Крехтинг. Какое отношение она имеет к нашему отчаянному положению?

Бокельзон. Пусть один по ночам восхищается грудями его жены, а другой заделывает дыры в городских стенах.

Крехтинг. Но это было бы предательством.

Бокельзон. Маттизона с его причудами, но никак не нашего дела.

Крехтинг. Что ж, рискну.

Бокельзон. Нам остается лишь надеяться на прекрасную Дивару, лейтенант.

Крехтинг уходит.

Итак, дочери мои, вы возвестили о том, что хотели видеть царя, схожего с Соломоном и похожего на меня, восседающего на троне и царящего в золотом облаке, царя, который придет на эту несчастную землю, дабы свершить над ней суд.

Анабаптистки.

Господь Своею властью
Его послал нам. С ним
Узнаем святость счастья,
Греховность победим.
Конь бел. Он, непорочный,
Тьмы ратников с собой
Ведет и днем и ночью
На свой последний бой.
С ним будет в прах рассеян
И обратится в грязь,
Под стать листве осенней
И крохобор, и князь.
И, расточив зло, прежде
Чем прокричит петух,
Придет в златой одежде
Наш царь и наш пастух.
И мы его восславим
И возблагодарим,
Душой и телом станем
Навеки вместе с ним.
7. Книппердоллинк и Юдифь

Ворота Эгидия. Книппердоллинк и Юдифь в лохмотьях.

Юдифь. Ты скрываешься, отец.

Книппердоллинк. Я прячусь под покровом тьмы.

Юдифь. Ты мерзнешь.

Книппердоллинк. Ночью холодно.

Юдифь. Скоро наступит утро.

Книппердоллинк. Я отсылаю тебя, дочь моя, прочь, но ты все время следуешь за мной.

Юдифь. Ты мой отец.

Книппердоллинк. Твой отец — богач Бернгард Книппердоллинк, а я — нищий Лазарь.

Юдифь. Я дочь нищего Лазаря и, подобно тебе, одета в рванье.

Книппердоллинк. Окна в доме богача ярко сияют.

Юдифь. Бокельзон пирует со своими женами.

Книппердоллинк. Подул ветер. Я люблю слушать его завывания. Небо окрасилось в багряный цвет.

Юдифь. Ландскнехты приближаются к городу.

Книппердоллинк. И вместе с ними — смерть.

Юдифь. Да смилостивится над нами Господь.

Книппердоллинк. Он уже сделал это. Он ниспослал на нас нищету, холод, мрак и ниспошлет еще и голод.

Юдифь. Мне страшно.

Книппердоллинк. Не бойся. Давай спустимся на берег Аа и будем проповедовать о грядущем пришествии князя мира, славного царя анабаптистов.

Оба уходят.

8. Смерть пророка

На подступах к городу. На сцене оба рыцаря, ландскнехты и монах.

Иоганн фон Бюрен. Перед нами Мюнстер в Вестфалии, коим правят пекарь и актер.

Герман фон Менгерссен. Им правят еретики. Их так именуют даже самые закоренелые последователи различных еретических учений.

Иоганн фон Бюрен. Очень хорошо. О город, о котором великий доктор Мартин Лютер сказал, что в нем поселился сам дьявол, и, разумеется, теперь в нем демон на демоне сидит и демоном погоняет!

Герман фон Менгерссен. Отлично. О город, о котором премудрый доктор Иоганнес Экк[31] сказал: всей вечности ада не хватит, чтобы за грехи твои сварить тебя!

Монах. Город безрассудства!

Иоганн фон Бюрен. А ну-ка, заткнись, армейский священник! Оскорбления — привилегия солдат. Эй, ландскнехты, начинайте!

1-й ландскнехт. Город безрассудства!

2-й ландскнехт. Город рабства, город несправедливости!

Иоганн фон Бюрен. Ну вот уж нет, парень, рабство есть гражданская добродетель, а несправедливость красит тех, кто принадлежит к солдатскому сословию.

2-й ландскнехт. Извините, командир, больше не повторится. Город свободы! Город справедливости!

1-й ландскнехт. Город равенства!

2-й ландскнехт. Город общности народа!

1-й ландскнехт. Город общности имущества!

2-й ландскнехт. Город любви к ближнему!

Иоганн фон Бюрен. Хорошо, ландскнехты, хорошо, именно это я называю превосходными оскорблениями. Теперь вновь мой черед. Город гуманизма!

Герман фон Менгерссен. Гуманизм? Что это означает, рыцарь фон Бюрен?

Иоганн фон Бюрен. Понятия не имею, крепкое французское ругательство! А теперь начнем запугивать. Начали!

1-й ландскнехт. Рыцарь Иоганн фон Бюрен стоит у стен твоих, город гуманизма, чтобы раздавить тебя, как пустой орех!

2-й ландскнехт. Рыцарь Герман фон Менгерссен подошел к вратам твоим, город мира, чтобы задуть тебя, как свечу!

Иоганн фон Бюрен. Я заколол кинжалом французского короля, когда он возлежал в объятиях своей самой дорогой куртизанки!

Герман фон Менгерссен. Я повесил турецкого султана на минарете его самой высокой мечети!

Иоганн фон Бюрен. Я утопил Папу…

Герман фон Менгерссен. Рыцарь фон Бюрен! Вы же главнокомандующий армией епископа…

Иоганн фон Бюрен. Я собственноручно утопил Папу Римского в бочке с его самым дорогим церковным вином!

Герман фон Менгерссен. Прекрасно! Тогда произнесу несколько слов в адрес лютеран. В Виттенберге я сжег тысячу лютеран на костре, сложенном из тысячи Библий в переводе Лютера!

1-й ландскнехт. Сдавайся, город.

2-й ландскнехт. Покорись, Мюнстер!

В городе. Ворота Эгидия. На сцену входят Маттизон под руку с Диварой в сопровождении членов Совета анабаптистов.

Маттизон. В Божьем городе царит мир.

Ротман. Народ положился на волю Господа и занят повседневным трудом.

Маттизон. Брат Бокельзон, я доверяю вам свою беременную жену Дивару. Отсутствовать я буду совсем недолго, но ей потребуется утешение в молитве.

Иоганн фон Бюрен (из-за ворот). Молите о пощаде, упрямые анабаптисты, осмелившиеся поднять мятеж против имперских властей, или я забью вас как баранов!

Маттизон.

Подайте мне меч, брат Штапраде!
Господь!
Ты отдал мне этот город.
Я действовал от Твоего имени.
Я приказывал убивать от Твоего имени.
Я провинился от Твоего имени.
Так пусть же вина и дальше лежит на мне.
Дабы не стал виновным Твой народ.
Господь! Господь!
Ты помог тем, кто верил в Тебя.
Я стою перед Тобой и перед лицом Твоих врагов.
Широко расставив ноги, стоят они у наших врат.
Они пришли, чтобы уничтожить Твой народ.
Развернуты их фиолетовые стяги.
Их осадные башни упираются в небеса.
Их пушки направлены на Твой город.
Помоги, Господи!

Ты сделал так, чтобы Самсон ослиной челюстью истребил тысячу филистимлян. Сделай же так, чтобы я с помощью этого меча одержал победу над войском епископа.