Дэвид не расстроился, оставшись на обратном пути вдвоем с отцом.

– Как ты думаешь, Дэвид, – спросил граф, – должен ли я очистить озеро? Или мне следует доставить удовольствие твоей мачехе?

– С налета к этому вопросу подходить нельзя, – сказал Дэвид.

– Ну что же. Я считаю, что если один край озера зарос и стал так живописен, то большой беды в этом нет, – заметил граф. – Тот, кто захочет, может купаться и кататься на лодке на другой его оконечности. Но я не могу допустить, чтобы заросло все озеро.

Почему отец предпочел поездке верхом пешую прогулку и чем объяснить, что они с Луизой шли так медленно, стало ясно за чаем, который был подан после того, как все вернулись домой. Разлив чай, графина встала за спиной графа и положила руку ему на плечо.

– Мы скажем им, Уильям? – спросила она. Он нежно погладил ее руку.

– Я уже говорил, что согласен, – ответил он. – Начинай!

Луиза густо покраснела.

– Но я в большом замешательстве, – проговорила она. – Дэвиду двадцать восемь лет.

Дэвид удивленно поднял брови.

– У вас появится брат или сестра, – пояснила графиня. – Точнее, единокровный братик или сестричка. Вы не будете против этого?

Дэвид подумал, что для двадцативосьмилетнего мужчины он, должно быть, слишком наивен. Фактически он не задумывался о такой возможности. Мысль о том, что его отец в пятьдесят два года решится зачать ребенка казалась Дэвиду не правдоподобной. Но приходить в связи с этим в замешательство просто смешно. Ладно, будем считать, что отцу всего лишь пятьдесят два года. А Луизе – только тридцать лет.

«Но иметь новорожденного братика или сестричку моем возрасте?» – подумал Дэвид и поднялся со стула.

– Буду ли я против? Да я просто в восторге. – Он крепко пожал отцу руку, с интересом отметив про себя, что тот так же смущен, как и Луиза. Дэвид привлек Луизу в свои крепкие объятия. – Я рад за вас. Почему вы стеснялись сказать мне об этом?

– Не знаю. Я тоже очень рада. Я счастлива и горжусь собой. Разве я не права, Уильям?

Граф встал и подошел к снохе.

– Папа, – сказала она, обнимая его, – я рада за вас. И за вас тоже, Луиза.

Потом Ребекка заключила в объятия графиню, и счастливая Луиза заливалась смехом. Отец и сын застенчиво смотрели друг на друга поверх их голов.

«В конце концов, и для меня еще не все потеряно», – подумал Дэвид.

На следующее утро за завтраком вдова Джулиана и Луиза договорились о том, что после обеда они посетят престарелого мистера Мэйнарда и еще одного-двух больных обитателей других коттеджей. Но пока что леди Кардвелл могла располагать собой и, захватив книгу, отправилась в расположенную рядом с домом «Беседку среди роз». Ребекка любила этот уютный уголок за покой и особую красоту, которую создавали высокая, почти по плечи, живая изгородь, каменная арка входа и мраморные статуи. И конечно же, розы.

Ребекка раскрыла книгу, но даже не попыталась читать. Легкий ветерок шелестел краями страниц, однако был не в силах перевернуть их.

Она вспомнила, как Дэвид спросил ее, намеревается ли она так и остаться навечно вдовой. Ведь она заявила, что ее сердце похоронено вместе с Джулианом и она не станет даже думать о повторном браке, поскольку никогда не сможет полюбить нового мужа. Останется ли она навсегда вдовой? Еще несколько дней назад она ответила бы на подобный вопрос без всяких колебаний. Да, останется. В самом деле, как можно думать о повторном браке, если она клялась в верности Джулиану и никогда не сможет его забыть?

Но сегодня она уже не была так уверена в ответе. Полюбить снова она больше не сможет. Это правда. Но ее жизнь была бы лишена всякого смысла, если бы навечно осталась такой, как сейчас.

Ребекка осознала, что в течение долгого времени ждала нового этапа в своей жизни. Она ждала, что вернется Джулиан. Но он не возвращался. И теперь уже никогда не вернется. Должна ли она сама поставить крест на своей жизни, если трагически оборвалась жизнь Джулиана? Одно время Ребекка ставила вопрос именно так. Она почти два года испытывала подсознательное желание уйти из жизни.

Но она не умерла. И жизнь вновь заявляет о себе.

Медленно и болезненно, но все же заявляет. Ребекка пришла к этой мысли каких-нибудь несколько дней назад. И тогда она сбросила с себя черные одежды и облачилась в серые цвета, чтобы внешне подчеркнуть свое возвращение к жизни. Однако будущее разверзлось перед ней какой-то устрашающей пустотой. Ребекка ощутила себя бесконечно одинокой.

Но сейчас кое-кто, видимо, решил каким-то образом скрасить ее одиночество. Кто-то сквозь арку прошел в беседку. Ребекка взглянула через плечо и совсем не удивилась, увидев Дэвида. Она мысленно призналась себе, что чуть ли не ждала его. Они еще ничего не решили. Она отвечала ему категорическим отказом оба раза, когда он делал ей предложение. И оба раза он отступал, не пытаясь оказывать давление. Но Ребекка знала, что к этому они еще вернутся. Она понимала, что ее ответ пока нельзя считать окончательным.

Они не стали здороваться. Дэвид спокойно занял рядом с ней место, на которое она молча указала. «Странно, что приветствовать друг друга нам и не понадобилось», – подумала Ребекка. Казалось, что они способны общаться и без всяких слов.

Дэвид ждал, пока она заговорит. Он не проявлял нетерпения. Он знал, что Ребекке есть что сказать.

Она захлопнула книгу. На несколько мгновений закрыла глаза.

– Знаешь, я очень рада за них, – сказала она наконец. – Во всяком случае, не могу утверждать обратное.

Он ничего не ответил. Видимо, не потому что не знал, о чем идет речь. Ребекка чувствовала, что он все понял.

– Я не уверена, Дэвид, что, когда у них появится ребенок, я смогу выдержать жизнь в этом доме, – продолжала Ребекка. – Они станут еще сильнее ощущать себя единой семьей. А я еще больше почувствую себя чужой.

И опять Дэвид ничего не сказал. Он взял книгу из ее рук и положил ее на другой край скамьи.

– Я так хотела тех двух своих младенцев, – сказала она, вновь закрыв глаза. – Ты, Дэвид, не можешь даже вообразить, как страстно я хотела их. Джулиану было трудно это перенести. Он так радовался, когда я беременела. А потом… После каждого выкидыша мы оба жутко горевали. Но мне было гораздо тяжелее… Ты не представляешь, каково это – чувствовать их внутри себя, ощущать частью собственного тела… И каждый раз… Эти потери причинили мне такую страшную боль.

Дэвид на какое-то мгновение слегка прикоснулся пальцами к ее руке.

– Дети сделали бы нас полностью счастливыми, – промолвила Ребекка. – Точно так же, как будущий ребенок окончательно осчастливит твоего отца и Луизу. Я действительно рада за них. Но я с ужасом думаю о своем дальнейшем пребывании здесь.

Дэвид наконец заговорил.

– Тогда поедем со мной, – сказал он. Ею впервые овладело сильное искушение согласиться. Ребекка знала, что он вновь сделает ей предложение. Но упорно уходила от решения. Вернее, пыталась убедить себя в том, что решать вообще-то просто нечего. Она не выйдет за него замуж – вот и все.

– Дэвид, – произнесла Ребекка, открыв глаза. Она судорожно проглотила застрявший в горле ком. – Дэвид, я не люблю тебя.

– Я не прошу твоей любви, – сказал он. – Я прошу тебя, Ребекка, лишь о помощи и дружеском общении. И, возможно, о легкой привязанности, если я только действительно окажусь тебе хорошим мужем! Именно это я тебе и предлагаю. Я не прошу того, что ты не можешь дать.

– Но, став твоей женой, – ответила она, – я бы чувствовала себя обязанной словом чести дать тебе все.

– Все, что и вправду можешь, – сказал он. – Преданность. Верность. Разве этого мало? Именно такой брак я тебе и предлагаю.

Ребекка стиснула руки и положила их себе на колени.

– А что бы ты почувствовала, – спросил Дэвид, – если бы поехала со мной в Стэдвелл и обнаружила, что там полнейший упадок и запустение?

Она на мгновение задумалась.

– Думаю, что я испытала бы воодушевление. Ведь нужно было бы так много сделать,