– Деточка моя, – прошептала Лунзи, охваченная тоской и раскаянием. Она зажала рукой рот, переведя глаза с голограммы юной Фионы на изображение на экране. – Как же она изменилась!.. Я все пропустила, она выросла без меня.
– Она хороша, – заметил Ти, останавливая воспроизведение. – Ты видишь, она счастлива? А не хочешь посмотреть на остальных членов своего семейства?
Лунзи резко кивнула и открыла глаза. Ти протянул руку к переключателю, и изображение Фионы пропало. На экране появился поджарый молодой мужчина во флотской форме.
– Мой брат Дугал, родился в 2807-м, – констатировал голос Ларса. – Не женат, кроме карьеры, увлечений не имеет. С тех пор как произведен в чин капитана Флота ФОП дома бывает редко. Время от времени перевозит мать и её микробных собак с места на место. Часто только в этих случаях кому-то из нас и удается повидать её. Да, кстати, камера моей жены немного застенчива и не может стоять смирно во время съемки.
Лунзи расслышала, как на дальнем плане кто-то завизжал:
– Ой, Ларе! Прекрати!
Лунзи улыбнулась: «У него фамильное чувство юмора». Изображение сменилось.
– Моя дочь Дайдри, родилась в 2825 году. А вот её муж Мойкол и три их девочки. Я называю их Парками. Это у нас Руди, родилась в 2843-м, Капелла – в 2844-м, и Антея Роз – в 2845-м. Другая моя девочка, Джоржия, 2828-й.
Единственный её сын Гордон, 2846-й. Шустрый парень, это должен признать даже его дедушка. Мелани, дочь Фионы, стандартный год рождения – 2803-й.
Это была женщина изумительной красоты с такими же каштановыми волосами, как у Лунзи, и с Фиониными глазами и подбородком. Её уютная материнская фигура с мягкими очертаниями не имела заметных излишков веса на тонких костях. Рядом, обняв её рукой за талию, стоял очень высокий мужчина с острым, узким ястребиным лицом, казавшимся нелепым под копной мягких светлых волос.
– Её муж, Далтон Ингрич. Их третий сын, Дрю, 2827-й. У Дрю два мальчика, которые сейчас учатся в Технологическом Институте на Альфе Центавра. У меня нет их современных голограмм. Старшие мальчики Мелани, Джей и Тед, близнецы, родились в 2821-м. Вот Тед и его дочка Кассия, родилась в 2842-м. А это Джей с супругой и двумя пострелятами – Дерамом, 2842-й, и Лоной, 2847-й.
Повествование Ларса поглотил шум помехи, и повторно возникло изображение Мелани. Она шагнула вперед, радушно протягивая руки, чтобы сказать несколько слов.
– Мы были бы счастливы встретиться с тобой, дорогая наша прародительница. Пожалуйста, приезжай.
Изображение постепенно исчезло. Лунзи сидела, уставясь в пустой экран, когда компьютер зажужжал и вытолкнул кассету.
Лунзи резко выдохнула:
– Красота! Мгновение назад я была одна-одинешенька во всей Галактике. А сейчас оказалась у истоков настоящего демографического взрыва! – Она недоверчиво покачала головой. – Ты знаешь, я считала, что лишила себя возможности иметь семью, связанную со мной по крови.
– Ты должна поехать, – мягко сказал Ти. Он заботливо смотрел на Лунзи, но не прикасался к ней, деликатно дожидаясь, пока она не захочет этого сама.
– Почему они не сказали мне, где она? – спросила Лунзи.
Ти не было необходимости спрашивать, какая такая «она».
– Они не могут. Они не знают. Потому что её служба связана с болезнями, способными уничтожить каждого десятого на планете; кто знает, что произойдет, если самонаводящийся снаряд любопытства достигнет планеты.
Быть может, всего лишь для того, чтобы продать сенсацию объемному видео.
Лунзи вспомнила репортаж про Феникс:
– Это действительно так. Охотник за сенсациями может распространить чуму дальше, чем собственную историю. Но все равно, как жаль!
– Ну, теперь уж ты скоро её увидишь. Она доберется домой с самого края Галактики не позднее, чем года через два. – Ти казался очень довольным собой. – Ты можешь дождаться Фиону там, празднуя воссоединение со своим семейством и новое её назначение, о котором было сообщено открыто.
Благодаря ему, признаюсь, в конце концов я и нашел её: когда просматривал перечни этих самых назначений. За долгую и доблестную службу ФОП доктор Фиона направлена в Центр Хирургии в системе Эридана. Это большая честь.
– Ты заметил? Двое детей – вылитая она, – радовалась Лунзи. – А один или два из этой компании смахивают на меня. Вряд ли стоило воспроизводить такую физиономию.
– Ты несправедлива к себе, моя Лунзи. Ты красавица. – Улыбающийся Ти тепло смотрел на неё. – У тебя не такое лицо, как у фотомоделей, рекламирующих косметику, а такое, о каком мечтает любая из них.
Но Лунзи не слушала.
– Только подумать, что всего этого… всего этого кошмара могло бы не быть, не поступи всего-навсего с Феникса та ложная информация об исчезновении Фионы… Это стояло у меня на пути, мешало выбрать верное направление, что бы я ни делала. И во всем этом повинны пираты, захватившие планету. Мало того, я почти три года жила на грани беды, с вечным мучительным сомнением: а вдруг я иду по следу… тени. Я думаю… Я думаю, если на моём операционном столе окажется некто с пулей возле самого сердца, которую смогу извлечь только я, и мне будет известно, что это пират… Да, я с полным на то правом могу позабыть о клятве Гиппократа. – Лунзи яростно скрипнула зубами, представляя себе месть.
– Ты не сможешь позабыть, – твердо возразил Ти, стискивая её руку. – Я знаю тебя.
– Позабыть – не смогу, – безропотно согласилась она, позволяя жаркой картине возмездия померкнуть. – Но насчет этой сволочи я бы ещё подумала.
И я никогда не забуду ни скорби, ни разочарования. Ни одиночества. – Она посмотрела на Ти с признательностью и любовью. – Хотя теперь я не одинока.
– Но ты ведь поедешь? На Альфу Центавра? – продолжал настаивать Ти.
– Это обойдется мне дороже, чем планету прикупить!
– Что деньги? Ты последние месяцы тратилась только на поиски Фионы.
Причем ты женщина далеко не бедная. Да ещё чуть ли не каждую кредитку откладываешь. Ради чего это все?
Лунзи сидела в задумчивости, прикусив губу и глядя отсутствующими глазами в угол комнаты. Она почти боялась встречи с Фионой после всех этих лет, ибо что она могла сказать ей? Все время, пока шёл поиск дочери, она часто представляла себе эту встречу: счастье, слезы примирения… Теперь она стояла на пороге реальности: она готовилась увидеть Фиону вновь. Что же скажет ей настоящая Фиона? Ведь она говорила матери, когда та покидала её, что боится, что Лунзи никогда не вернется обратно. Чувство обиды постепенно стерлось, и, должно быть, она давно уже потеряла надежду, считая, что мать её погибла. Лунзи терзалась мыслью о том, какую рану нанесла дочери. Она представляла рассерженную Фиону, её стиснутые челюсти и покрасневший нос в то последнее утро на Тау Кита. Лунзи пыталась оправдаться. Да, её вины не было в том, что их космический корабль попал в катастрофу, но зачем она вообще оставила дочь? Ведь она могла найти работу не так далеко. И менее опасную, пусть бы даже за неё меньше платили. И тем не менее, несмотря на все её сомнения и возможность оценить прошлое с позиции сегодняшнего дня, Лунзи должна была признать, что в то время, когда она оставляла Тау Кита, заключение контракта с рудной корпорацией казалось самым удачным вариантом. Она не могла предвидеть, что случится.
Она бросила Фиону, но для неё это была разлука всего лишь на несколько лет. Она пыталась представить себе, что бы чувствовала, расставайся они почти на всю жизнь, как это и случилось для её дочери. Возможно, она стала дочери чужой после всех этих лет. Им придется узнавать друг друга заново.
Понравится ли ей новая Фиона? Понравится ли она Фионе, имеющей за плечами многолетний жизненный опыт? Ей оставалось только ждать.
– Лунзи? – Мягкий голос Ти вернул её на землю. Она мигнула сухими глазами и заметила устремленные на неё темные глаза Ти, полные беспокойства. – О чем ты так задумалась, радость моя? Ты всегда такая сдержанная. По мне, так было бы лучше, если бы ты плакала, смеялась или кричала. Твои сокровенные думы слишком сокровенны. Я никогда не могу сказать, о чем ты думаешь. Разве я не принес тебе хорошие новости?
