Тем временем южновьетнамский батальон рейнджеров также пересек реку и направился на юг. 26 февраля это соединение, поддерживаемое огнем роты «Альфа», атаковало последнее укрепление в Жиахое – камбоджийскую пагоду, расположенную через улицу от школы. Это произошло тогда, когда Жиахой считался очищенным от врага, а сражение под Хюэ объявлено законченным. Но вывод был поспешным. Роковое ли стечение обстоятельств сыграло свою роль или же так уготовано божьим промыслом, но сотни вражеских отрядов укрепились на окраине Хюэ в Жиахое.

29 февраля «Альфа» предприняла попытку проверить все убежища в поисках вьетконговцев, растворившихся среди множества лишенных крова жителей. Тайсон расставил посты на дороге, ведущей к восточным воротам цитадели. Его люди проверяли удостоверения личности, выдавали сухие пайки и даже сумели организовать станцию медицинской помощи. Вдруг из ближайшей рощи фруктовых деревьев с быстротой молнии пронеслись ракеты. Нескольких солдат уложила разлетевшаяся в стороны шрапнель, а лейтенанта Тайсона ранило в колено. Укрывшийся в разбросанных убежищах враг открыл стрельбу по американцам, которые спрятались в дренажной канаве и ответили огнем.

Раненых роты «Альфа», включая ее последнего офицера Бенджамина Тайсона, вертолет эвакуировал на медицинское судно, стоявшее на якоре в Южно-Китайском море.

Сколь бы ироничным это не показалось, но этот самый лейтенант Тайсон, чей взвод бесчинствовал в госпитале Мизерикорд, был ранен в угоду судьбе. Самой же роте «Альфа», принимая во внимание тот факт, что она осталась без командира и большая часть ее состава была убита или ранена, наконец-то приказали отступить. Вертолет доставил их на военно-воздушную базу Эванс, где две недели солдаты охраняли объект. Состав роты за это время обновился полностью, от офицеров до рядовых, поскольку старожилы не преминули найти всевозможные лазейки, чтобы выбыть из этого злополучного соединения.

Хюэ – этот курящийся, объятый пламенем котел, где полегло бесчисленное войско разных национальностей, мирно встретил утро 1 марта. В город вернулись птицы, и первый раз за весь месяц никто не услышал ни одного выстрела. Но гордый город, часто описываемый как жемчужина Вьетнама, лежал в руинах, а жители, о твердости духа которых ходили легенды, были полностью деморализованы.

Грабежи и убийства не прекращались. Все еще имели место акты мести. Я лично наблюдал за действиями национальной полиции, называвшейся «Черными отрядами». Они сгоняли сотни мужчин, женщин, юношей и девушек за город и расстреливали по обвинению их соседей в пособничестве коммунистическим захватчикам.

В то время я был неопытным военно-морским офицером и, стоя на башне цитадели, часто наблюдал бесконечные похоронные процессии, петляющие по булыжным улицам города. Казалось, Хюэ, понюхавший пороха, никогда не станет прежним и там никогда больше не будет американских солдат.

Выдающийся вьетнамский поэт-песенник того времени, молодой человек по имени Чин Конг Сон, оставался в Хюэ во время сражения. В мартовские дни, когда благоухает вьетнамская весна, он написал балладу, отрывок из которой дается в следующем переводе:

"Когда шел в Стробери-Пэтч,

Я запел на горе трупов.

Я видел, я видел, я видел на дороге,

Как старец крепко обнимал

Тело замерзшего сына.

Когда днем шел в Стробери-Пэтч,

Я видел, я видел, я видел в окопах и ямах

Останки сестер и братьев".

~~

Карен закрыла книгу и посмотрела на Тайсона лучистыми голубыми глазами. В номере повисла гнетущая тишина.

Наконец Тайсон произнес:

– Только сейчас я понял, как мучительно было Пикару писать эту книгу. Наверно, так же, как мне читать. Он прямо-таки чувствовал запах тех же бедствий и несчастий, что и я.

Карен кивнула.

– Я бы хотела знать, что происходило с вами в те десять – пятнадцать минут, пока шла перестрелка.

– Я истекал кровью.

– Да, конечно, я понимаю. Вы страдали от сильной боли. И к вам должен был подойти врач, но... – Она поднялась. – Вот вы сказали, что между вами и Брандтом не было трений, но я подозреваю, что они все же были.

Тайсон сел на край кровати.

– Если вы считаете, что Брандт рассказал Пикару не все, что случилось в Стробери-Пэтч, почему же вы тогда верите рассказам Брандта относительно событий в госпитале Мизерикорд?

– А я никогда и не говорила, что верю. Что сделал Брандт и что ему не удалось сделать в Стробери-Пэтч?

– Вы же знаете. Вот и скажите мне, а я, в свою очередь, подтвержу, правда это или нет.

– Хорошо, – помедлила она, – Пикар живет в Саг-Харборе на Лонг-Айленде. Вам известно об этом?

– Это напечатано на обложке книги.

– Да... любопытное совпадение: вы и ваша семья проводят нынешнее лето там же.

Тайсон поднялся с кровати и шагнул к кофейному столику. Он поднял свой стакан.

– Частично совпадение, частично судьба. Частично... аннотация на обложке произвела на меня впечатление. К тому же с давних пор... мы выезжаем туда.

– Вы можете с ним там столкнуться?

– Правильно. – Бен задумался на минуту. – Люди, живущие там, держат на обочине дороги аккуратные почтовые ящики. – Он выразительно посмотрел на майора. – Полагаю, вам известно, как в деревнях расположены почтовые ящики. Но есть неписаное право человека на уединение. Мне часто доводилось видеть фамилию Пикар, но никогда не приходило в голову, что она относится к новеллисту Эндрю Пикару, возможно, потому, что я никогда не слышал о нем. На дороге недалеко от дома, который я снимал несколько лет назад, стоял почтовый ящик с фамилией Элгрен.Я выяснил, что это оказался не кто иной, как Нельсон Элгрен, написавший «Человека с золотой рукой». Я люблю эту книгу и храню ее дома. Я хотел было постучать в его дверь и попросить автограф, но не решился нарушить закон об уединении. Спустя несколько месяцев я узнал, что его уже нет в живых, поэтому моя книга лежит неподписанная. У меня есть другая книга, уже Эндрю Пикара, и я думаю, что все же возьму у него автограф до того, как с нимчто-нибудь случится. Она удивленно вскинула брови.

– Ничего не предпринимайте такого... что могло бы навлечь на вас беду.

Тайсон присел на подлокотник кресла и повернулся к окну.

Она резко спросила:

– Вы живете отдельно от семьи?

Вопрос застал его врасплох, но он ответил не кривя душой:

– Да.

– А есть ли какая-нибудь возможность восстановить отношения?

–Наверное... Я не думаю, что... Я имею в виду, что мы расстались на какое-то время. Нелегально. А что такое?

– Просто интересно.

– Неужели? – Тайсон закурил.

Карен извинилась, потом добавила:

– Я имею в виду вашу семейную жизнь и работу.

– Что же делать? Такова жизнь. Вы же наверняка подозреваете, что у человека, замешанного в массовых убийствах, и в семейной жизни полно неурядиц.

– Вы говорите об этом с такой горечью...

Тайсон резко встал. Он чувствовал усталость и озлобление.

– О, Боже, майор! Мне не нужно ничье сострадание. С меня хватит на сегодня.

– Извините...

– Если я убийца, тогда я не заслуживаю никакого сочувствия. Если же нет, тогда я в судебном порядке любому надеру задницу и уеду в Швейцарию. – Тайсон продолжал, выступая уже в роли личного обличителя: – Вы знаете, где еще я побывал сегодня? Я ходил к памятнику... Я бы мог простоять там всю ночь, а потом за десять минут рассказать, какие мысли посетили меня. Но уже все сказано. Я к тому, что на этой черной стене можно найти отпечатки всей войны. Сделайте мне одолжение, сходите и посмотрите на этот мемориал. Возьмите список роты «Альфа» и найдите имена погибших. Поймите, я забочусь не о себе. Но как же, ради всех святых, может правительство и дальше позорить этих несчастных? Ступайте туда, майор, и потолкуйте с мертвецами, и объясните им свой образ действий.

Она заговорила почти шепотом, словно хотела унять накопившееся в нем раздражение.

– Я схожу, я схожу...