Я оборотился к капитану Немо и взволнованным голосом крикнул:

- Человек тонет! Надо спасти его! Спасти во что бы то ни стало!

Капитан Немо бросился к окну.

Человек подплыл и, прильнув лицом к стеклу, глядел на нас.

К моему глубокому удивлению, капитан Немо сделал ему знак рукой. Водолаз ответил утвердительным кивком головы и, всплыв на поверхность, не появлялся больше.

- Не волнуйтесь! - сказал капитан Немо. - Это Николя с мыса Матапан, по прозвищу «Рыба». Он известен на всех островах Киклады. Отличный пловец! Вода - это его стихия. Он больше живет в воде, чем на суше! Вечно в плаванье! С одного острова он переплывает на другой, и так до самого Крита!

- Вы знаете его, капитан?

- А почему бы мне его не знать, господин Аронакс?

С этими словами капитан Немо подошел к шкафу, стоявшему по левой стороне окна. Возле шкафа находился окованный железом сундук с медной пластинкой на крышке, на которой был выгравирован девиз «Наутилуса»: «Mobilis in mobile».

Пренебрегая моим присутствием, капитан Немо открыл шкаф, представлявший собою сейф, наполненный слитками.

То были слитки золота. Откуда тут взялся этот драгоценный металл? И на такую баснословную сумму! Откуда капитан Немо брал столько золота? И что он собирался с ним делать?

Я слова не обронил и смотрел во все глаза.

Капитан Немо вынимал из шкафа слиток за слитком и аккуратно укладывал их в сундук, пока тот не наполнился доверху. По-моему, тут было более тысячи килограммов золота; короче говоря, около пяти миллионов франков.

Он тщательно запер сундук, написал на крышке адрес на новогреческом языке, как мне показалось.

Затем капитан Немо нажал кнопку электрического звонка, проведенного в кубрик команды. Пришли четыре матроса и не без труда вынесли сундук из салона. Я слыхал, как они волочили его на талях по железным ступеням трапа.

Тут капитан Немо оборотился ко мне.

- Что вы сказали, господин профессор? - спросил он.

- Я ничего не говорил, капитан, - отвечал я.

- В таком случае позвольте пожелать вам покойной ночи, сударь!

Сказав это, капитан Немо вышел из салона.

Вернувшись в каюту, я напрасно пытался уснуть. Я был крайне заинтригован поведением капитана. Какая связь была между появлением водолаза и сундуком, набитым золотом? Вскоре по легкой боковой и килевой качке я понял, что «Наутилус» всплыл из глубинных слоев на поверхность вод.

Послышался топот ног на палубе. Стало быть, отвинчивают шлюпку и спускают ее на воду! Шлюпка слегка толкнулась о корпус «Наутилуса», и все стихло.

Прошло два часа. Шум и топот ног на палубе возобновился. Но вот шлюпку подняли на борт, водворили в гнездо, и «Наутилус» снова пошел под воду.

Итак, золото было доставлено по адресу. Но в какие края на континенте? Кто был корреспондентом капитана Немо?

На другой день я поделился с Конселем и канадцем впечатлениями минувшей ночи. Они удивились не менее моего.

- Откуда у него такие золотые запасы? - спросил Нед Ленд.

Что можно было ответить? Позавтракав, я пошел в салон и сел за работу. До пяти часов я приводил в порядок свои записи. Вдруг мне стало жарко, я сбросил с плеч свою виссоновую куртку. В чем дело? Мы находились далеко от тропиков, «Наутилус» шел в глубинных слоях, где не ощущалось повышения температуры. Я посмотрел на манометр: мы шли в шестидесяти футах под уровнем моря; на таких глубинах повышение атмосферного давления не оказывает никакого действия.

Я работал, а жара становилась все нестерпимее.

«Не пожар ли на судне?» - подумал я.

Я хотел уже выйти из салона, как на пороге появился капитан Немо. Он подошел к термометру, посмотрел на ртуть и оборотился в мою сторону.

- Сорок два градуса! - сказал он.

- И это чувствительно, капитан, - отвечал я. - Если температура будет повышаться, мы заживо сваримся.

- О господин профессор, температура не повысится, если мы того не пожелаем!

- В вашей власти управлять колебаниями температуры?

- Помилуйте! Но я могу уйти от очага, повышающего температуру.

- Стало быть, такова температура внешней среды?

- Разумеется! Мы плывем в кипящей воде.

- Не может быть! - вскричал я.

- Посмотрите!

Створы раздвинулись, и я увидел белые гребни бурунов вокруг «Наутилуса». Клубы сернистого пара стлались по воде, клокотавшей как в котле. Притронувшись к стеклу, я быстро отдернул руку, так оно было горячо.

- Где мы? - спросил я.

- Близ острова Санторин, господин профессор, - отвечал капитан. - В проливе, который отделяет Неа-Каменни от Палеа-Каменни. Я хотел показать вам подводное извержение вулкана. Явление любопытное!

- Я думал, - сказал я, - что процесс формирования новых островов уже завершился.

- В областях вулканического происхождения процесс формирования никогда не завершается, - отвечал капитан Немо. - Внутренний огонь земли извечно действует в недрах земного шара. По свидетельству Кассиодора и Плиния, еще в девятнадцатом году нашей эры на том самом месте, где недавно образовались эти острова, появился остров Божественная Тейя. Потом остров скрылся под водой, чтобы снова возникнуть в шестьдесят девятом году и снова исчезнуть в морских пучинах. С той поры вулканическая деятельность приостановилась. Но третьего февраля - шел уже тысяча восемьсот шестьдесят шестой год! - новый остров, наименованный островом Георгия, возник среди клубов пара близ Неа-Каменни, а шестого числа того же месяца он слился с Неа-Каменни. Ровно через неделю, тринадцатого февраля, появился остров Афроэсса, образовав между собою и Неа-Каменни пролив шириною в десять метров. Как сейчас помню, каким образом все это произошло. Я был как раз в здешних морях. Я проследил вулканические явления во всех их фазах! Остров Афроэсса, округлой формы, имел в поперечном сечении около трехсот футов и возвышался над уровнем моря на тридцать футов. Он состоял из смеси черной стекловидной лавы и обломков полевого шпата. Но вот десятого марта появился еще островок, немного поменьше, названный Рэка. Острова эти слились с Неа-Каменни и ныне составляют одно целое.

- А где же пролив?

- Вот он, - отвечал капитан Немо, показывая мне карту Греческого архипелага. - Видите, я уже нанес на карту новые острова.

- Со временем пролив может исчезнуть?

- Весьма вероятно, господин Аронакс, ибо в тысяча восемьсот шестьдесят шестом году, как раз напротив порта святого Николая, на Палеа-Каменни появилось восемь островков вулканического происхождения. Можно ожидать, что в ближайшее время Неа и Палеа образуют одно целое. Ежели в Тихом океане рифообразующие кораллы создают материки, то в здешних морях ту же роль играют вулканические извержения. Поглядите, сударь, поглядите-ка, какая кипучая деятельность наблюдается в морских глубинах!

Я подошел к окну. «Наутилус» стоял на месте. Жара была нестерпимая. Вода из белой стала красной от присутствия железистых солей. Несмотря на герметические рамы, в салон проникал удушливый запах серы, и по ту сторону окон вспыхивали порою языки пламени, столь яркого, что меркнул свет прожектора.

Я обливался потом, не хватало воздуха, казалось, вот-вот сварюсь!

- Немыслимо оставаться дольше в этом кипящем котле! - сказал я капитану.

- Да, это было бы неосторожно! - ответил невозмутимый капитан.

Он отдал приказание, «Наутилус» лег на другой галс и вышел из этого пекла, где дальнейшее пребывание становилось небезопасным.

Четверть часа позже мы вздохнули полной грудью, всплыв на поверхность вод.

«Ежели бы Нед Ленд, - подумал я, - избрал для побега здешние воды, живыми мы не вышли бы из этого огненного моря!»

На другой день, 16 февраля, мы покинули этот бассейн, где, между Родосом и Александрией, встречаются впадины глубиною чуть ли не в три тысячи метров. И «Наутилус», обогнув мыс Матапан, вышел в открытое море, оставив позади себя Греческий архипелаг.

Средиземное море, лазурное море, «Великое море» иудеев, море греков, «mare nostrum» [22] римлян, с побережьями, утопавшими в зелени апельсинных рощ, алоэ, кактусов, морских сосен, овеянное чистым морским воздухом, напоенным благоуханием миртов, в окружии высоких гор, но подверженное вулканическим извержениям, оно поистине является полем битвы, где Нептун и Плутон извечно оспаривают власть над миром. Тут, на этих берегах, в этих водах, говорит Мишле, в этом климате, лучшем на земле, человек черпает новые силы.