— Отчего же. — Алекс поклонился и отошел. Примерно через минуту появился Ястреб. Увидев мое хмурое лицо, он перестал улыбаться.

— М-м-м-м… — начал я.

Он вопросительно склонил голову набок. Я потер подбородок суставом согнутого пальца.

— Скажи-ка, Ястреб, ты слышал о Специальных службах?

— Вроде бы.

— Дело в том, что эти службы очень мною заинтересовались.

— Ну да? — В зеленых глазах мелькнуло неподдельное изумление. — Это плохо. Говорят, там не дураки сидят.

— М-м-м-м… — повторил я.

— Как тебе это нравится: мой тезка сегодня здесь. Ты знаешь?

— Алекс ни словом об этом не обмолвился. А что здесь нужно Ястребу, как ты думаешь?

— Наверное, он хочет найти общий язык с Эйболафией. Завтра она начинает расследование.

— Вот оно что! — Снова — тревожные мысли. — Тебе знакомо имя Мод Хинкль?

Его озадаченный взгляд достаточно убедительно ответил: нет.

— Она из этой таинственной организации. Важная персона, судя по ее словам.

— Ну да?

— Незадолго до того, как мы с тобой встретились, она дала мне интервью. Намекала на какие-то вертолеты и каких-то ястребов. Потом она ушла, и появился ты. Сначала я решил, что в баре ты оказался случайно, но теперь мне так не кажется. — Я укоризненно покачал головой. — Знаешь, внезапно я попал в параноидальный мир, где стены имеют не только уши, но и глаза, а может, и длинные, когтистые лапы. Любой из тех, кто меня окружает — в том числе и ты — может оказаться шпионом. Такое чувство, будто за каждым кустом прячется легавый с биноклем, пулеметом или чем похуже. Одного я понять не могу. Пусть эти службы коварны, вездесущи и всемогущи, но все-таки, как им удалось втянуть в это дела тебя? Почему ты согласился на роль приманки?

— Прекрати! — Он возмущенно тряхнул шевелюрой. — Никакая я не приманка.

— Быть может, ты сам этого не осознаешь. Но у Специальных служб есть так называемое «хранилище голографической информации», их методы изощренны и жестоки…

— Прекрати, я сказал! — У Ястреба исказилось лицо, как в тот момент, когда Алекс предложил ему снять куртку. — Неужели ты способен допустить, что… — Тут он, похоже, понял, что я испуган не на шутку. — Слушай, Ястреб не какой-нибудь карманник В отличие от тебя, в параноидальном мире он не наездами — он в нем живет. Раз он здесь, можешь не сомневаться, что у него кругом не меньше собственных ушей, глаз и когтей, чем у Мод Хикенлупер.

— Хинкль, — поправил я.

— Какая разница? Ни один Певец… Слушай, неужели ты всерьез решил, что я…

— Да, — ответил я, хоть и знал, что мои слова сдирают коросту с его язв.

— Ты для меня однажды кое-что сделал, и я…

— Я добавил тебе несколько рубцов, только и всего, — хмуро возразил я.

Вот и все. Струпья содраны.

— Ястреб, покажи, — попросил я.

Он глубоко вздохнул, затем расстегнул медные пуговицы. Полы куртки распахнулись. Светящийся внизу рисунок расцветил его грудь пастельными тонами.

У меня стянуло кожу на лице. Я не отвел взгляда, но с присвистом вздохнул, чего тоже не следовало делать.

Он посмотрел мне в глаза.

— Больше чем тогда, верно?

— Ты решил себя угробить?

Он пожал плечами.

— Даже не знаю, какие из них — старые, какие — новые. — Он опустил голову и уставился на грудь.

— Пойдем, — резко произнес я.

Ястреб трижды глубоко вздохнул. С каждым вздохом (я это ясно видел) ему вес больше становилось не по себе, и наконец его пальцы потянулись к нижней пуговице.

— Зачем ты это делаешь? — Я хотел, чтобы в голосе не звучало отчаяния — и перестарался. В голосе вообще ничего не прозвучало. Унылая пустота.

Он пожал плечами, видя, что я не желаю унылой пустоты. На миг в зеленых глазах вспыхнул гнев. Этого я тоже не желал. Поэтому он сказал:

— Знаешь, человек так устроен: коснешься его — мягко, нежно, любовно — и в мозг поступает информация о прикосновении, как о чем-то приятном. А мой мозг почему-то воспринимает все наоборот…

Я покачал головой.

— Ты — Певец. Певцы должны быть не такими, как все, но…

Теперь Ястреб потряс головой. Снова в его глазах мелькнул гнев, и снова исказились черты лица, реагируя на боль — впрочем, сразу утихшую. Он опять опустил взгляд на щуплую грудь, покрытую язвами.

— Застегнись, дружище. Прости, если что не так.

— Ты в самом деле считаешь, что я связался с легавыми?

— Застегнись, — повторил я.

Он застегнулся и сказал:

— Между прочим, уже полночь.

— Ну и что?

— Эдна только что сказала мне Слово.

— Какое?

— Агат.

Я кивнул. Он застегнул воротник и спросил:

— О чем ты думаешь?

— О коровах.

— О коровах? — удивился Ястреб. — А что о них думать?

— Ты был когда-нибудь на молочной ферме?

Он отрицательно покачал головой.

— Для повышения удойности у коров заторможена жизнедеятельность. Это практически полутрупы. Они лежат в стальных ящиках, а в пищеводы по шлангам, разветвляющимся на тонкие трубки, поступает из огромного резервуара питательный раствор.

— Я видел на картинках.

— Сейчас ты сказал мне Слово, и теперь оно пойдет дальше, как питательный раствор по шлангам. О г. меня — к другим, от других — к третьим, и так — до завтрашней пол\ ними.

— Я схожу за…

— Ястреб!

Он оглянулся.

— Что?

— Насколько я понял, ты не считаешь, что я стану жертвой таинственных сил, которые любят играть с людьми в кошки-мышки. Что ж, интересно было узнать твое мнение. Но даю слово: как только я избавлюсь от этого, — я похлопал по саквояжу, — ты увидишь фокус с исчезновением, какого ни разу в жизни не видел.

Чело Ястреба прорезали две глубокие складки.

— А ты уверен, что я не видел этого фокуса?

— Если честно — не уверен. — Наконец-то я позволил себе ухмыльнуться.

Я поднял глаза на пятнышки лунного света, мелькавшие среди листвы.

Потом опустил взгляд на саквояж.

Между валунами по колено в высокой траве стоял Ястреб. На нем был серый вечерний костюм и серый свитер с высоким воротом. Лицо — будто высечено из камня.

— Мистер Кодвэйлитер-Эриксон?

Я пожал протянутую ладонь — острые мелкие косточки в дряблой коже.

— А вы, если не ошибаюсь…

— Арти.

— Арти Ястреб. — Не знаю, укрылся ли от него беглый осмотр, которому я подверг серый наряд.

Он улыбнулся.

— Да, Арти. Я приобрел это прозвище, будучи моложе нашего общего друга. Алекс сказал, что у вас есть… скажем так: вещи, которые не совсем ваши. То есть, по закону вам не принадлежащие.

Я кивнул.

— Нельзя ли взглянуть?

— А вас предупредили, что…

Его нетерпеливый жест не дал мне докончить фразу.

— Все в порядке, показывайте.

Он протянул руку, улыбаясь — точь-в-точь банковский служащий, предлагающий клиенту сделать вклад.

Я провел пальцем по краю саквояжа. «Тск», — щелкнул замок.

— Скажите, можно отвязаться от Специальных служб? — спросил я, разглядывая его бритый череп. — Похоже, они решили за мной поохотиться.

Череп приподнялся. Удивленное выражение сменилось усмешкой каменного истукана.

— Вот как, мистер Кодвэйлитер-Эриксон? — Он окинул меня изучающим взглядом. — Если это действительно так, не выпускайте из рук свои сокровища. Больше мне нечего вам посоветовать.

— Это будет не так-то просто сделать, если вы предложите за них подходящую цену.

— Надо полагать, я могу приобрести их за бесценок…

Замок снова произнес: «Тск».

— …ибо, если мы не договоримся, вам придется крепко поработать головой, чтобы уйти с товаром от Специальных служб…

— Вам, видимо, случалось разок—другой от них уходить, — предположил я.

Арти кивнул с озорной ухмылкой.

— Вероятно, вам предстоит помериться силами с самой Мод. В гаком случае, я должен надлежащим образом поздравить вас и выразить вам сочувствие. Люблю все делать надлежащим образом.

— Похоже, вы стреляный воробей. Я не заметил вас в толпе.

— Сейчас здесь две вечеринки, — сказал Арти. — Как вы думаете, куда исчезает Алекс через каждые пять минут?