Я открываю рот, но сказать что-то не могу, потому что он прав. Из-за нервного напряжения я на самом деле забыла свою сумочку. Но это не повод сажать меня под замок. Мне нужно вернуться домой, нужно успокоиться и как-то принять свою беременность, а потом отчаянно искать решение.

— Я выберусь через окно! — теперь уже угрожающе рычу.

— Не советую этого делать. Во дворе бегает злая собака. Лучше тебе не сталкиваться с ней без этого, — он достаёт из кармана какую-то мигающую штучку.

Пульт от электрического ошейника?

Да они изверги!

А ведь могут и мне такой же надеть, чтобы сидела в доме, молчала и даже не пыталась оказать сопротивление.

Дожили!

Сначала втихую оплодотворили, а теперь хотят превратить в пленницу.

Думаю о маме, о том, что она непременно будет беспокоиться, когда я не вернусь домой в обещанное время. Вся эта новость с беременностью и без того подкосила нашу семью, а ещё и «плен».

— Не нервничай, потому что если потеряешь ребёнка, не получишь крупную сумму, которую Никита Константинович обещал заплатить суррогатной матери.

Воронцов решил купить ребёнка, но его поведение совсем не говорило о том, что он хочет стать отцом. Тогда зачем ему наследник? Неужели он смертельно болен, потому решил оставить всё своему малышу? Грустно становится, несмотря на то, что имею дело с жестоким человеком, для которого ничего не стоят человеческие жизни.

— Зачем ему нужен ребёнок? — спрашиваю, а Яков морщится, давая мне понять, что не станет отвечать на этот вопрос.

— Просто посиди немного в гостевой комнате. Если хочешь, ляг поспи, в твоём положении это полезно. А потом он остынет, и вы обо всём сможете поговорить. Понимаешь, всё это суровая случайность. На твоём месте сейчас должна находиться другая, но случившегося не изменить. Я не знаю точно, как всё получилось, но обещаю разобраться.

Вроде бы Ящер настроен ко мне доброжелательно: он не кричит, не угрожает и не продолжает силой тянуть меня в спальню под замок, хотя я понимаю, что он легко мог бы сделать это, если захотел — сил у него немало. Да такой легко перекинет через плечо и отнесёт куда угодно.

— Ладно, я пойду туда, но, пожалуйста, принесите мне телефон. Мне нужно позвонить маме и сообщить ей, что со мной всё в порядке. Она будет волноваться, если я не вернусь домой вовремя.

— А ты уверена, что с тобой всё будет в порядке и дальше? — звучит за спиной глухой и в то же время слишком звонкий голос.

Голос, в который я была влюблена раньше.

Голос, который растоптал моё сердце, разорвал его на части в своё время.

Медленно оборачиваюсь и смотрю на Воронцова. Сейчас он мой палач. Но я могу оказаться сильнее и дать ему достойный отпор, ведь главный козырь так или иначе в моём рукаве — я жду от него ребёнка.

— Вы не станете вредить матери своего будущего ребёнка, — заявляю я без тени сомнений в голосе и смотрю в глаза, готовые уничтожить меня, превратить в горстку пепла здесь и сейчас.

На губах Воронцова появляется усмешка. Я замечаю дьявольский блеск в его глазах и понимаю, что всё это не к добру.

Совсем не к добру.

— Увози её, Яков.

— Куда? — удивляется Ящер.

— Туда, откуда привёз. Неважно. Увози подальше отсюда, потому что мне не нужен ребёнок, которого родит она.

Глаза широко распахиваются.

Мне становится душно.

Голова начинает кружиться.

Кажется, накатывает очередная паническая атака.

— А что делать мне? — спрашиваю и прислоняюсь плечом к стене, чтобы опереться на что-то и не упасть, так как ноги становятся ватными.

— Мне-то какое дело? Я не знаю, каким образом тебе удалось всех одурачить, и кто за тобой стоит, но мне не интересен ребёнок от той, кого я даже не выбирал на роль суррогатной матери. Какая-то маленькая Козявка. Тебе учиться нужно, а не детей рожать.

Это он верно подметил — мне детей рожать пока слишком рано.

Мы и так в долгах.

Отец трудится на работе без продыху, мама болеет…

Если я сяду на их шею с ребёнком, будет плохо.

Очень плохо.

Слабость в теле усиливается, а головная боль ударяет сильнейшей резью по вискам, и в глазах мгновенно темнеет.

Снова теряю сознание?

Ну не перед ним же падать!

Крепкие мужские руки тут же подхватывают меня, и я искренне надеюсь, что это Яков. Не хочу, чтобы Воронцов даже пальцем ко мне прикасался.

Комментарий автора: Дорогие мои, спасибо за ваши лайки, отзывы и наградки!) Они очень вдохновляют) Хотите видеть проды от лица Никиты? Или будем читать только Машу и разбираться в происходящем с её стороны?

Хожу по гостевой, куда притащил девчонку, когда она потеряла сознание. Кто бы мог подумать, что мой фарс способен довести до такого? Я просто хотел проверить её, а она закатила глаза и рухнула без чувств.

Расчувствовалась или правда беременна?

Последнее на самом деле не радостная новость, потому что я понятия не имею, кто она такая.

Вдруг она больна?

Да ведь всякое же может быть!

Суррогатные матери проходят обследование, в клинике дают гарантии того, что ребёнок появится на свет полноценным, а тут непонятно какие гены и не ясно, чем она занималась, пока не узнала о своём положении.

Да и с чего мне быть уверенным, что она от меня беременна?

Впрочем в голову закрадывается коварная мысль о том, что всё происходящее может сыграть мне на руку.

Дедушка хотел внука…

Будет ему внук.

Или внучка?

Впрочем, пол ребёнка — это никому ненужная деталь, она в завещании не оговаривается.

Когда я окончательно вступлю в права наследования, я смогу избавиться от младенца и его матери, если он окажется не моим. Отправлю их подальше, заплачу хорошо за молчание, и буду дальше продолжать радоваться жизни.

Девчонка начинает ворочаться, и я едва успеваю вовремя подскочить к дивану, чтобы она с него не рухнула.

Вертлявая какая!

Я ей тут в охранники не нанимался, если потеряет ребёнка раньше времени, то пусть себя одну в этом винит.

— Не трогайте меня, — пусть и глухим голосом, но девчонка угрожающе рычит, и я отпускаю её.

Отхожу к окну и сцепляю пальцы рук в замок за спиной.

— Ты слишком высокого мнения о себе, — говорю я, не скрывая своё истинное отношение к ней. — Чтобы мне захотелось тебя потрогать ты должна обладать несколько иными параметрами.

— Отпустите меня, и я уйду. У меня мама волнуется. Мне домой нужно.

— Теперь твой дом здесь. Тебе придётся выполнять все мои условия, пока внутри тебя живёт мой ребёнок. Или не мой… Последнее значения не имеет.

Она недовольно хмыкает.

Многим не нравится моя прямолинейность, но я не умею пускать пыль в глаза и делать вид, что всё хорошо, когда на душе скребутся кошки. А они не просто скребутся, разрывают всё на лоскуты, потому что пока я не понимаю — всё на самом деле произошло случайно, или эта девчонка на кого-то работает.

— Вы не сможете запереть меня здесь. Я ничего не подписывала и ничего у вас не брала. Я вам ничего не должна. Разбирайтесь с теми, кто сделал это, а меня отпустите. За меня мама волнуется, а у неё и без того проблемы с сердцем.

— Позвонишь маме и скажешь, что переезжаешь к отцу ребёнка, — обрываю я, пока она не расплакалась и не попыталась надавить мне на жалости.

Такое чувство я всё равно давно и ни к кому не испытывал.

— Я не останусь в этом доме. Я приехала сюда в надежде разобраться во всём, но вижу, что на диалог вы не настроены, поэтому и говорить нам не о чем. Просто отпустите меня. Я сама разберусь, что мне делать с беременностью.

Начинаю закипать. Злюсь на девчонку и хочу сказать ей об этом, глядя прямо в глаза, но пока держусь. Пока ещё уровень моей ярости не достиг критической точки, но до этого осталось недалеко.

— Хватит со мной пререкаться. Я должен буду проверить тебя, пробить того, кто нанял тебя и разобраться, как моё семя ввели тебе. После этого мы уже будем строить какой-то диалог.