Несмотря на счастливый финал, она не могла отрешиться от грустных мыслей. Напротив нее сидел инспектор Френч, и уже его присутствие возвращало ей ощущение того неизбывного ужаса, который она испытала, когда открыла для себя правду о Клиффорде Парри. Даже теперь она начинала трепетать от одной мысли о несчастном молодом человеке.

Френч в ответ на ее просьбу раскурил трубку и заговорил:

– Я попросил вас, мисс Вэйн, собрать всех, потому что, во-первых, подумал, что лишь благодаря вам и мистеру Лоуэллу удалось выяснить истину, и во-вторых, потому что мне очень хотелось выслушать ваш рассказ. Должен сказать, что наша встреча – совершенно неофициальная, о ней ничего не известно моему начальству. Но, думаю, мы можем быть вполне откровенны друг с другом по простой причине: судебного разбирательства не будет, по крайней мере, в обычном смысле. Парри во всем признался, его неминуемо осудят. В тех обстоятельствах, при которых он был задержан, он вряд ли сумеет выкрутиться. Но помимо всего прочего, он рассказал, что в течение года, пока он пытался сохранить все в тайне, он в конце концов стал рабом своего страха и тревоги, буквально снедающих его. Поэтому единственным его желанием стало облегчить свою совесть признанием и затем принять неизбежный конец.

Бренда вздохнула.

– Бедняга, – сказала она мягко. – Несмотря ни на что, я не могу не сочувствовать ему. По крайней мере, теперь он обрел душевный покой.

– Защита в его случае не сможет ничего сделать, – резюмировал Френч. – Хотя лично я думаю, что все это – порождение нездорового ума, что явилось следствием фронтовой контузии. Я уверен, что он просто не в себе. Однако – благодарение небу! – не мне это решать.

– Оставим эту тему, – предложил Лоуэлл. – Мы оба ценим, что вы пришли, инспектор, и хотели бы услышать ваш рассказ. Надеюсь, вы выполните нашу просьбу?

– Да, пожалуйста, мистер Френч, – присоединилась и Бренда.

– Тогда сначала, мистер Лоуэлл, я думаю, следует пояснить, почему мы решили, что вина лежит на вас. Знаете, сэр, вы сами же в этом и виноваты и должны благодарить за это только самого себя. Если бы вы не потеряли голову и не занялись подтасовкой алиби, мы бы никогда всерьез вас не заподозрили. Смотрите сами, – и Френч последовательно изложил все свои шаги, начиная с самого начала расследования, которые привели его к выводу о виновности Лоуэлла. – Так что вы должны признать, – настаивал он, – что хоть мы и ошиблись, но правильно отреагировали на неизвестные нам факты.

– Что теперь ворошить прошлое? – ответил Лоуэлл. – В любом случае я немало способствовал тому, что меня арестовали. Что ж, это мне урок на будущее, инспектор. А теперь расскажите нам, как все обстояло на самом деле.

– Я это сделаю, но в надлежащем месте. А сейчас, пожалуй, нам следует попросить мисс Вэйн, чтобы она рассказала, почему она начала подозревать Парри, потому что именно этим все и кончилось. Мне-то это известно благодаря показаниям, данным Парри, но хотелось бы услышать все из ее собственных уст.

– Согласен, – сказал Лоуэлл. – Начинай, Бренда.

– Да что тут рассказывать? – ответила Бренда. – Все очень просто. Вы знаете, что мистер Хорлер показал нам письмо, которое ты, Гарри, получил. Оно было подписано: «Доброжелатель». Вы ведь видели его, мистер Френч?

– Да, теперь видел. Если бы оно попало ко мне до ареста, вполне возможно, никакого ареста бы и не было.

– Так вот, я заметила, что «р» выпадало из строки и было чуть скошено – и в этом письме, и в том, которое получил мистер Кэри. Было ясно, что оба письма отпечатаны на одной и той же машинке и скорее всего одним человеком.

– Молодец, Бренда! – воскликнул Лоуэлл.

– Да брось ты! – сказала Бренда. – Это было крайне просто. Ведь я же сама машинистка. Я договорилась с Клиффордом Парри, что он достанет образцы машинописи всех машинок в обоих офисах – в надежде обнаружить машинку с западающим «р». Он с готовностью согласился помочь.

Бренда с трудом справилась со своим волнением.

– Разумеется, он согласился, – сказал Френч. – Это ему замечательно удавалось. Он отметил это в своем признании. Предлагая помощь, он оказывался в курсе проводимого расследования и мог предпринять необходимые шаги для того, чтобы выгородить себя. Но в одном он просчитался. Я могу теперь сказать об этом, раз уж мы подняли эту тему. Он не знал, что вполне возможно идентифицировать конкретную пишущую машинку, на которой напечатано письмо. Он понял свою ошибку лишь в ту пятницу, когда вы рассказали ему об этом, два дня назад. В тот же вечер он собирался выбросить свою машинку в море и купить другую. А вы тут и нагрянули к нему. Как это произошло, мисс Вэйн?

– По чистой случайности, точнее, благодаря моей нетерпеливости. В тот день он поехал в Лидмут и сказал, что добудет образцы машинописи из городского офиса. На следующий день он собирался достать образцы машинописи из офиса в Уитнессе и вечером обещался передать их мне. Но я просто не могла спокойно сидеть и дожидаться их. Я как раз была в Редчерче и решила по дороге на станцию заглянуть к нему. Он еще не вернулся, но вот-вот должен был подойти. Я решила дождаться его и зашла к нему в комнату. Стоя возле часов у камина, я заметила письмо. Оно просто случайно попалось мне на глаза. Я скользнула по нему взглядом. Этот момент я никогда не позабуду. Адрес был напечатан на машинке: ВС-2, Лондон, Стрэнд, отель «Хантер», для мисс Акерли. Я изумленно уставилась на него. На адресе было три «р», и все они выпадали из строки и были чуть скошены!

У Лоуэлла в этом месте вырвалось крепкое словечко, а Френч удовлетворенно кивнул.

– Крайне примечательное и любопытное наблюдение, и такое неожиданное для вас, мисс Вэйн, – произнес Френч.

– В машинописи письма Гарри были и другие дефекты, это касалось букв «т» и «и». Я проверила, как они отпечатаны на конверте. И та и другая тоже идентифицировались. Я сразу даже не сообразила, что все это означает. Наконец до меня дошло. Я вспомнила множество незначительных эпизодов – все они теперь получили свое объяснение. Я словно прозрела. Это было скорее похоже на внутреннее озарение, чем на умозрительный вывод. Сомнений у меня больше не было. Надо было уходить, чтобы меня не застигли. Я извинилась перед домохозяйкой и поторопилась уйти.

Сначала меня парализовал ужас от моего открытия. Затем, ожидая поезда на станции, я поняла, какое огромное значение это имеет для тебя, Гарри. Вы не поверите, но сначала до меня это не дошло. Я страшно разволновалась, пока добралась до дома. А тут мне рассказали о телефонном звонке, и я тут же выбежала из дома, но не переставала обо всем этом думать. Все остальное вам известно.

Френч кивнул.

– Все в точности совпадает с показаниями Парри, мисс Вэйн. Он понял, что вы увидели письмо, и решил принять меры. Но лучше уж я расскажу вам все по порядку.

Слушатели заверили Френча, что именно этого от него и ждут. Вновь закурив трубку, Френч начал свой рассказ.

– Не знаю, известно ли вам, как складывалась судьба Клиффорда Парри. Мне представляется, что во всем виновата война. Парри служил в армии и выбыл из се рядов по инвалидности. Пока он воевал, его отец умер, и матери пришлось нелегко. К счастью, в это время они получили наследство в пятьсот фунтов. Решили потратить эти деньги на завершение образования Парри – он ведь учился на инженера, а потом ушел на военную службу. Когда он вернулся, состояние его здоровья оставляло желать лучшего. Вскоре после этого его мать скончалась. Она получала небольшую пенсию, и после ее смерти Парри остался один и без гроша в кармане. Хуже всего было то, что ему нечем было заплатить долги, которые он неосторожно наделал.

Он с трудом сводил концы с концами. Долгое время не мог устроиться на работу. Затем все же нашел место и угроза умереть с голоду миновала. Однако место было бесперспективное. Я не хочу искать ему оправданий, но нет сомнений, что ему пришлось туго и именно этот период его жизни усилил его асоциальную ориентацию и развеял представления о моральных нормах. Видимо, именно тогда он с горечью решил мстить за свои страдания всем и каждому, используя любой удобный случай.