Олень вздрогнул, забросил назад свою красивую рыжеватую голову и легким, спокойным аллюром побежал прочь, как бы издеваясь над ним и внутренне посмеиваясь. Лону стало не по себе. Он почему-то неприятно заволновался. “Успокойся, – говорил он сам себе. – Ничего страшного”. Но он никак не мог выбросить из головы этого оленя. Шли часы. Лон уныло смотрел на дальний хребет и лесную полосу в поисках людей. Его взгляд упал на часы, наверное, в тысячный раз. Уже вторая половина дня! Пора бы начинать! А вот и они!
Он увидел, как они вышли из-за деревьев и начали спускаться к долине по склону горы. Хотя на таком расстоянии было невозможно различить лица идущих, Скотт мог догадаться, кто есть кто по их силуэтам. Высокий был Шрек. Квадратный, нескладный, маленький, неловкий, но от этого не менее опасный – Пайн. Третьей была женщина. Ее вели как приманку.
Все трое пересекли долину и остановились прямо под ним. Теперь их лица были различимы, хотя сами они его видеть не могли. Затем они вдруг засуетились и стали размахивать руками, показывая на что-то.
Вот оно что! Как и обещал полковник, в небе вдруг вспыхнула желтая ракета, которую почти не было видно в лучах яркого солнца. Догорев, она упала за линию хребта. Пайн выстрелил в ответ, показывая, куда им надо идти теперь и где разыграется последний акт этой драмы.
Лон размял пальцы и попытался чуть-чуть подвигаться затекшим телом, устраиваясь за винтовкой. Потом слегка коснулся приемничка, писк которого должен был дать ему “зеленый свет” для выстрела, любовно провел рукой по сверкающему стволу магнума 300-го калибра “Эйч энд Эйч”. В его магазине лежали конусообразные острые патроны, каждый до четырех дюймов в длину, желтые блестящие от смазки гильзы с тяжелыми, похожими на ракеты пулями.
Теперь все было только делом времени. Наконец-то он забыл и об олене, и о своем отце, вообще обо всем на свете. Сейчас в голове был один только безумно сложный, тягостный выстрел. Никто в мире не взялся бы за такое рискованное дело, но он знал, что сможет это сделать. Он сможет! Потому что он стрелял на такие расстояния и раньше…
– Все, Пайн, – заявил Шрек, как только они оказались на противоположной стороне долины. – Теперь осталось самое легкое. Займись ею!
– Есть, сэр, – ответил Пайн. Он повернулся к Джули: – Все хорошо, милочка, осталось всего ничего.
Она посмотрела на него одурманенным взглядом. В бездонной глубине покорных глаз не было ни капли упрямства или сопротивления. На бледных губах дрожала бессмысленная улыбка.
Пайн снял ранец и стал оттуда что-то доставать. Это был его укороченный полуавтоматический “Ремингтон 1100”. В нем было шесть широких охотничьих патронов 12-го калибра, по три на каждый ствол, причем в каждом патроне было по девять дробинок 32-го калибра. Пожалуй, это самое страшное разрушительное оружие, какое он когда-либо видел. Менее чем за две секунды он мог выпустить пятьдесят четыре несущих смерть свинцовых шарика. Дальность действительного огня этой пушки составляла пятнадцать ярдов. Пайн подошел к женщине сзади.
– А теперь расслабься, – сказал он. – Ничего страшного. Не волнуйся.
Джули посмотрела на него так, как будто никогда в жизни вообще не волновалась.
Опустив на мгновение винтовку, Пайн достал из кармана моток изоленты и опытным быстрым движением поддел ее край. Прилепив его ко лбу Джули, он стал плотно обматывать изоленту вокруг головы женщины.
Она скривилась, почувствовав, как липкая резина прикоснулась к ее волосам, потом залепила глаза так, что веки не могли открываться, попала между губ – теперь она не могла говорить, затем плотно прижала ноздри – тут она чуть не задохнулась, и в конце концов сковала всю голову липкой маской. Отмотав побольше изоленты, Пайн приставил к голове Джули короткий ствол винтовки и минуту спустя ствол уже был намертво прикреплен к голове. Они как бы составляли единое целое. После этого он отрезал изоленту. Потом левой рукой приподнял винтовку и просунул в ее ложе правую руку. Пальцы плавно легли на курок, и Пайн почувствовал его приятную упругость.
– Полковник, теперь вы… – Пайн протянул изоленту Шреку. Шрек взял моток и продолжил ритуал. Примотав руку Пайна к ложу винтовки, он отвел затвор назад и дослал патрон в патронник. В момент щелчка они оба почувствовали внутри какое-то неприятное чувство.
– Ты знаешь, что делать?
– Да, сэр, – сказал Пайн. В случае непредвиденных трудностей он просто нажмет на курок. После этого он уже будет отстреливаться от нападающих, потому что после первого выстрела ни его винтовку, ни тело женщины уже ничего связывать не будет. В то же время сам он будет неуязвим. Бронежилет не пробьет ни одна пуля, а если он получит выстрел в голову, то под действием спазмов, или под тяжестью тела пальцы сами нажмут на курок и женщина умрет. С Пайном, привязанным к женщине таким замечательным способом, никто не посмеет шутить!
Все шло не так, как надо. Эти арканзасские типы не любили много говорить и совсем не интересовались тем, чтобы оказать хоть какую-нибудь помощь. Все доклады, поступавшие в штаб оперативной группы по розыску Суэггера, были какие-то однообразные и бессодержательные, если не сказать бестолковые. Так, двое охотников, готовясь к первому дню открытия сезона, шли подготовить места для засады на оленей. Вдруг они увидели в бинокль, как какой-то человек, крепит на скале веревки. Подойти поближе они побоялись, потому что внешне он очень напоминал коммандос. Естественно, найти это место они уже не смогут! Черт!!!
– Может, это просто какой-нибудь охотник, – предположил Хэп, – захотел пораньше взобраться на эту скалу, чтобы с самого утра уже быть в горах и начать охоту.
– Гм-м-м… – все, что мог выжать из себя Хауди Дьюти.
Потом еще какой-то почтальон, случайно проезжавший по горной дороге в один из этих дней, клялся и божился, что видел, как с Сэмом Винсентом, который когда-то судился с журналом “Месенери” для Боба, разговаривал худой светловолосый мужчина. Сэм был лучшим другом Боба, они долгие годы охотились вместе. Мужчиной, по предположению свидетеля, мог быть Боб Снайпер.
Но Сэм Винсент был стреляный воробей и знал закон, как свои пять пальцев.
– Послушайте, сэр, – сказал он, обращаясь к Ютею и пронзая его своим знаменитым “электрическим” взглядом (работая прокурором штата в пятидесятые и шестидесятые годы, Сэм послал на электрический стул тринадцать человек), – вы прекрасно знаете, что я не стану сотрудничать с вами до тех пор, пока сам этого не захочу. И никакие угрозы и давление со стороны правительства ничего изменить не смогут. Я слишком стар, чтобы бояться, и слишком упрям, чтобы уступить. Если бы я видел Боба Ли Суэггера и не сообщил об этом вам, то по федеральным законам я бы совершил преступление. По существу, молодой человек, – и он сузил свои хитрые глаза, – вы просите меня свидетельствовать против себя самого. А это уже противоречит Конституции и законам штата Арканзас, глава Д-547, пункт 1 – дача заведомо ложных свидетельских показаний из меркантильных интересов. Надеюсь, вы знаете это?
Да, Ховард все знал, но после этого он затаил на Сэма обиду. Однако ненадолго. В течение часа пришло решение Третьего окружного суда штата Арканзас с запросом к правительству представить оправдательные документы, подтверждающие необходимость установления наблюдения за почетным гражданином штата Сэмом Винсентом, восьмидесяти одного года, и с требованием в последней части отменить и аннулировать приказ под страхом наказания в соответствии с законом в случае, если не будут представлены соответствующие факты или документы. Это было мнение закона.
А выше закона ничего нет.
Вот так развивались события, пока на столе у Хэпа Фенкла не зазвонил телефон.
Хэп поднял трубку и спустя пару минут ответил:
– Я перезвоню вам позже.
Ховард посмотрел на него.
– Может, это ничего и не значит, я не знаю, – начал Хэп, – но сейчас звонили из службы охраны лесов. Они сообщили, что трое совершенно не связанных друг с другом охотников с трех совершенно разных мест видели сегодня утром в глубине Уошито три военные сигнальные ракеты.
