— Почему нет? — поинтересовалась Хуана.

— Потому что нет, и все. Нельзя заходить на территорию другой банды.

— Вот чушь. Вам что, больше делать нечего, кроме как играть в войну? Это занятие для малышни.

— Ни для какой не для малышни, — возразил Зип. — Просто ты ничего об этом не знаешь.

— Я много чего знаю, — не сдавалась Хуана. — А вы просто дурью маетесь, вот и все. Потому и делите какие-то территории и…

— У нас полно дел, — вспыхнул Зип. — У нас всегда полно дел, да, Сиксто?

— Конечно, у него полно дел, — вмешалась Елена. — Ходить хвостом за Чайной.

— Эй, послушай-ка, — усмехнулся Зип, — как насчет того, чтобы пообниматься, Елена?

— Если бы у тебя было полно дел, — не унималась Хуана, — то ты бы не занимался этой детской чепухой. Это у тебя внешнее выражение невротизма.

— Чего-чего? — удивился Зип.

— Внешнее выражение невротизма, — с сознанием дела повторила Хуана.

— Ты что, самая умная, а? Где это ты получила медицинское образование?

— Я читаю газеты, — самодовольно ответила Хуана.

— Тоже мне, читатель! — расхохотался Зип и повернулся к Елене: — Эй, давай-ка обними меня.

— Обнимайся с Чайной, — холодно отрезала Елена.

— Да ладно, ладно, — усмехнулся Зип, однако его усмешка, казалось, не произвела на Елену никакого впечатления. Она демонстративно повернулась к Сиксто. — А кто твой смышленый дружок? — игриво поинтересовалась она у Зипа.

— А? — не понял тот.

— Кто ты? — обратилась она к Сиксто. — Большой сильный молчун?

— Я? — переспросил Сиксто, смущенный ее неожиданным вниманием.

— Как тебя зовут? — спросила она, подступая ближе к нему, кокетливо улыбаясь.

— Сиксто, — ответил он.

— В статье говорится, что ты опасен, — сообщила Хуана Зипу.

— Отстань ты со своими газетами, — сердито отмахнулся Зип, обиженный поведением Елены. — Я не верю ни чему, что читаю.

— Возможно, ты вообще не знаешь, как читать, — не уступала Хуана.

То, что происходило на ящике, было довольно странным. Потому что, несмотря на заявление Хуаны, что Зип ужасный зануда, неврастеник и вообще опасный тип, она отчаянно пыталась поддерживать беседу именно с ним. И хотя ее подход к делу выглядел довольно агрессивным, было ясно, что она стремится завладеть вниманием Зипа, и никого больше. На ящике велась не слишком утонченная игра. Несмотря на все недостатки Зипа, очевидно, девушки находили его самым привлекательным из всей троицы. Однако то ли из-за равнодушия, а скорее всего, из-за своего тугодумия он не осознавал того, что происходит.

— Ну, а чего же ты такой тихий? — продолжила беседу с Сиксто Елена. — Ты разве не переживаешь за своего дружка Пепе Миранду?

— Он не мой друг, — запротестовал Сиксто. — И вообще он плохой человек.

Тут девушка заметила его акцент. Несколько мгновений она смотрела на Сиксто, потом спросила:

— Эй, ты кто? Ты только что приехал с острова?

— Нет.

— А говоришь так, словно только что приехал. Ты плохо знаешь английский, да?

Папа тем временем обдумывал заявление Сиксто, наконец, решив, что он понял, что тот имел в виду, он поинтересовался:

— А почему это он, по-твоему, плохой человек? Эй, Зип! Сиксто говорит, что Пепе плохой!

Зип отвернулся от Хуаны:

— Что? Ты это сказал?

— Ничего я не сказал, — пробормотал Сиксто.

Теперь Елена, задетая напускным равнодушием Зипа, торопливо встряла:

— Да, он так сказал. И вообще он говорит так, будто только что приехал с острова.

— Я не только что приехал! Я хорошо говорю по-английски!

— Да уж, он прекрасно говорит по-английски, — съехидничал Зип.

— Он сказал, что Пепе плохой человек, — повторила Елена.

— Ты так сказал? — насупился Зип, наступая на Сиксто. — Так ты сказал, да? — не унимался он. — А? — Он подтолкнул приятеля к краю ящика. — Так ты сказал, а, Сиксто? — И сильно толкнул приятеля. Сиксто потерял равновесие и свалился с ящика в грязь. Зип расхохотался. Папа и Елена подхватили его смех. Хуана несколько мгновений, казалось, пребывала в нерешительности, словно хотела было спрыгнуть и помочь Сиксто подняться. Помявшись еще некоторое время, она все же вслед за всеми тоже разразилась хохотом. Зип обнял Елену.

— Что же с тобой случилось, а? — полюбопытствовал он.

— Ничего.

— А почему ты стала такой холодной?

— А что у тебя с Чайной?

— Ах это?

— Да, это.

— Ничего, — пожал он плечами.

— А говорят, у тебя зуб на Альфи.

— Ну, он ведь это заслужил, так?

— Чем же? У него что-то с Чайной?

— А чего ты так беспокоишься о Чайне-то, а?

— Будут неприятности?

— С Альфи-то?

— Да, — кивнула Елена.

— Абсолютно никаких, — отмахнулся Зип. — Да ты не волнуйся.

— Так у тебя все же есть что-то с Чайной?

— У меня? — Зип самодовольно приосанился. — Да ты ревнуешь, что ли? Будь я проклят!

— Да она тебе в матери годится, — сердито заявила Елена. — Ей, должно быть, девятнадцать, а может, и все двадцать.

— Это не делает ее старой, а только более опытной. Да в чем дело, милая, а? — ласково спросил он. — Ты ревнуешь, правда, крошка?

— Нет.

— Ты волнуешься за бедного маленького Альфи?

— Альфи меня совершенно не колышет. Просто ответь на вопрос.

— Конечно. Что за вопрос?

— Ты положил глаз на Чайну или нет?

— Ты же знаешь, куколка, что никто не интересует меня так, как ты, вот только давить на меня не надо. А то получишь прямо по губам, поняла?

Хуана вдруг резко повернулась к ним:

— Разве мужчины бьют девушек, а?

— О, отвали, зомби, — отрезал он, прижимая Елену крепче к себе. — Ну давай же, обними меня.

— Зип, отстань, — запротестовала Елена. — Люди смотрят.

— Ну и пусть, какая разница? — Он замахал рукой и закричал: — Эй! Эй ты! Жирдяй!

Фредерик Блок, пробиравшийся поближе к заграждению, посмотрел на Зипа.

— Ты видишь нас, жирдяй?

Блок с презрением отвернулся. Зип загоготал.

— Видишь, милая? На нас никто не смотрит. — Он притянул Елену к себе. — Ммм, ты самая нежная девушка.

— Не стоило бы мне позволять тебе, — проворчала Елена, — после этой Чайны.

— И некому защитить маленькую Чайну.

Он провел руками по ее телу. Дотронулся до ее груди, и она тут же отпрянула от него, смущенная, но он опять притянул ее к себе, и она перестала вырываться из крепкого кольца его рук. Зип нежно поглаживал ее по спине.

— Ты собираешься сделать что-то Альфи Гомесу? — спросила Хуана.

— Убить собираюсь, — бросил Зип небрежно.

— Крутой парень, — прокомментировала Хуана. — Здесь вообще все крутые. Ты точно опасен для общества.

— Ну надо же, несет такую чушь, словно сама ее придумала, — фыркнул Зип. — Эй, зомби, у меня для тебя новость. Да, я крутой, как ты на это смотришь? «Пурпурные латинос» не боятся никого и ничего!

— И кто же слыхал о «Пурпурных латинос», кроме тебя и твоей мамочки? — осведомилась Хуана. — Да если сейчас на улице появится хоть один из «Королевских гвардейцев», ты тут же в штаны наделаешь от страха.

— Я не боюсь никого из «Королевских гвардейцев», — разозлился Зип. — Я не боюсь вообще никого! — Он лихорадочно раздумывал, какой бы аргумент привести в подтверждение своей храбрости, и вдруг выпалил: — Ничего, вот скоро вернется один из моих парней с парой пистолетов!

— Да если один из гвардейцев случайно окажется здесь, ты дернешь отсюда со скоростью зайца!

— Лучше скажи своей подружке, чтобы она заткнулась, Елена, — предупредил Зип.

— Хуана, ну хватит…

— Пистолет — это психологический символ, — не унималась Хуана. — Тебе он необходим, потому что ты боишься.

— Я боюсь, что сейчас закатаю тебе по губам, — прошипел Зип.

— Крутой парень, — повторила Хуана, но все же унялась.

Зип посмотрел поверх толпы.

— Они возвращаются, — сообщил он. — Копы возвращаются.

План у них простой, но лейтенант Бирнс за годы работы в полиции усвоил, что все выполнимые и реальные планы были простыми, именно были.