — И почему вы так расстраиваетесь из-за этого Эфратеса Пима?

— Они-то все еще думают, будто он знает, что делает! — бросил Яблонски. — Они по-прежнему уверены, что интуиция может заменить тяжелый каждодневный труд!

— Не все придерживаются такого мнения, сэр. Яблонски поднялся, подошел к хрустальной полке, висящей над его столом.

— Посмотри на эти книги! — Он указал на восемь толстых томов в кожаных переплетах. — В них сорок три года кропотливых, методичных исследований. Экспедиции, поиски, находки, а не сидение в кабинете и ковыряние в носу. Они — итог моей жизни. Пим за неделю продает больше книг и дисков, чем я продал за полвека!

— Популярность не всегда показатель заслуг, — резонно указал Флетчер. — Доктор Пим знает, как манипулировать прессой, и это отражается на тираже его работ. Но вовсе не означает, что его вклад в археологию останется в веках.

— Идиот! — пробормотал Яблонски. Подошел к окну, долго смотрел на кампус, студентов, спешащих по своим делам. — Ты ничего не понимаешь.

— Простите, сэр?

— Он уже внес этот вклад! — в отчаянии выкрикнул Яблонски. — Открытие Гордости райзов и Документа рай-зов — самые важные археологические события столетия. Вот почему этот человек так опасен!

— Кажется, я вас не понимаю, сэр.

— Он дискредитировал научный метод, — объяснил Яблонски, повернувшись к своему ассистенту. — Нас может захлестнуть волна новоявленных интуитивных археологов. Куда проще догадываться, а не копаться в грязи планеты с хлорной атмосферой. Пим, доказал, что можно достичь фантастических успехов, не выходя из кабинета. Он же открыл Гордость райзов, следовательно, предложил более эффективный метод. — Лицо Яблонски перекосило от ярости. — Мы должны тотчас же опорочить этого человека, иначе будет поздно.

— Я думаю, вы преувеличиваете его значимость, сэр, — покачал головой Флетчер.

— Не преувеличиваю! — вскричал Яблонски. Лицо его покраснело, дыхание участилось, Флетчер помог ему сесть в кресло.

— С вами все в порядке, сэр?

— Да. Видишь, Флетчер? — выдохнул Яблонски. — Он не только загубил мою репутацию. Он даже подорвал мое здоровье.

— Позвонить вашему доктору? Яблонски покачал головой.

— Мне надо успокоиться, ничего больше. — Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул. — Я понимаю, тебе кажется, будто я вышел на тропу личной войны, но дело обстоит гораздо серьезнее. Если мы не опорочим Эфратеса Пима, он опорочит все то, чем мы занимаемся.

— Он будет опорочен, когда в музее райзов не найдут предметов материальной культуры землян, — предрек Флетчер.

— Нет. Он облек свое заявление в очень обтекаемую форму. Он надеется, что сможет доказать посещение Земли райзами. Он не говорил, что располагает доказательствами.

— Однако его догадка окажется неверной. Тем самым возникнут сомнения в том, что он всегда прав.

— Если он ошибется.

— Этим утром я прогнал все данные через компьютер, как вы и просили. Компьютер полагает, что вероятность его правоты равна двум и трем десятым процента.

— Компьютер дал ему еще меньше шансов, когда он объявил о местонахождении Гордости райзов.

— Надеюсь, ваше мнение осталось неизменным, сэр?

— Насчет того, что райзы не посещали Землю? Естественно.

— Значит, все узнают о его ошибке, — уверенно заявил Флетчер.

— Он выкрутится, — с не меньшей убежденностью возразил Яблонски. — Поулыбается, укажет, что далеко не все гипотезы подтверждаются, и тут же выдвинет новую, объясняющую, почему райзы не сподобились посетить Землю. И его вновь будут осыпать почестями, он получит грант Менеско, обещанный мне, и использует этот грант, чтобы переманить руководителя моей экспедиции. — Яблонски пренебрежительно фыркнул. — И тебе предложит перейти к нему.

— У вас нет причин сомневаться в моей верности, сэр, — вырвалось у Флетчера.

— Поэтому я назвал тебя своим преемником. Каждый должен готовить себе замену, а лучшего ассистента у меня не было. Ты достоин занять мое место.

— Благодарю вас, сэр. Если вы так думаете, я польщен.

— Я все-таки надеюсь, что от этой чертовой кафедры не останутся одни ошметки, когда она перейдет к тебе. Средства, выделяемые на археологию, не увеличиваются, и чем больше заграбастает Пим, тем меньше достанется всем остальным. — Он помолчал. — Черт! Если бы я мог знать это наверняка!

— Знать что?

— Что он ошибается насчет Земли.

— Но вы только что сказали, что это и не важно. Он же не утверждал, что райзы посещали Землю, Он лишь предположил это.

— Но если бы я знал, знал наверняка… — Яблонски замолк, и Флетчеру осталось только смотреть на него, гадая, о чем думает босс.

Внезапно Яблонски выпрямился в кресле, словно ненависть к врагу добавила ему сил.

— Передай Моделлу, что я хочу поговорить с ним.

— Возможно, я не смогу с ним связаться.

— Я плачу ему не для того, чтобы не иметь возможности поговорить с ним, когда у меня возникает такое желание, — отрезал Яблонски.

— Сообщение послать через скрамблер?

— Мне все равно, каким образом. Соедини меня с ним, и точка.

Флетчер включил один из компьютеров.

— Код «Синяя четверка». Моделл должен связаться с Базой.

— Шпионские игры! — хмыкнул Яблонски. — Просто скажи ему, что я хочу с ним поговорить.

— Шпионские игры необходимы именно потому, что он шпион, — терпеливо объяснил Флетчер. — Если наше послание перехватят, зачем экспедиции Пима знать, кто его отправил.

— Не узнают.

— Нет, если мы примем необходимые меры предосторожности.

Яблонски что-то пробурчал себе под нос, но больше спорить не стал. А через двадцать минут на дисплее возникла суровая, небритая физиономия.

— Моделл на связи.

— Это… — Яблонски замолчал, увидев, как замахал руками Флетчер. — Вы знаете, кто это.

— Пожалуйста, увеличьте мощность передатчика. Я в модуле на глубине пятидесяти футов от поверхности. Очень сильные помехи.

— Как ваши дела? — спросил Яблонски после того, как по его команде компьютер усилил сигнал.

— Мы войдем в здание через неделю, максимум через десять дней.

— Сколько дверей?

— Шесть, и все заблокированы. Таких блокираторов видеть мне не доводилось. Наверное, потребуется еще неделя, чтобы проникнуть внутрь.

Яблонски нахмурился.

— А стены целы? Моделл покачал головой.

— Стен в обычном понимании этого слова нет, сэр.

— А что же есть? Моделл замялся:

— Не уверен, что смогу объяснить, сэр.

— А вы попытайтесь. За это я вам и плачу.

— Похоже, это тессеракт, сэр, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Тессеракт? — переспросил Яблонски.

— Гипотетическая четырехмерная фигура*.4

— Я знаю, о чем ты говоришь, — рявкнул Яблонски. — Просто хочу представить его себе.

— Необычное сооружение.

— Здание не повреждено?

— Нет.

— И это определенно музей?

— Полагаю, что да, — Я уверен, что Пим появится в окружении репортеров, как только вы вскроете дверь.

— Мне сказали, что так оно и будет.

— И он войдет в музей первым?

— Это его экспедиция. — Моделл пожал плечами.

— В здание можно попасть только через одну из дверей?

— Ни окон, ни грузовых люков нет. — Он помолчал. — Некоторые считают, что можно проникнуть в тессеракт, минуя двери, воспользовавшись его четырехмерностью, но они еще не знают, как.

— Почему они не спросят у компьютера?

— Они спрашивали. То ли не получили ответа, то ли ответ им не понравился… Да это и не важно. Пим хочет войти через дверь и запечатлеть это волнующее событие на голокамеры.

— Немедленно передайте сюда голограмму музея. Это возможно?

— Да.

— Хорошо. — Он отключил связь, повернулся к Флетчеру. — Можешь улететь завтра?

— Куда?

— На Гордость райзов, разумеется.

— Полагаю, что да. — В голосе Флетчера слышалось недоумение.