– Ну и черт с ним! – себе под нос выругался Хики и опять уткнулся в телевизор.
Виды Нью-Йорка сменялись кадрами с изображением в разных ракурсах Белого дома, где из окон Овального кабинета лился неестественно желтый свет. Репортеры сообщали всему свету, что президент совещается там со своими ближайшими помощниками. После этого репортаж переместился к резиденции премьер-министра Великобритании на Даунинг-стрит, 10. В Лондоне было 5 часов утра. Журналистка со слезящимися глазами уверяла с экрана американцев, что премьер-министр так и не ложился спать. Кадр сменился – на экране предстал величественный дворец в Ватикане. Хики придвинулся поближе и внимательно прислушивался к сообщению репортера, который выдвигал собственные предположения о том, что сейчас обсуждают за закрытыми дверями католические иерархи.
Хики откинулся назад и тихо пробормотал:
– Ну а теперь покажут собор святого Петра. – Он снова набрал номер Лири на хорах. – Скажи там мистеру Флинну, что теперь нужно ожидать штурма в любой момент, так что пусть он прекратит игру, а то под ее звуки мы не услышим начало атаки.
Он положил трубку и вслушался в перезвон колоколов – они все еще играли. Брайен Флинн здорово изменился, подумал он, и не похож теперь на прежнего Флинна, который всего каких-то шесть часов назад так самоуверенно расхаживал по собору. За это время он многое понял, но прозрение пришло слишком поздно, и за оставшиеся шесть часов он так и не поймет, какие последствия наступят в дальнейшем.
Капитана Берта Шрёдера вывел из полудремы резкий звонок телефона. Он моментально схватил трубку. В тишину кабинета ворвался голос Хики и зарокотал во всех динамиках, установленных в соседних комнатах и кабинетах, разбудив заодно и других дремавших.
– Шрёдер! Шрёдер! – неслось из репродукторов. В груди у него тяжко застучало сердце, он уселся поудобнее и ответил:
– Да, слушаю! Что стряслось?
Хики, захлебываясь, торопливо проговорил:
– Кто-то успел захватить собор! – Он замолк на секунду-другую, а затем добавил: – Или мне это во сне приснилось? – И ехидно захохотал.
Шрёдер подождал немного, пока не пришел в себя и голос не обрел спокойствие. Он огляделся вокруг: в кабинете находился один Бурк, да и тот громко храпел на диване. Спокойно и ровно Шрёдер спросил:
– Чем могу помочь?
– Доложи обстановку, Шрёдер, – нагло потребовал Хики.
– Обстановку? Какую обстановку?.. – Шрёдер даже поперхнулся от неожиданности.
– Доложи, что там делается в Глосса-Морра, Лондоне, Вашингтоне, Ватикане, Дублине? Кто-нибудь все еще пыхтит там над нашими требованиями?
– Да, разумеется. Как же иначе? Да вы сами можете все видеть по телевизору.
– Ну я-то не общественность, Шрёдер. Мне репортерских домыслов не надо. Лучше расскажи мне, что там действительно происходит.
– Что ж, расскажу… – Шрёдер заглянул в свои записи. – Представители Красного Креста и Амнистии уже приехали во все лагеря… ожидают…
– Это все показывали по ящику.
– Разве? А я не видел. Так, что там дальше?.. Дублин… так вот, Дублин пока не согласен с требованием выпустить интернированных…
– Скажи им от моего имени, что они сопливые трусы. Передай, что Хики обещает захватить Дублин в течение года и всех их перестрелять.
– Во всяком случае, – нервно сказал Шрёдер, – мы еще не пришли к согласию насчет ваших условий. Вопрос о сохранении святыни – дело второстепенное…
– Мне надо переговорить со всеми правительствами напрямую, установите селекторную связь, – перебил его Хики.
Шрёдер жестко ответил:
– Но вам же известно, что они не желают разговаривать с вами напрямую.
– А через шесть часов эти напыщенные ублюдки приползут на коленях умолять лично переговорить с нами.
Шрёдер решил сменить тему и бодрым голосом проговорил:
– Ваше выступление вызвало очень благоприятный отклик. Ватикан говорит…
– Отклики на мое выступление, потрясная реакция зрителей и все такое прочее – это все ерунда, гораздо важнее теперь подумать над технической проблемой. Как по-твоему, когда стеклянный фасад Олимпийской башни грохнется на улицу?
– Мистер Флинн там? – перебил его Шрёдер.
– У тебя есть очень плохая привычка перебивать, Шрёдер!
– Мистер Флинн там?
– Конечно, здесь, тупой осел. Где же еще он может быть?
– Могу я поговорить с ним? Пожалуйста.
– Бога ради, не дергай его, он же играет на колоколах!
– А вы не можете попросить его взять трубку параллельного телефона около органа?
– Но я же уже втемяшивал в твою башку: не стоит мешать человеку, когда он играет на колоколах. До тебя так ничего и не дошло за ночь? Держу пари, парень, что раньше ты был шкурным копом, беспардонно вламывался в номера гостиниц, беспокоя постояльцев. Такое в твоем духе.
Лицо Шрёдера побагровело от злости. Он слышал, как голос Хики гремит в динамиках по всему дому, до него донесся чей-то смешок. Он схватил карандаш и сжал его в кулаке.
– Мы хотели бы переговорить с мистером Флинном лично – у входа в ризницу. – Шрёдер взглянул на спящего на диване Бурка. – Лейтенант Бурк придет на переговоры…
– Ты же сам однажды сказал, парень, что лучше вести переговоры с одним и тем же человеком – будет меньше недоразумений. Если я не могу поговорить с королевой, значит, и ты не можешь вести разговор с Финном Мак-Камейлом. Что-то не так? Да, вот что еще я хотел спросить. На великий пост что ты пожертвовал? Свои куриные мозги или яйца? Я давно отказался тратить попусту время на болтовню с дурьем по телефону, но ради тебя пошел на исключение.
Шрёдер внезапно ощутил, как внутри у него что-то оборвалось. Он с трудом удержался, чтобы не вспылить, и продолжил ровным тоном:
– Мистер Хики… Брайен Флинн проникся ко мне доверием – усилия, прилагаемые мною, проявленная честность…
В кабинете раздался скрипучий старческий смех:
– Ах, ну да, он же разговаривает с тобой, как хороший воспитанный мальчик, не так ли? Но только он приготовил для тебя про запас неплохой сюрприз, Шрёдер, и он вряд ли тебе придется по душе.
– Но нам не нужно никаких сюрпризов… – запротестовал Шрёдер.
– Хватит! Перестань постоянно повторять свое великодержавное «мы». В данном случае я говорю о тебе, понял? Сюрприз приготовлен специально для тебя.
Шрёдер быстро вскочил со стула, в его глазах промелькнула настороженность.
– Что вы имеете в виду? Что все это значит? Послушайте, лучше откройте все сразу, мы договорились вести переговоры доброжелательно и честно…
– А что, Беллини также действует доброжелательно и честно?
Шрёдер колебался. Такая осведомленность экстремистов выбивала его из колеи. А персональное упоминание о нем не предусматривалось в его планах ведения переговоров.
– А где сейчас этот Беллини? – продолжал Хики. – Опять упражняется у классной доски со своими гестаповцами? Или выискивает пути, чтобы незаметно подкрасться и поубивать нас всех? А я плевал на Беллини, а заодно и на тебя.
Шрёдер сокрушенно покачал головой, а затем спросил:
– Как там с заложниками?
Хики игнорировал его вопрос.
– Вы что, все еще не нашли Стиллвея?
– Нужен ли вам врач?
– А вы уже разрыли мою могилу?
– Может, прислать вам пищу, лекарства?
– Где сейчас майор Мартин?
Бурк лежал на диване с закрытыми глазами и слушал этот диалог, вылившийся в два независимых друг от друга монолога. От диалога толку не было, а вот монологи много о чем говорили. Теперь он без всякого сомнения понимал: переговоры ничего не дадут.
Шрёдер снова прервал его мысли:
– Какой сюрприз приготовил для меня Флинн?
Хики вновь рассмеялся:
– Если я скажу тебе, это уже не будет сюрпризом. Держу пари, что в детстве ты был несносным, Шрёдер. Неверное, всегда старался разнюхать, что тебе припасли на Рождество, лазил по всем шкафчикам и углам.
Шрёдер ничего не ответил, и снова из соседней комнаты послышался смешок. Хики между тем продолжал:
