Анастасия. Я готова повторить его.

Миссисипи (белый как мел). Я заглянул в бездну страсти.

Анастасия (равнодушно). Можете меня увести.

Миссисипи (медленно, с торжественным видом встает). Я пришел не для того, чтобы вас арестовать. Я пришел просить вас стать моей женой.

Анастасия (встает, пошатываясь). Вы хотите?..

Миссисипи (деловым тоном). Я прошу вашей руки.

Анастасия. Моей руки?

Миссисипи. Я человек состоятельный, моя должность хорошо оплачивается, я очень религиозен, помимо основной профессии, занимаюсь коллекционированием старинных гравюр, большей частью идиллических ландшафтов, которые, как мне кажется, лучше всего отражают первоначальное неиспорченное состояние природы; меня ожидает достаточно высокая для нашего сословия пенсия.

Анастасия (сильно побледнев). Это чудовищно!

Миссисипи (снова кланяясь). Чудовищна человеческая жизнь, сударыня.

Могу я попросить еще чашечку кофе? (Смотрит на часы.) У меня осталось еще двенадцать минут.

Анастасия (механически наливает ему кофе). Я при всем желании не могу понять ваше поведение. Сначала вы вынуждаете меня сознаться в преступлении, которое любого мужчину повергло бы в неописуемый ужас перед коварством женской натуры, а потом хладнокровно просите меня стать вашей женой.

Миссисипи (кладет себе в чашку сахар, спокойно). Выслушайте мое ужасное признание: я отравил свою жену тем же похожим на сахар ядом, что и вы своего супруга.

Анастасия (после долгой паузы, в ужасе). Вы тоже?

Миссисипи (твердо). Я тоже.

Конфисковав у графа Юбелоэ остатки яда — речь шла еще о двух кусочках, — я отправился домой и за обедом положил один кусочек Мадлен в черный кофе. Через полчаса она тихо отошла в мир иной.

(Глухо.) Эти полчаса были самыми ужасными в моей жизни.

Анастасия (потрясена). Так вот, значит, что нас связывает.

Миссисипи (устало). Мы оба сознались в своих преступлениях.

Анастасия. Вы убили, и я убила. Мы оба — убийцы.

Миссисипи (твердо). Нет, сударыня. Я не убийца. Между вашим и моим преступлением огромная разница. То, что вы сделали, повинуясь чудовищному побуждению, я совершил из соображений нравственного порядка. Вы своего мужа убили, я свою жену казнил.

Анастасия (в смертельном испуге). Казнили?

Миссисипи (гордо) Казнил.

Анастасия. Даже не знаю, как понимать ваши ужасные слова.

Миссисипи. Буквально. Я отравил свою жену, потому что своей супружеской неверностью она заслужила смерть.

Анастасия. Ни в каком законе не написано, что супружеская неверность наказывается смертью.

Миссисипи. В законе Моисея.

Анастасия. Это было несколько тысячелетий назад.

Миссисипи. Поэтому я решил во что бы то ни стало ввести его снова.

Анастасия. Вы сумасшедший.

Миссисипи. Я всего лишь высоконравственный человек, сударыня. Наши законы за эти тысячелетия пришли в никудышное состояние. Они похожи на изъятые из обращения бумажные деньги, которые, следуя доброму обычаю, еще имеют хождение в обществе, поклоняющемся только наслаждению, давшем простор грабежу, ведущем меновую торговлю женщинами и нефтью. Только неисправимые идеалисты верят, что чек, которым расплачивается правосудие, имеет платежное покрытие. Наш гражданский кодекс, в сравнении с законом Ветхого Завета, который устанавливал смертную казнь для обоих виновных в нарушении супружеской верности, — чистая насмешка. Поэтому я был просто обязан лишить свою жену жизни. Надо было повернуть назад ход мировой истории, которая лишилась закона и обрела свободу, не знающую, что такое нравственная ответственность.

Анастасия. В таком случае мне совершенно непонятно, почему вы просите моей руки.

Миссисипи. Вы красивы. И в то же время виновны. Вы трогаете меня до глубины души.

Анастасия (неуверенно). Вы меня любите?

Миссисипи. Вы убийца, сударыня, а я прокурор. Но лучше самому быть виновным, чем наблюдать, как ведут себя виновные. Виноватый может раскаяться, тот, кто наблюдает за преступниками, подвергается смертельной опасности. Двадцать пять лет я смотрел в лицо преступлению, его вид сокрушил меня. Ночи напролет я молил Бога дать мне силы любить хотя бы одного человека. Все было напрасно. Я больше не могу любить, эту способность я утратил, я могу только убивать. Я стал хищным животным, вцепившимся человечеству в глотку.

Анастасия (содрогаясь от ужаса). И тем не менее вы выразили желание жениться на мне.

Миссисипи. Сделать этот шаг меня вынуждает стремление к абсолютной справедливости. Я осудил Мадлен в частном порядке, не от имени государства. Сделав это, я пошел на сознательное преступление против современных законов. За этот проступок меня следует наказать, несмотря на то что мотивы моих действий ясны как день. Но в это недостойное время я вынужден сам стать своим судьей. Я вынес приговор. Я приговорил себя к женитьбе на вас.

Анастасия (встает). Господин прокурор.

Миссисипи (тоже встает). Сударыня.

Анастасия. Я терпеливо выслушивала ваши чудовищные речи. Но то, что вы сказали сейчас, переходит всякие границы. Заключая брак со мной, вы хотите наказать себя за убийство своей жены.

Миссисипи. Я хочу, чтоб и вы рассматривали брак со мной как наказание за убийство своего мужа.

Анастасия (холодно). Вы, стало быть, считаете меня рядовой преступницей?

Миссисипи. Вы убили своего мужа не во имя справедливости, а потому что любили его.

Анастасия. Любую другую женщину, убившую, подобно мне, своего мужа из любви к нему, вы бы отдали под суд?

Миссисипи. Я употребил бы на это все свое честолюбие. Только в очень немногих случаях мне не удалось добиться для обвиняемых смертной казни, и каждый раз я заболевал и оказывался на грани смерти.

Анастасия (после долгой паузы, решительно). Вызывайте полицию!

Миссисипи. Это невозможно. Мы неразрывно связаны нашими преступлениями.

Анастасия. Я не хочу облегчать себе наказание.

Миссисипи. Об этом не может быть и речи. Предлагая вам вступить со мной в брак, я стремлюсь не к облегчению вашего наказания, а к его безмерному отягощению.

Анастасия (близка к обмороку). Вы предлагаете мне брак, чтобы иметь возможность бесконечно мучить меня!

Миссисипи. Чтобы иметь возможность бесконечно мучить нас. Наш брак будет адом для обеих сторон!

Анастасия. Но в этом же нет смысла!

Миссисипи. Мы должны применять радикальные средства, сударыня, если хотим возвыситься нравственно. Сейчас вы убийца, благодаря нашему браку я превращу вас в ангела. Во имя совершенной нравственности я требую, чтобы вы стали моей женой!

Анастасия (пошатываясь, уходит за ширму). Вызовите полицию!

Миссисипи. За двадцать пять лет работы в качестве прокурора мне удалось добиться более двухсот смертных приговоров — к такой цифре в западном мире никто еще не приближался даже отдаленно. Так позволю ли я слабой женщине уничтожить этот сверхчеловеческий труд? Мы оба принадлежим к высшим кругам современного общества, сударыня, я прокурор, а ваш муж был владельцем сахарного завода, давайте же покажем пример высшей ответственности. Выходите за меня! Примем на себя мученичество этого брака!