Бурк обратился к Стиллвею:

– Скажите, существуют ли в соборе потайные ходы, которые могли бы дать полиции явное тактическое преимущество?

Стиллвей сидел на стуле не шевелясь и прокручивал в памяти события этих суток, которые так хорошо начались с праздника в солнечный день, продолжились его собственным похищением и освобождением и заканчиваются пребыванием в какой-то секретной комнате в компании с двумя явно психически ненормальными людьми.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, говоря о явном тактическом преимуществе, – раздраженно ответил он. – Я ведь всего-навсего архитектор.

Мартин снова посмотрел на часы.

– Ладно, свое дело я сделал… – Он открыл дверь. – Поторопитесь. А ты, Бурк, обещал Беллини, что будешь рядом с ним, а обещание – это святое. Ах да, попозже – если только уцелеешь – ты узнаешь по крайней мере одну большую тайну, которых множество в этом соборе. – С этими словами Мартин вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Стиллвей с опаской поглядел на Бурка:

– Кто он такой? И кто вы?

– А вы кто? Гордон Стиллвей или очередная шуточка майора Мартина?

Стиллвей ничего не ответил.

Бурк вытащил из портфеля свернутые чертежи, развернул их и начал пристально рассматривать. Через пару секунд он бросил листы на стол и взглянул на часы.

– Пойдемте со мной, мистер Стиллвей, и мы увидим, стоит ли из-за вас задерживаться со штурмом.

Шрёдер быстрыми шагами вошел в конференц-зал и направился к телефону.

– Это Шрёдер! – сказал он оператору. – Соедините меня с Клайном!

В трубке послышался спокойный голос мэра:

– Слушаю, капитан, ну как, удачно?

Шрёдер обвел взглядом опустевшую комнату. Ручные пулеметы и бронекуртки исчезли, в углу валялись пустые коробки из-под патронов и гранат. На грифельной доске была выведена странная надпись:

– Ну как, все нормально? – нетерпеливо спросил Клайн.

Шрёдер перегнулся через стол, чтобы справиться с новым приступом тошноты, и, опустив голову, ответил:

– Нет… никаких продлений… никаких компромиссов. Послушайте…

Теперь Клайн заговорил с раздражением:

– Вот как раз об этом тебе и долдонили всю ночь.

Шрёдер глубоко вздохнул и прижал руку к животу. Клайн что-то продолжал говорить, но Шрёдер уже ничего не слышал. Мало-помалу он стал разбирать лица и фигуры людей, находившихся в зале. У стола стоял, скрестив на груди руки, Беллини, в другой стороне – Бурк, а рядом с пожилым человеком в гражданской одежде, сидящим за столом, стояли два офицера из спецназа в темных лыжных масках.

– Капитан, но ты все равно герой, – продолжал мэр. – Не более, чем через час, тебя назначат на должность руководителя службы связи с общественностью управления полиции.

Шрёдер внимательно разглядывал потемневшее лицо Беллини, и ему показалось, что тот смотрит на него с нескрываемой ненавистью. На мгновение ему даже пришла мысль, что тот обо всем знает, но потом он все же решил, что, вероятнее всего, Беллини просто взволнован.

Клайн все продолжал говорить:

– Но ты выступишь перед журналистами, пока не прозвучит последний выстрел. Да, кстати, я слышал, будто ты собираешься идти в бой рядом с Беллини?

– Я… должен идти… Это все, что я могу сделать… – ответил Шрёдер.

– Ты что, совсем голову потерял? Тебе не по себе, плохо себя чувствуешь? Ты говоришь, словно пьяный.

Шрёдер нашел в себе силы взглянуть на пожилого мужчину, который, как он заметил, пристально всматривался в большой развернутый лист бумаги. Затем его взгляд скользнул вверх и остановился на Бурке, который казался почему-то печальным. Все выглядели так, будто кто-то только сейчас умер. Нет, что-то не так…

– Ты что, успел пропустить стаканчик?

– Нет…

– Соберись с духом, Шрёдер. Скоро появишься на экранах телевидения.

– Что?

– Телевидения! Вспомни: красный огонек, большая видеокамера… Ты должен четко и ясно рассказать, что делается в соборе, и что его захватят в ближайшее время.

Шрёдер услышал короткие гудки – Клайн положил трубку – настороженно посмотрел на нее и бросил на стол. Указав пальцем на Гордона Стиллвея, он громко спросил:

– Кто это?

В комнате повисла тишина, затем раздался голос Бурка:

– Вы прекрасно знаете, кто он, Берт. Мы пересматриваем план штурма.

Шрёдер бросил быстрый взгляд на Беллини и резко выпалил:

– Нет! Нет! Вы…

Беллини посмотрел на Бурка и кивнул головой, потом повернулся к Шрёдеру.

– Я не могу поверить, что ты такое натворил. – Он подошел к нему поближе. – Что с тобой, лучший из лучших? Поторопился настучать своему дружку, подонок?

Шрёдер судорожно замотал головой. Беллини подошел еще ближе и заорал на него:

– Не слышу ответа, дерьмо вонючее! Твой льстивый голосок напоминает мне бульканье воды в унитазе.

Бурк прервал его:

– Джо, не надо так жестоко, просто забери у него оружие.

Бурк подошел к двум полицейским, держащим автоматы наготове. Они не понимали, что происходит, но готовы были стрелять, если Шрёдер потянется к своему пистолету. Гордон Стиллвей испуганно выглядывал из-за чертежей.

Наконец Шрёдер обрел голос и залепетал:

– Не надо… послушайте… пожалуйста… мне нужно поговорить с Флинном… потому что… ну вы понимаете… я должен еще раз попытаться…

– Отдай свое оружие, – протянул руку Беллини, – левой рукой… поставь курок на предохранитель… красиво и легко, и смотри, не пальни в кого-нибудь…

Шрёдер поколебался секунду-другую, затем медленно откинул полу пиджака и указательным пальцем осторожно вынул пистолет.

– Беллини… послушайте… что тут происходит? Зачем…

Беллини взял его пистолет левой рукой, а правой размахнулся и нанес Шрёдеру сильный удар в челюсть. Тот отлетел к двери и сполз на пол.

– Не стоило этого делать, – упрекнул Бурк.

Беллини потряс рукой и повернулся к Бурку.

– Ты прав, лучше бы оторвать ему яйца и запихать ему в нос. – Он оглянулся на Шрёдера. – Попробуй только убить меня, ты, мерзавец.

Бурк, видя, что Беллини не успокоился и вот-вот опять набросится на Шрёдера, предостерегающе поднял руку и сказал:

– Это ничего не изменит, Джо. Остынь маленько. – Подойдя поближе, положил руку на его плечо. – Пойдем. У нас ведь дела поважнее.

Беллини подозвал своих спецназовцев и приказал:

– Закуйте этого гада в наручники и затолкайте его в какой-нибудь сортир поближе. – Он повернулся к Бурку: – Ты что, думаешь, я в самом деле дурак? Думаешь, я не понял, что вы все намерены прикрывать этого подонка, а как только идиотский штурм на рассвете закончится, он снова будет выглядеть перед мэром золотым пай-мальчиком. – Он посмотрел, как полицейские выводят Шрёдера, и крикнул им напоследок: – Найдите какое-нибудь место, да чтобы с крысами и тараканами… – Затем Беллини опустился на ближайший стул и, стараясь успокоиться, прикурил сигарету.

Бурк продолжал стоять рядом, увещевая его:

– Жизнь несправедлива, так ведь? Но кто-то все же оставил нам на этот раз благоприятный шанс. Флинн думает, что ты будешь действовать по одному плану, а ты в это время придумываешь другой. Так что все оборачивается не так плохо, верно?

Беллини мрачно кивнул и взглянул на Стиллвея.

– Может, и так… – Он потер костяшки пальцев руки, потом сжал и разжал кулак несколько раз. – Да, поступил я жестоко… но в то же время так хорошо на душе. – Он вдруг рассмеялся. – Бурк, подойди сюда. Хочешь знать мой секрет? Все последние пять лет я искал предлог, чтобы как следует врезать ему. – Он воздел глаза к потолку. – Благодарю тебя, Боже, ты снизошел до меня. – И снова рассмеялся.

В зал начали постепенно входить командиры подразделений спецназовцев, поспешно вызванные из квартир в городе, и Беллини внимательно смотрел, как они заполняют комнату. «Самое худшее, что может быть в жизни, – подумал он, – это когда уже настроился вступить в бой и слышишь команду: отставить». Вот и у командиров взводов, заметил он, плохое настроение. Посмотрев на Бурка, он предложил: