— В чём дело, чиф? — спросила она.
Главный сержант прокрутил записанную информацию на экране компьютера, показав ей переведённое содержание отдельных расшифрованных переговоров, и постучал пальцем по экрану, чтобы обратить внимание лейтенанта на временные отметки.
— Посмотрите, мэм, вот это люди, которые уносят ноги из Додж-Сити[40], — объяснил он. К ним подошёл кувейтский майор. Измаил Сабах был дальним родственником королевской семьи, получил образование в Великобритании, в Дартмутской военной академии, и пользовался признанием американского персонала. Во время войны в Персидском заливе он оставался в Кувейте и принимал активное участие в движении сопротивления против иракских оккупантов, причём был одним из самых активных его членов. Он ушёл в подполье, собирал ценную информацию о расположении и передвижении иракских войск и передавал её в Саудовскую Аравию, пользуясь главным образом телефонами сотовой связи, способными подключаться к гражданской телефонной сети за границей, причём иракская контрразведка была не в силах перехватить эти передачи. За это время он потерял трех близких родственников, казнённых иракцами. В результате он накопил не только опыт, но и ненависть к стране, расположенной к северу от Кувейта. Спокойный и незаметный человек лет тридцати, майор Сабах, казалось, становился день ото дня все мудрее. Он наклонился к экрану компьютера и прочитал перевод перехваченных переговоров.
— Как это у вас говорится — крысы бегут с тонущего корабля?
— Вы тоже так считаете, сэр? — спросил главный сержант, опередив лейтенанта.
— Убегают куда — в Иран? — спросила американка. — Я знаю, все на то указывает, но этому трудно поверить.
— Как трудно поверить и в то, что они послали свои ВВС в Иран, но иранцы задержали у себя их истребители и разрешили лётчикам вернуться домой, — поморщился майор Сабах. — Вам следует лучше познакомиться с местными обычаями, лейтенант.
Я и без советов уже знаю, что здесь трудно в чем-нибудь разобраться, подумала американка.
— Что ещё вы узнали? — обратился Сабах к сержанту.
— Они ведут переговоры и затем замолкают, снова ведут переговоры и опять замолкают. Вот сейчас тоже ведутся переговоры, и дешифровальщики в военном городке короля Халеда пытаются расшифровать их.
— Радиолокационное наблюдение установило, что из Мехрабада в Багдад вылетел самолёт, похожий на небольшой реактивный авиалайнер.
— Вот как? Тот же самый, что и раньше? — спросил Сабах у лейтенанта.
— Да, майор.
— Что ещё? Мне нужны любые сведения.
— Майор, этим, наверно, сейчас и занимаются компьютеры. Может быть, минут через тридцать мы узнаем что-то новое, — ответил главный сержант.
Сабах закурил сигарету. Станция «Пальма» официально принадлежала Кувейту, и курение не было здесь запрещено — к облегчению одних американцев и негодованию других. Несмотря на своё относительно невысокое воинское звание, Сабах занимал видный пост в разведывательной службе своей страны. Скромное поведение и мягкие манеры составляли резкий контраст с его выдающимися заслугами во время войны, о которых он читал лекции в Англии и в Америке.
— Что вы думаете об этом? — спросил он, уже имея собственную точку зрения.
— Вы сами сделали самое вероятное предположение, сэр. Они уносят ноги, — ответил главный сержант.
— Через несколько часов или дней в Ираке не будет правительства, и Иран содействует тому, чтобы воцарилась анархия, — закончил эту мысль майор Сабах.
— Опасная штука, — выдохнул главный сержант.
— Я бы сформулировал это по-другому — катастрофа, — мягко поправил его Сабах. Он покачал головой и мрачно улыбнулся, завоевав ещё большую симпатию американских военных.
«Гольфстрим» совершил посадку после рейса из Тегерана, продолжавшегося, по часам Бадрейна, шестьдесят пять минут. Пунктуально, будто швейцарская компания «Суисэйр», подумал он. Этого следовало ожидать. Как только самолёт остановился и его дверца открылась, из неё опустился трап и на покрытие аэродрома вышли пять пассажиров, которых приветствовали с тщательно продуманной притворной вежливостью, на которую они ответили тем же. Небольшая кавалькада «мерседесов» немедленно доставила гостей в роскошные апартаменты в центре городе. В случае, если что-нибудь сорвётся в заключённом соглашении, там же их, разумеется, и убьют. Едва «мерседесы» выехали с аэродрома, как два генерала со своими жёнами и детьми в сопровождении телохранителей вышли из здания терминала, отведённого для высокопоставленных персон, и быстро поднялись в салон «гольфстрима». Второй пилот поднял трап, закрыл дверь, и двигатели снова заработали — на всё это по наручным «Сейко» Бадрейна потребовалось меньше десяти минут. Не теряя времени, самолёт вырулил на взлётную дорожку для обратного рейса в международный аэропорт Мехрабад. Все произошло настолько быстро и очевидно, что персонал башни управления полётами не мог понять, что происходит. Бадрейн знал, насколько трудно решить проблему безопасности. Есть вещи, которые нельзя скрыть от посторонних глаз, по крайней мере такие вещи, как эти. Было бы намного лучше воспользоваться коммерческим рейсом и обращаться с улетающими генералами, как с обычными пассажирами, но между двумя странами не было регулярных авиарейсов, да и генералы сами не согласились бы на столь плебейское обращение. Так что теперь авиадиспетчеры на башне управления полётами догадываются, что специальный рейс прибыл в Багдад и затем вылетел из Багдада при необычных обстоятельствах, и об этом же знают служащие терминала, от которых требовалось раболепно прислуживать генералам и их сопровождающим. Это было бы не столь важно, если бы речь шла об одном таком рейсе. Но за ним последуют другие.
Может быть, это не особенно существенно для всего Великого плана. Ничто не могло теперь остановить развитие событий, которые он привёл в движение, но это оскорбляло профессиональное достоинство Али Бадрейна. Было бы куда лучше все происходящее держать в секрете. Он пожал плечами и направился обратно к терминалу для высокопоставленных персон. Нет, это не так уж важно, а своими действиями он завоевал расположение весьма могущественного человека, стоящего во главе могущественнейшей страны, причём добился этого всего лишь переговорами, объясняя людям то, что они уже сами знали, помог им принять решение, без которого они не могли обойтись, несмотря на любые усилия. Какой странной бывает жизнь…
— Тот же самый. Боже милостивый, он же провёл в аэропорту всего несколько минут!
Радисты не пожалели сил, и теперь радиопереговоры, касающиеся этого самолёта, были выделены из массы остальных радиосигналов и оператор, отличный армейский переводчик, прослушивал их с помощью наушников. Несмотря на то что языком международной авиации является английский, пилот этого самолёта говорил на фарси[41]. Наверно, считал это мерой безопасности, подумал переводчик. На самом деле переговоры на фарси всего лишь выделяли этот самолёт из числа остальных, и за ним теперь следили радиолокаторы и радиопеленгаторы. Содержание переговоров было самым обычным, если не считать языка, на котором они велись, и того обстоятельства, что самолёт находился в багдадском аэропорту так недолго, что даже не успел дозаправиться. Это означало, что все спланировано заранее и вряд ли вызывает удивление при возникших обстоятельствах, но тем не менее весьма любопытно. Высоко в небе, над дальним северо-западным берегом Персидского залива, барражировал американский АВАКС, тоже следивший за этим самолётом. Интерес к загадочным рейсам, проявленный станцией «Пальма», возрос до такой степени, что самолёт раннего радиолокационного обнаружения и оповещения Е-3В был переведён из своего обычного района патрулирования. Его сопровождали теперь четыре истребителя F-15 «игл» саудовских ВВС. Иранские и иракские службы электронной разведки заметят это и поймут, что кого-то интересует происходящее, или задумаются над тем, что происходит, потому что их не поставили в известность. Игра была очень увлекательной, причём ни одна из сторон не знала всего, что ей хотелось бы знать, и считала — в данный момент в игре принимали участие три стороны, — что другая сторона знает слишком много. На самом же деле ни одна из сторон не имела полного представления о том, что происходит.
