Приступают к еде.
Деянира. Элидийское национальное блюдо.
Геркулес. Тоже который месяц его едим!
Деянира. Раньше добавляли сало.
Геркулес. Сала мы не можем себе больше позволить. Командировочные все истрачены.
Деянира. А аванс тебе не положен?
Геркулес. Финансовое управление возражает.
Деянира (вздыхает). Давай обедать.
Геркулес. Давай.
Продолжают есть.
Деянира. Геркулес!
Геркулес. Что, Деянира?
Деянира. А мы ведь здесь окончательно обнищали. Хуже, чем в Фивах.
Геркулес. Хуже.
Справа появляется директор Тантал.
Тантал. Перед вами стоит ваш спаситель, высокочтимый маэстро!
Геркулес (недоверчиво). Ты кто такой?
Тантал. Минос Аякс Радамант Тантал из Микен, директор элидийского государственного цирка.
Геркулес. Чего тебе надо?
Тантал. Маэстро! Разрешите сначала издать ликующий крик: моя жизнь в искусстве вступила в решающую фазу — встретились величайший герой и величайший директор цирка.
Геркулес. Чем могу служить?
Тантал. Я вряд ли ошибусь, утверждая, что искусство цирка, так же как и почитание героев, пришло в полный упадок. Моя касса пуста, а что касается вас, то, как мне сообщил мой коллега из Фив, дом ваш, к сожалению, продан с молотка. Вместе с мебелью.
Геркулес. Впервые слышу.
Деянира (в отчаянии). Наш дом на улице Кадма?
Тантал. Итак, что касается нашего обоюдного краха: высокочтимый маэстро, причина его, во-первых, в том, что охота на мамонтов и рыцарей-разбойников перестала быть актуальной, поскольку в мамонтах нуждаются только зоопарки, а в рыцарях-разбойниках — политические партии, а во-вторых, в том художественном застое, который в моей сфере деятельности достиг наивысшего предела. Я денно и нощно твержу о необходимости преодолевать косность в нашем деле.
Геркулес. А что тебе нужно от меня?
Тантал. Высокочтимый маэстро, мне необходимо заключить с вами союз.
Геркулес. Как это понять?
Тантал. Вы символ всего героического, всего патриотического. Я же символизирую искусство, артистизм. Вы — сила, я — дух. Рука об руку с вами мы можем возродить и поставить на ноги элидийское цирковое искусство. Стоит вам несколько раз поклониться публике или выжать несколько гирь на вечернем представлении (считая по пятьсот драхм за каждый поклон и за каждый жим), и моя касса снова будет полна, а дом в Фивах снова будет вашим. Высокочтимый маэстро, обдумайте мое предложение, а я с вами прощаюсь. (Уходит направо.)
Молчание.
Геркулес. Слышала, Деянира, что этот нахал предлагает?
Деянира. Конечно.
Геркулес. Жалко, что я не скинул его со скалы.
Деянира (тихо). Наш прекрасный дом в Фивах.
Геркулес. Я, конечно, откажусь от этого предложения.
Деянира (вздыхает). Давай есть.
Геркулес. Давай есть.
Едят.
Деянира!
Деянира. Что, Геркулес?
Геркулес. Ты еще согласна выйти за меня замуж? (Наливает себе полную тарелку.)
Деянира. Я не знаю, а ты-то сам еще хочешь на мне жениться?
Геркулес. Откровенно говоря, я немного побаиваюсь. Я ведь не очень тебе подхожу — моя профессия…
Деянира. Я сама в растерянности. Ты герой, и я тебя люблю. Но мне иногда кажется, что я для тебя только идеал, как и ты для меня.
Геркулес. Нас разделяют твой ум, твоя красота и мои подвиги, моя слава. Ты ведь это имеешь в виду, Деянира. Не так ли?
Деянира. Да, Геркулес.
Геркулес. Вот видишь. Тебе надо выйти замуж за этого очаровательного юношу, за Филея. Он тебя любит, ты ему нужна. И ты можешь любить его не как идеал, а как молодого человека, которому нужна такая женщина, как ты.
Молчание. Деянира перестает есть.
Деянира (боязливо). Неужели мне всю жизнь здесь оставаться?
Геркулес. Разве ты не любишь этого Филея? (Снова наливает себе полную тарелку супа.)
Деянира. Люблю.
Геркулес. Значит, твоя судьба оставаться здесь, а моя — уходить.
Деянира. Но это такая ужасная страна.
Геркулес. Я ее почищу.
Молчание.
Деянира. Неужели ты еще на это надеешься?
Геркулес. А почему бы нет?
Деянира. Теперь, когда тебя грабят кредиторы, а управления не дают ходу?
Геркулес. Я и не с такими трудностями справлялся.
Деянира. Если я здесь останусь, не видеть мне больше моих Фив, моих садов, моей золотой крепости Кадмеи!
Геркулес. Что с возу упало, то пропало. Устрой себе здесь Фивы и золотую крепость Кадмею. А я уберу эти горы дерьма, одним словом, возьму на себя всю черную работу, с которой один только я и могу совладать. Ты же одухотворишь вычищенную мной страну, придашь ей красоту и смысл. Таким образом, мы оба принесем ей пользу, очеловечим ее. Останься у Филея, Деянира, тогда мой самый грязный подвиг станет моим самым славным.
Деянира. Благодарю тебя, друг мой.
Геркулес. Я тебя никогда не забуду.
Деянира. На прощанье я подарю тебе эту чашу с черной кровью, которую мне дал кентавр Несс.
Геркулес. Я вылью ее, чтобы кровь просочилась в землю и в ней исчезла.
Деянира встает. Геркулес тоже встает.
Деянира. Геркулес, спокойной ночи.
Геркулес. Спокойной ночи, Деянира.
Деянира скрывается в своем шатре, который Геркулес запирает. Из глубины сцены слева появляется забинтованный Полибий. Он опирается на два костыля.
Полибий (со счастливой улыбкой). Вот я и снова здесь, высокочтимый маэстро!
Геркулес. Полибий!
Полибий. Меня подштопали.
Геркулес. Я рад тебя снова видеть живым и здоровым.
Полибий. Здоровым — это громко сказано, высокочтимый маэстро. Попробовали бы сами перенести трепанацию черепа в здешней больнице. Слава Богу, что хоть жив остался.
Геркулес (смущенно). Еще бы!
Полибий. А как здесь переломы лечат, уму непостижимо!
Геркулес. Могу себе представить.
Полибий. Счастье, что хотя бы на костылях передвигаюсь.
Геркулес. Может, присядешь?
Полибий. С удовольствием. (С трудом подсаживается к остывшему костру с котлом. Гордо.) Позвоночник тоже не в порядке.
Геркулес (наливает ему тарелку супа). Есть еще бобы и говядина.
Полибий. Самую малость. (Ковыряет еду.)
Геркулес. Этого больше никогда не будет, Полибий, чтобы я тебя… Я хочу сказать, что я тебя больше никогда не буду швырять!
Полибий. Да, с инвалидом эти шутки плохи. (Осторожно ест.) К еде мне тоже надо постепенно привыкать. В больнице кормили отбросами. Ведь за меня никто не платил.
Геркулес. Понимаешь, у меня сейчас с финансами…
Полибий. Понимаю.
Геркулес. Но когда я наконец получу гонорар…
Полибий. Не знаю, высокочтимый маэстро. Я в больнице еще раз стал подсчитывать все эти тройки. Времени у меня хватало. Мы рассчитывали на триста тысяч драхм, а выходит что-то около тридцати тысяч.
Молчание.
(Отодвигает тарелку.) У меня вообще такое чувство, что эти элидийцы нарочно считают только до трех, чтобы легче было надувать иностранцев. (Встает.) Пойду-ка я спать.
Геркулес (тихо). Тридцать тысяч.
