Японцы, рассчитывая, что русские, не имеющие достоверных сведений о начале войны (в первую очередь в силу приказу Министра связи Японии от 23 января о задержке на 72 часа, а в особых случаях и изъятии отправляемых из Кореи международных телеграмм), не рискнут атаковать их транспорты в нейтральном порту, в 17.30 начали высадку десанта в Чемульпо. Что ж... В полной мере их ожидания могли бы реализоваться, будь на месте командира "Авроры" менее пассионарный по складу характера командир. Но Егорьев был из людей другой породы, и его стараниями далеко не все у японцев прошло так, как ими планировалось.
Сразу по прибытии эскадры Уриу в Чемульпо Евгений Романович в очередной раз запросил Павлова о возможных инструкциях для его кораблей "ввиду явно недружественного поведения кораблей японского флота в нейтральном порту" (имелись в виду японские миноносцы с расчехленными орудиями и минными аппаратами, ставшие между русскими кораблями и местом высадки японцев на берег). Но посланник, все еще не осведомленный об официальном разрыве Японией отношений с Россией, медлил, не желая давать разрешения на любые действия "Авроры" и "Гиляка", могущие стать поводом для обвинений России в развязывании конфликта.
Тем не менее, достаточно реалистичная оценка командиром "Авроры" происходящего в Чемульпо как последних приготовлений к нападению стала поводом для проведения Егорьевым в ночь с 26 на 27 января совещания с командиром "Гиляка" Беляевым, на котором было приказано готовить корабли к бою. На канонерке и крейсере выбрасывали за борт лишнее дерево (причем часть деревянной утвари вылавливали из воды самые предприимчивые местные жители), передавали на "Сунгари" большую часть шлюпок, которые в бою, скорее всего, были бы без всякой пользы уничтожены, разворачивали лазареты и перевязочные пункты, устраивали местную защиту наиболее важных частей от осколков из сетей заграждения, стальных тросов, брезента, коек и мешков с песком, разводили пары во всех котлах, проверяли и перепроверяли орудия, минные аппараты и боевые припасы к ним. На "Гиляке", помимо того, сняли стеньги всех мачт для затруднения определения противником дистанции до лодки. Командиру парохода "Сунгари" после получения на то разрешения от агента КВЖД было велено подготовить свое судно к затоплению в случае угрозы захвата японцами, для чего на него был переправлен с грузом взрывчатки отряд моряков, прежде охранявший русскую дипломатическую миссию.
Тревожная ситуация со всей своей суровой определенностью разрешилась лишь к 7.30 27 января, когда на "Авроре" был получен ультиматум от Уриу, сообщавший о начале военных действий между Японией и Россией и гласивший, что в случае, если русские корабли не выйдут в море до 12.00, то уже в 16.00 они будут атакованы японской эскадрой прямо на рейде Чемульпо.
К моменту получения русскими ультиматума в порту из японских кораблей оставались лишь транспорт "Хейджо-Мару", задержавшийся из-за ожидания части своего экипажа, и крейсер "Чиода". И именно этим кораблям выпало стать первыми пострадавшими в Чемульпинском бою - уже в 8.03, тактично дав катеру парламентеров отойти подальше, после команды Егорьева "Что ж, господа, дольше ждать нам нечего. К бою!" русский крейсер снялся с якоря и практически одновременно открыл огонь по японцам. Спустя четыре минуты к нему присоединился и "Гиляк".
Е.Р.Егорьева знали на флоте как широко образованного и опытного моряка, которого уважала вся команда. Его стараниями на крейсере было полностью изжито рукоприкладство и среди экипажа поддерживался по-настоящему товарищеский дух. "Аврора" под руководством Егорьева являла собой образцовый корабль, содержавшийся в полном порядке и неоднократно бравший первые призы на эскадренных стрельбах.
Но, кроме того, Евгений Романович был известен еще и своим бесстрашием. И после окончательного прояснения обстановки он не стал терять время на возможные дипломатические экивоки, которые вряд ли бы позволили избегнуть схватки, раз уж японцы готовы были атаковать русские корабли даже в самой Чемульпинской гавани. Вместо этого он сам нанес удар по противнику, находившемуся в зоне досягаемости, всеми доступными средствами. По поводу же возможной реакции на этот шаг со стороны командиров кораблей иных представленных в Чемульпо наций Егорьевым была сказана ставшая впоследствии известной фраза:
- А с протестами прочих здешних стационеров, господа, будем разбираться по завершению баталии. Во всяком разе, те из нас, кто до этого доживет.
Свое основное внимание в начальной фазе боя "Аврора" уделила японскому транспорту, работая по "Чиоде" в основном противоминным калибром. На дистанции, отделявшей к тому моменту "купца" от русского крейсера, и при мизерной скорости не успевшей развести пары мишени русские комендоры довоенной выучки практически не промахивались. В результате спустя одиннадцать минут с момента начала сражения и два с половиной десятка попавших в цель шестидюймовых снарядов не успевший убраться подальше от "разгневанной богини" "Хейджо-Мару" уже не имел хода, горел и тонул, а остатки его команды спешили убраться с обреченного судна.
"Чиода", в отличие от транспорта, не была простой добычей - крейсер практически сразу после первых же залпов "Авроры" дал ход, активно маневрировал и вел ответный огонь. Однако же осуществиться вынашиваемым его командиром Мураками Какуити в течение всего января планам по уничтожению русского крейсера силами только лишь своего корабля сбыться было не суждено.
Уже первые минуты перестрелки и первые попадания противников друг в друга показали, что, даже не смотря на лучшее бризантное действие японских снарядов, полуторапудовый 120-мм боеприпас для корабля в 6000 тонн все-таки менее чувствителен, чем вдвое более тяжелый русский шестидюймовый для вдвое меньшей по водоизмещению "Чиоды". Тем более что три попавших в японский крейсер таких снаряда в 8.24 были подкреплены еще и одним восьмидюймовым с "Гиляка".
Прежде чем подключиться к бою "Авроры" с "Чиодой", "Гиляк" согласно оговоренному еще ночью плану открыл огонь по силам японского десанта, часть которого продолжала пребывать у береговой черты, заинтересованно наблюдая за разворачивающимися на рейде действиями. Рассеяв огнем вражескую пехоту, не ожидавшую прилета с моря восьми- и шестидюймовых гостинцев и заплатившую за свою ошибку более чем сотней убитых и раненых, и разметав остававшиеся на пирсах штабели выгруженного имущества японских войск, Беляев, не наблюдающий более на берегу законных целей для своих пушек и не желающий затем давать противнику повод обвинять его в обстреле нонкомбатантов в нейтральном порту, свои последующие залпы направлял уже в "Чиоду".
Всего в противостоянии с "Чиодой" в "Аврору" попало четыре японских 120-мм снаряда, причем один не взорвался. "Гиляк" благодаря уловке со снятыми стеньгами попаданий и вовсе избежал. Потери русских в артиллерии были незначительны - одна 75-мм и одна 47-мм пушки на "Авроре", на "Чиоде" же одно 120-мм орудие было уничтожено и еще одно повреждено, выведены из строя были и два малокалиберных орудия. В свете этого Мураками, реалистично оценивший свои перспективы против двух кораблей, лучше вооруженных и поврежденных менее, чем его собственный, поспешил убраться с места боя для соединения с возглавляемой броненосным крейсером "Асама" эскадрой Уриу - японский адмирал, чьи основные силы стояли за островом Идольми, получил по беспроволочному телеграфу сообщение от "Чиоды" о русской атаке непосредственно после ее начала и сразу выдвинулся на помощь своим кораблям в порту.
В перестрелке с удаляющейся "Чиодой" комендоры "Авроры" добились еще одного попадания, тем же самым ответили и японцы. "Гиляк" же несколько отстал от крейсеров и из боя временно выпал, причем тому причиной была не только меньшая скорость канлодки - она поджидала пароход "Сунгари", который также начал движение в сторону выхода из гавани. Японцы, видевшие, что за "Сунгари" тянется на буксире караван шлюпок, сочли, что русские планируют использовать пароход в качестве спасательного судна. Правы в такой своей оценке они оказались лишь частично.
