Ева. У нас потихоньку наступает такое же пекло.
Цилла. А что, собственно, означает — Mare Serenitatis?
Каин. Море Спокойствия.
Цилла. В Европе тоже спокойная, хорошая погода.
Каин. На всей Земле спокойная, хорошая погода.
Енох. Чтобы это установить, незачем лететь на Луну.
Цилла.
Ева. Что это она цитирует?
Авель. Шекспира.
Енох. «Ромео и Джульетту».
Ада. Она всегда была снобкой.
Каин. Черт! Сюда бы хоть одно деревце граната!
Ноэма. Он ругается.
Адам. Он всегда был храбрым парнем.
Цилла.
Ева. Опять Шекспир.
Авель. Уместней было бы послать привет отчизне.
Ада. Мы бы его сразу переключили на журналистов.
Каин. Вот свинство!
Авель. Он только что сказал «свинство».
Ноэма. Как сердце?
Адам. Сдает.
Цилла. Я весь монолог наизусть знаю.
Ада. Только этого нам и не хватало.
Цилла.
Каин. Я уже почти не могу дышать.
Цилла. Читать дальше?
Каин. Нет.
Цилла. Давай вернемся к этой куче лома, которая была нашим лунным модулем.
Каин. Пойдем умирать.
Цилла и Каин исчезают в глубине сцены, по центру.
Адам. Ей остались считанные секунды. Она слишком много цитировала.
Из динамика доносится голос Циллы:
«Огнем факелоносца…» Тишина.
Ноэма. Сердце?
Адам. Остановилось.
Ева. Конец Шекспиру.
Ноэма. Аминь. (Пьет джин.)
Ада. Твое здоровье.
Ева. Я бы перед смертью спела государственный гимн.
Ноэма громко напевает мелодию американского гимна.
Адам. Заткнись!
Из динамика доносятся какие-то невнятные слова.
Он пытается произнести последнее слово.
Авель. Не разберешь.
Енох. Звучало непристойно.
Адам. Нет, скорее как «слава отечеству!».
Ева. Переключайте на журналистов!
Ада. Готово.
Из динамика доносится стон.
Ноэма. Господи, только бы он не ругался!
Из динамика слышен голос Каина: «От…»
Авель. Если он сейчас брякнет «Отчебучили хреновину!», полет на Марс отменят.
Из динамика голос Каина: «Отчизна…»
Адам. Мы спасены.
Енох. Журналисты будут в восторге!
Ноэма. Народ гордится героями космонавтами.
Ада. Еще как.
Авель. Героическая смерть — лучшего и желать нельзя.
Ева. Еще бы.
Адам. Звоните в Управление космонавтики.
Авель берет телефонную трубку, что-то тихо говорит.
Из динамика слышен последний стон.
Ноэма. Сердце?
Адам. Остановилось.
Ева. Все, давайте молиться.
Адам, Авель, Ева, Ада, Ноэма.
Енох. Переключай на журналистов.
Авель оставляет на полу красный телефон, Ноэма — бутылку из-под джина. Ева, Ада, Ноэма, Авель, Енох уходят направо в глубину сцены, бросая наушники в кучу хлама. Адам тоже бросает туда свои наушники, потом оглядывает сцену.
Адам. Ноэма.
Тишина.
Ноэма.
Слева входит Ноэма, берет в руки третий слева пластмассовый кубик.
Ноэма.
Ноэма несет кубик в глубину сцены, ставит его на скамейку.
Ноэма. Чего тебе здесь надо?
Адам. Я твой отец.
Ноэма. Что я, дура, что ли? (Притаскивает второй кубик слева.)
Адам. Как это понимать?
Ноэма. Я и так знаю, что ты мой отец. (Ставит на скамейку второй кубик.)
Адам. Немедленно возвращайся!
Ноэма. Что я, дура, что ли? (Притаскивает третий кубик слева.)
Адам. Тебе еще семнадцати нет.
Ноэма. Шестнадцать с половиной. (Ставит третий кубик перед скамейкой.)
Адам. Ты должна меня слушаться.
Ноэма. Что я, дура, что ли?
Адам. Я вызову полицию.
Ноэма смотрит на Адама, сунув пальцы в рот, громко свистит. Слева из глубины сцены появляются Енох, Каин и Авель.
Каин. Чего стряслось?
Ноэма. Гляньте на него.
Енох. Это кто же такой?
Ноэма. Мой предок.
Авель. Ну, кочумай! Шизанутый какой-то!
Енох ложится слева на пол, Каин усаживается возле кучи хлама, Авель облокачивается на стоящие на скамейке кубики. Все трое вызывающе пялятся на Адама.
Адам. Ноэма, Бога ради, что это за типы?
Енох. Чего он там про Бога бормочет?
Ноэма. Священник. (Ложится на пол, прижимается к Еноху.)
Каин. Католик или протестант?
Смех. Справа рядом с Авелем появляется Цилла. Авель обнимает ее за плечи.
Адам. Кто эти люди?
Цилла. Мы? Коммуна два-два-два.
Смех.
Ноэма. Тихо вы.
Слышен детский плач.
Слышишь, папуля?
Адам. Ребенок.
Ноэма. Мой ребенок.
Адам. Господи, Ноэма.
Ноэма. Чего ты заладил про Господа! Хватит, Тошнит меня от него, и от тебя тоже.
Адам. Кто отец?
Енох, Каин и Авель поднимают руку.
Что это значит?
Ноэма. У тебя что, совсем с головой плохо? Это значит, что один из трех отец моего ребенка и я не знаю, кто именно, потому что сплю со всеми тремя.
Адам. Ноэма, ты моя дочь.
Ноэма. Кто чья дочь, значения не имеет.
Адам садится справа, на средний кубик.
Адам. В твоем страшном мире я не смею даже произнести имя Господа, в которого верую.
Ноэма. И не надо, по-доброму тебе советую.
Адам. Я люблю тебя, Ноэма.
Авель. Я тоже.
Каин. И я.
Енох. И я.
Адам. Ты мое дитя, Ноэма. Вернись в родительский дом, вместе с ребенком.
Ноэма. Парни, мне пора кормить малыша. (Встает.) В общем, гоните старого дурака куда подальше. Надоел. (Уходит налево.)
Каин. Ну, старпер, подъемник!
Адам. Я не старпер, мне всего сорок.
Авель. В сорок аккурат и есть старпер.
Адам. Отпустите Ноэму со мной.
Енох. А мы ее не держим.
Адам. Я вызову полицию.
