Вопрос не в том, почему человек, у которого зверски избили сына, творит мифы вокруг этого избиения. Вопрос в том, почему эти мифы тиражируются. А тиражируются они потому, что элементы мифа граждане, обязанные этот миф заглатывать, лицезрели в тех или иных фильмах, в каком-нибудь "Кошмаре на улице вязов" или еще много где. А замени элементы мифа реальностью – сенсации не будет, шок будет не тот, резонанс будет не тот.

Но продолжим следить за сведениями, сообщаемыми отцом М.Шариповой. Согласно этим сведениям (в изложении "МК", демонизирующего покойную), отец Шариповой видел дочь в последний раз 26 марта. А 28-го марта? Мы же уже читали, что мать видела М.Шарипову 28 марта?

Тема 28 марта, таким образом, или вырезана журналистами, или снята отцом. И то, и другое небезлюбопытно.

Далее отец отрицает, что к Марьям приезжала на неделю вторая смертница Джанет и жила в их доме.

На вопрос: "Что бы вы сказали родственникам погибших?" – отвечает: "Ну что… Сочувствую, сопереживаю. Но у каждого своя судьба. Вот по телевизору власти говорят про модернизацию и успехи, а о наших проблемах на Кавказе молчат, никто не говорит о притеснении мусульман и беспределе, который тут происходит!"

Вывод, который делает автор "МК": "Таким образом, получается, что нет никаких сказочных историй про подготовку террористок в международных лагерях в Турции, Египте и Афганистане. Есть просто горный Дагестан и наши родные кавказские террористы, которым удалось осуществить один из самых кровавых взрывов за последние несколько лет. Но если для Джанет Абдулаевой, которая выросла в неблагополучной семье с одной непутевой матерью, предмет мести был ее глубоко любимый убитый федералами муж – эмир Хасавюрта, то у Марьям ситуация несколько иная. У нее не было такой романтичной безумной истории любви. Она вообще, строго говоря, была изгоем в своем обществе. Замуж не брали, семьи нет, детей тоже. Есть только плохая репутация и окружающая среда, пропитанная романтикой "моджахедов", и ненависть к "русским оккупантам" из-за братьев. Вероятно, и сам отец был недоволен судьбой дочки. Может, поэтому он не жалеет о ее гибели? Может, поэтому так спокойно говорит: "Да, там в метро была она, моя дочь Марьям".

Привожу этот текст так подробно для того, чтобы читатель мог убедиться в следующем.

1) Автор статьи в "МК" не так прост, как это кажется.

2) Образ происходящего очевиден – "северокавказская гангрена". А что делают с гангреной – понятно.

3) Налицо придание высказываниям отца Марьям Шариповой определенного уклона, определенной социально-политической интонации, которую этот отец может и даже должен начать опровергать.

4) Налицо придание этим высказываниям антигуманного характера, навязывания читателю образа отца, безразличного к дочери. И опять же – отец просто обязан опровергать подобный, навязываемый ему, образ! Он же на Северном Кавказе живет! Там принятие подобного образа – это позор. Кому охота, чтобы тебя позорили? Может быть, автор не понимает, какова цена позора на Северном Кавказе? Но непонимание не избавляет от ответственности за слово! Слово, сказанное в такой ситуации!

Цена этого слова понятна – раскачка, то есть то, что является задачей политической войны.

Осуществляет ли автор раскачку по зову сердца или по чьему-то заданию – понять невозможно. Это никогда невозможно понять. Потому что и тем, кто хочет выполнения задания, проще взять автора с определенным зовом определенного сердца. И поручить ему объективно описать происходящее. В соответствующих пособиях это называется "управление по мотивации". Поди потом пойми – это зов сердца или управление по мотивации? Остается только зафиксировать то, что идет раскачка. А уж почему она идет…

Между тем, раскачка и впрямь идет. Ибо в тот же день, 7 апреля, в "Комсомольской правде" выходит статья Александра Коца и Дмитрия Стешина "Пока страна скорбит, отца девушки, взорвавшей станцию "Лубянка", поздравляют террористы". Корреспонденты побывали в Балахани и взяли интервью у отца Марьям Шариповой.

В статье повторены уже известные сведения – о родителях-учителях, о том, что Марьям имела два высших образования, о том, что отец видел дочь в последний раз 26 марта, о притеснении и преследовании обоих сыновей. Журналисты подчеркивают, что тон отца в ходе интервью становился все более жестким. Правда, и вопросы задавались достаточно специфические.

Вопрос: "Вы ею гордитесь или сожалеете, что вырастили дочь, а она умерла таким образом?"

Ответ: "В данный момент я считаю этот вопрос неуместным и некорректным. Просто потому, что я не уверен, что она сама туда пошла… Она вообще была самодостаточным человеком, не из тех, кому легко что-то внушить. Она никогда не доверяла чужому мнению, все постигала путем обучения. Аллах дает по намерениям. Не знаю, ее это намерение или нет… Если она пошла сама, это дело ее и Аллаха. Она должна быть или совершенно безмозглым человеком, инструментом в чужих руках, или же убежденным человеком. И если кто-то отправил, это полный идиотизм…".

По мнению авторов статьи, если судить по характеристике, которую Магомедов дает дочери, на теракт она пошла вполне осознанно.

Далее в статье сообщается, что в момент разговора корреспондентов "КП" с отцом террористки Расулу Магомедову позвонили по мобильному телефону. И один из корреспондентов услышал, как на том конце провода кто-то произнес по-русски: "Поздравляю…". На что Расул ответил: "Спасибо, в этом году много подарков. И спасибо за смелость. Не каждый сейчас решится позвонить мне".

"Разум отказывается верить в услышанное, – восклицают авторы. – Ведь именно среди радикальных исламистов принято поздравлять погибших боевиков, террористов… Слишком сложно увязать скромного, благообразного сельского учителя русского языка с террористическим подпольем".

В завершение авторы задаются вопросом: не Анвар ли, живущий в Москве брат Шариповой, "привел свою сестру в метро и послал сигнал на родную живую бомбу?"

7 апреля выходит эта статья в "Комсомольской правде".

В тот же день я оказываюсь на записи телепередачи "Свобода мысли" (Пятый канал), вышедшей в эфир 9 апреля. Передача посвящена феномену радикального исламизма. Запись передачи задерживается. Затем оказывается, что в числе ее ключевых участников – авторы статьи в "Комсомольской правде". Фактически речь идет о том, что тема радикального исламизма должна быть вытеснена темой статьи в "Комсомольской правде". С трудом этого удается избежать.

Я участвую в телевизионных передачах не первое десятилетие и хорошо понимаю, что такое сюжет, вставляемый в передачу в последнюю минуту. Это вполне может объясняться сенсационностью сюжета – в телепередачу удалось заполучить аж людей, которые были в селе Балахани! Но ход полемики оставляет вопросы. Я убежден, что авторы статьи исповедуют определенную точку зрения вполне искренне. Что они талантливы, достаточно решительны и бесстрашны для того, чтобы двинуться в село Балахани. Разумеется, их таланта, решительности и бесстрашия мало. Все понимают, что индивидуальный туризм в село Балахани – невозможен. И что просто так никто не даст интервьюировать отца суицидальной террористки.

И тем не менее, чем в меньшей степени во всем этом прощупывается конспирология, тем больше становится не по себе. Потому что в ходе передачи один из авторов статьи, убеждая меня в том, что отец Шариповой, брат Шариповой и сама Шарипова – злокозненное целое, воспроизводит ту же логику, которую он имплантировал в статью. Логика эта в том, что если радикальные исламисты поздравляют отца с тем, что его дочь – героиня-смертница, то значит дочь действительно суицидальная террористка.

Не составило особого труда переубедить корреспондента "КП" в ошибочности такой логики. Слишком хорошо известно, что радикальные исламисты умеют переключать внимание спецслужб с настоящих исполнителей на исполнителей подставных. Слишком хорошо известно также, что имитировать стиль радикальных исламистов нетрудно.