«Все женщины, запечатленные на этой пленке, уже мертвы».

Экран вновь погас.

— Вот, — тихо произнесла Мила. И нажала сначала на «стоп», а потом на кнопку воспроизведения записи.

Это была та же кровать в той же комнате, но на этот раз застеленная другими простынями: с цветочным рисунком, к которому совершенно не подходила расцветка наволочек. В кадре появился пожилой мужчина, лысеющий, в очках с тонкой оправой, в белой рубашке и красном галстуке. Он снял галстук и бросил его на стул, потом расстегнул рубашку, обнажив бледный дряблый живот. Хотя он стоял лицом к камере, было очевидно, что он не догадывается о ее существовании, уж очень непринужденными и бесстыдными были его движения. Внезапно он выпрямился — его внимание привлекло нечто, еще не попавшее в камеру. Это была девушка. Ее появление предварили крики, протестующие вопли — похоже на русском. Она явно не хотела заходить в комнату. Рыдания были прерваны резкой пощечиной и грубым женским окриком. И вот девушка появилась в кадре; ее как будто втолкнули в помещение, и она распласталась на полу у ног мужчины. Дверь захлопнулась, и послышались удаляющиеся шаги.

Мужчина посмотрел на девушку сверху вниз. Под его серыми брюками уже угадывалась эрекция.

— Поднимайся, — скомандовал он.

Девушка не шелохнулась.

— Вставай, — повторил он и пихнул ее ногой.

Наконец девушка подняла голову. Медленно, как будто ей мешало земное притяжение, она поднялась на ноги. Ее светлые волосы растрепались.

Джейн невольно приблизилась к экрану. Она начинала приходить в ярость, но была не в силах отвести взгляд. Девушка казалась даже младше подросткового возраста. На ней были трогательная розовая блузка и короткая джинсовая юбка, из-под которой торчали болезненно худые ножки. На щеке по-прежнему полыхала красная отметина от пощечины. Побледневшие синяки на голых руках свидетельствовали о других ударах, еще более жестоких. Хотя мужчина был значительно выше нее, хрупкая девчушка смотрела на него с молчаливым вызовом.

— Снимай блузку.

Девушка продолжала смотреть на него.

— Ты что, тупая? Не понимаешь по-английски?

Девушка распрямила плечи, и ее подбородок горделиво вздернулся. «Нет, она понимает. И посылает тебя к черту, старый говнюк».

Мужчина шагнул к ней, обеими руками схватил за блузку и сорвал ее, не расстегивая; оторванные пуговицы разлетелись в разные стороны. Девушка судорожно втянула воздух и влепила ему пощечину, так что очки полетели в сторону. И звонко приземлились на пол. Некоторое время мужчина удивленно таращился на нее. Потом его лицо исказила такая ярость, что Джейн, поморщившись, отвернулась от экрана — она уже знала, что последует дальше.

Удар пришелся в челюсть и оказался настолько сильным, что девушка как будто подпрыгнула. И рухнула на пол. Он обхватил ее за талию, поволок к кровати и швырнул на матрас. Резкими движениями стянул с нее юбку, потом расстегнул свои брюки.

Хотя удар временно парализовал ее, девушка вовсе не собиралась сдаваться. Она вдруг вернулась к жизни и, закричав, обрушилась на обидчика с кулаками. Он схватил ее за запястья и взгромоздился на нее, прижав своей тушей к постели. Пытаясь раздвинуть ее бедра, он ослабил хватку, и правая рука девушки оказалась на свободе. Она тотчас впилась ему в лицо и оцарапала кожу. Он отпрянул и схватился за разодранную щеку. В изумлении уставился на свои пальцы. Сквозь них сочилась кровь.

— Дрянь! Маленькая дрянь!

Удар его кулака пришелся ей в висок. Джейн зажмурилась. Почувствовала, как подступает тошнота.

— Я заплатил за тебя, сука!

Девушка уперлась ему в грудь, но силы явно покидали ее. Левый глаз опух, кровь струилась из уголка рта, но она все равно продолжала бороться. Впрочем, ее сопротивление, казалось, только возбуждало его. Силы были неравны, и она не могла противостоять неизбежности. Когда он все-таки вошел в нее, она издала истошный вопль.

— Заткнись.

Но она продолжала кричать.

— Заткнись! — Он снова ударил ее. И снова, и снова. Наконец он зажал ей рот рукой, не прекращая насилия. Казалось, он уже не замечал, что она затихла и лежала неестественно смирно. Теперь было слышно только ритмичное поскрипывание кровати и мерзкое хрюканье, вырывавшееся из его горла. Он издал финальный стон и выгнулся в спазме облегчения. Потом со вздохом рухнул на девушку.

Некоторое время он лежал в изнеможении и тяжело дышал. Потом до него стало доходить, что с девушкой что-то не так. Он бросил на нее взгляд.

Она не двигалась.

Он потряс ее за плечо.

— Эй! — Он потрепал девушку по щеке, и в его голосе проскользнула нотка беспокойства. — Очнись! Черт возьми, очнись же!

Девушка не двигалась.

Мужчина встал с кровати и молча уставился на нее. Потом прижал пальцы к шее, прощупывая пульс. Было видно, как напряглось его тело. Он в панике попятился от кровати, его дыхание участилось.

— О Господи, — прошептал он.

Он огляделся вокруг, как будто решение проблемы находилось где-то в этой комнате. Охваченный паникой, он судорожно оделся; когда он застегивал ремень и пуговицы, руки его дрожали. Опустившись на колени, он стал искать очки, которые отлетели под кровать. Нацепив их, он в последний раз оглядел девушку и убедился в своих самых худших подозрениях.

Тряся головой, он медленно пятился назад и вскоре оказался вне кадра. Скрипнула дверь, и по коридору застучали торопливые шаги. Прошла целая вечность, а кровать с распластанным на ней безжизненным телом все еще оставалась в кадре.

Послышались другие шаги, затем раздался стук в дверь, и какой-то голос крикнул что-то по-русски. Джейн узнала женщину, которая зашла в комнату. Это была содержательница притона, которая умерла привязанной к кухонному стулу.

«Я знаю, что с тобой произойдет. Что они сделают с твоими руками. Я знаю, что ты умрешь в муках».

Женщина подошла к кровати и потрясла девушку. Потом что-то рявкнула. Девушка не откликнулась. Женщина отступила назад, зажав рот рукой. Потом резко развернулась и уставилась прямо в объектив камеры.

«Она знает. Знает, что идет съемка».

Она двинулась прямо на камеру, было слышно, как распахнулась дверь встроенного шкафа. Экран погас.

Мила выключила видеомагнитофон.

Джейн не могла выговорить ни слова. Она опустилась на диван и некоторое время сидела в тупом молчании. Реджина тоже затихла, как будто понимала, что сейчас не время устраивать скандал. Что матери сейчас не до нее. «Габриэль, — подумала Джейн. — Как ты мне сейчас нужен». Взгляд ее упал на журнальный столик, где лежал его сотовый телефон, она догадалась, что муж забыл его, так что дозвониться ему в машину невозможно.

— Он важная шишка, — вдруг произнесла Мила.

Джейн обернулась к ней.

— Что?

— Джо говорит, этот человек, должно быть, в вашем правительстве. — Мила жестом показала на экран.

— Джо видел эту пленку?

Мила кивнула.

— Он отдал мне копию, когда я уходила. Так чтобы у каждого из нас было по одной, на случай… — Она замолчала. — На случай, если мы больше не встретимся, — еле слышно добавила она.

— Откуда эта пленка? Где вы ее взяли?

— Мамаша держит записи у себя в комнате. Мы не знали. Нам нужны были только деньги.

Вот в чем причина резни, подумала Джейн; вот почему были убиты те женщины. Они знали, что произошло в той комнате. И эта видеопленка — доказательство.

— Кто он? — спросила Мила.

Джейн уставилась на темный экран.

— Я не знаю. Но догадываюсь, кто это может быть. — Она подошла к телефону.

Мила испуганно наблюдала за ней.

— Не надо полиции!

— Я звоню не в полицию. Я хочу пригласить сюда друга. Журналиста. Он знает людей в Вашингтоне. Он там жил. И наверняка узнает этого человека. — Она полистала телефонный справочник и отыскала Питера Лукаса. Он проживал в Милтоне, южном пригороде Бостона. Набирая номер, она чувствовала на себе взгляд Милы, которая явно была не готова довериться ей. «Если я сделаю хоть одно неверное движение, — подумала Джейн, — девчонка сбежит. Нужно действовать осторожно, чтобы не спугнуть ее».