– Если я придираюсь к вам, то нам лучше расстаться. – Он внезапно остановился, остановилась и Фрона. – Вон идет Дэйв Харни. Он проводит вас. Вам осталось всего несколько шагов.

– Вы поступаете нехорошо по отношению к нам обоим, – сказала она твердо. – Я не считаю это концом. Мы сейчас слишком взволнованы, чтобы трезво разобраться в случившемся. Вы придете ко мне, когда мы оба немного успокоимся. Я не хочу, чтобы со мной так обращались. Это – мальчишество. – Она бросила быстрый взгляд на приближавшегося короля Эльдорадо. – Мне кажется, что я не заслужила этого. Я не хочу потерять в вас друга. Я настаиваю на том, чтобы вы пришли ко мне и чтобы все осталось по-прежнему.

Он покачал головой.

– Алло! – Дэйв Харни дотронулся до своей шапки и подошел к ним развинченной походкой. – Очень жаль, что вы меня не послушались. Со вчерашнего дня цена на собак поднялась и будет подниматься еще. Добрый день, мисс Фрона. Добрый день, мистер Корлисс. Нам по дороге?

– Мисс Уэлз по дороге. – Корлисс притронулся к козырьку своей шапки и повернулся на каблуках.

– А вы куда? – спросил Дэйв.

– У меня свидание, – солгал он.

– Помните, – крикнула ему Фрона, – вы должны прийти ко мне!

– Боюсь, что я буду слишком занят. До свидания. Всего хорошего, Дэйв!

– Господи! – заметил Дэйв, глядя ему вслед. – Вечно у него какие-то серьезные дела. Не понимаю, почему он не занялся собаками?

Но Корлисс все же пошел к ней, и даже в тот же самый день. После недолгих, но горьких размышлений он понял, что вел себя, как мальчишка. Потерять ее было для него очень тяжело, но сознавать это, думать, что он произвел на нее скверное впечатление, было еще тяжелее. И, помимо всего этого, ему было стыдно. В сущности, он мог бы принять ее отказ мужественней, тем более, что он с самого начала не был уверен в успехе.

Итак, они встретились и отправились гулять по дороге к казармам. С ее помощью он старался сгладить впечатление, произведенное утренним разговором. Он говорил умно и спокойно, и она сочувственно слушала его. Пожалуй, он бы в конце концов попросту извинился, если бы она не предупредила его.

– Вы ни в чем не виноваты, – сказала Фрона. – Если бы я была на вашем месте, я, наверное, поступила бы точно так же и даже разозлилась бы еще больше, чем вы. Ведь вы очень разозлились?

– Но если бы вы были на моем месте, а я на вашем, – попробовал он сострить, – то в этом не было бы необходимости.

Она улыбнулась, радуясь, что он стал проще смотреть на вещи.

– Но, к сожалению, наше общество не позволит этого, – прибавил он из желания сказать что-нибудь.

– Да, – рассмеялась она. – И вот тут-то мне помогло бы мое лицемерие. Я могу не посчитаться с мнением общества.

– Уж не хотите ли вы сказать, что…?

– Вы опять шокированы! Нет, конечно, я бы не высказала это прямо, но зато я могла бы действовать в обход. Это привело бы к тому же результату, лишь с большей деликатностью. Было бы только кажущееся различие.

– И вы бы могли так вести себя? – спросил Вэнс.

– Конечно, если бы того потребовали обстоятельства. Я не позволила бы тому, что называют счастьем жизни, пройти мимо меня без борьбы. Это встречается только в книгах и у сентиментальных людей. Мой отец всегда говорит, что я принадлежу к тем, кто борется. За то, что для меня свято и дорого, я стала бы сражаться с самим небом.

– Вы меня очень обрадовали, Вэнс, – сказала она, расставаясь с ним у казарм. – Теперь все пойдет по-старому. И не думайте о себе хуже, чем раньше, а, наоборот, даже лучше.

И все-таки Корлисс после нескольких посещений забыл дорогу к дому Джекоба Уэлза и всецело посвятил себя работе. Иногда его притворство, перед самим собой доходило до того, что он радовался своему избавлению от опасности и рисовал себе мрачные перспективы семейной жизни с Фроной. Но это случалось редко. Обычно же мысль о ней заставляла его испытывать почти физический голод, и он находил забвение только в работе. Наяву он еще мог справиться со своими переживаниями, но во сне они побеждали его. Дэл Бишоп, живший с ним под одной крышей, заметил его беспокойство и подслушал его сонное бормотание.

Старатель сообразил что к чему и сделал правильный вывод из своих наблюдений. Впрочем, особой проницательности для этого и не требовалось. Тот простой факт, что Корлисс больше не навещал Фрону, объяснял все. Но Дэл пошел еще дальше и решил, что всему виной Сент-Винсент. Он несколько раз встречал Фрону с журналистом и был возмущен до глубины души.

– Я еще покажу ему! – проворчал он однажды вечером, сидя в лагере неподалеку от Золотого Дна.

– Кому? – спросил Корлисс.

– Кому? Этому газетному писаке, вот кому.

– За что?

– За многое. Почему вы не позволили мне избить его в баре?

Корлисс рассмеялся при этом воспоминании.

– А почему вы ударили его, Дэл?

– Стоило! – огрызнулся Дэл и замолчал.

Но Дэл Бишоп был злопамятен и не хотел упустить случая. Возвращаясь домой, он остановился там, где скрещивались дороги в Эльдорадо и Бонанцу.

– Скажите, Корлисс, – начал он, – вам знакомы предчувствия?

Его хозяин кивнул головой.

– Так вот, я кое-что предчувствую. Я никогда ни о чем не просил вас, а теперь прошу остаться здесь со мною до завтра. Мне кажется, что я уже вижу мою фруктовую ферму. Честное слово, я даже чую запах свежих апельсинов!

– Ладно, – сказал Корлисс, – но не лучше ли мне вернуться в Доусон, а вы приедете, когда избавитесь от своих предчувствий?

– Слушайте, – возразил Дэл, – я вам сказал, что я кое-что предчувствую и хочу, чтобы вы остались, поняли? Вы парень хоть куда и прочли на своем веку чертову уйму книг. Вы тратите бездну денег, когда дело касается лабораторий. Но вам надо научиться читать книгу природы без очков. Так вот, есть у меня кое-какие предположения…

Корлисс в деланном ужасе воздел руки к небу.

Старатель начал сердиться:

– Ладно, ладно! Смейтесь! Но все мои предположения основаны на вашей собственной теории об эрозии и меняющихся речных руслах. И я недаром два года искал золото вместе с мексиканцами. Как вы думаете, откуда появилось золото в Эльдорадо? Сырое и без всяких следов промывки? Ага, вот тут-то вам и нужны ваши очки! Книги испортили вам зрение. Правда, ничего определенного я еще не могу сказать, но я многое предчувствую. Ведь не отдыхать же я сюда притащился! Я в одну минуту могу рассказать вам о руде в Эльдорадо больше, чем вы вычитаете из ваших книг за целый месяц. Ну ладно, не обижайтесь. Если вы останетесь со мной до завтра, то, наверное, сможете купить ферму рядом с моей.

– Хорошо, я останусь и буду просматривать свои заметки, а вы себе ищите ваше старое речное русло.

– Не говорил ли я вам, что я кое-что предчувствую? – спросил Дэл с упреком.

– И не согласился ли я остаться? Чего же вы еще хотите?

– Подарить вам фруктовую ферму! Чтобы вы там гуляли и наслаждались ароматом цветущих деревьев.

– Не нужна мне ваша фруктовая ферма! Я устал, и у меня плохое настроение. Вы можете оставить меня в покое? Я и так делаю вам большое одолжение, что задерживаюсь здесь с вами. Вы можете терять время, чтобы разнюхивать все вокруг, но я останусь в палатке. Поняли?

– Ну и благодарный же вы человек, будь я проклят! Клянусь Мафусаилом, я уйду от вас, если вы сами меня не уволите. Я ночей не спал, все обмозговывал, а теперь, когда я решил взять вас в долю, вы сидите и хнычете: Фрона то, да Фрона се!

– Довольно, замолчите!

– К черту! Если бы я знал столько о золоте, сколько вы об ухаживании…

Корлисс бросился на него, но Дэл отскочил в сторону и выставил кулаки. Потом он нырнул вправо, затем влево и побежал вниз по тропинке на дорогу, где ему легче было защищаться.

– Подождите! – закричал он, когда Корлисс хотел броситься за ним. – Одну секунду. Если я вас побью, вы подниметесь со мной на холм?