До сих пор ни родственники, ни соседи не могут поверить в реальность происходящего и найти ответ на вопрос, каким образом это могло произойти. Зато ответы на все вопросы есть у журналистов, которых за последние дни здесь перебывало не меньше, чем родственников. Российских интересует в первую очередь, что отец думает о московских терактах, западников – что он почувствовал, увидев фото головы дочери. Этот вопрос звучит неизменно, и иностранный акцент, с которым он произносится, лишь подчеркивает его нелепость.
"С самого начала, как мы узнали нашу дочь, я никому не отказывал в интервью – ни телевидению, ни газетам, ни журналам. Я хочу, чтобы люди знали о том, что происходит в моем доме, знали, что мне и моей семье нечего скрывать. Только я не могу понять, почему я говорю одно, а они пишут и показывают совершенно другое", – горестно удивляется Расул Магомедов.
В перерывах между общением с журналистами мужчины садятся вокруг телевизора и смотрят выпуски новостей.
"Смотри, они говорят, что Марьям была женой Вагабова, что дружила с 17-летней Джанет Абдурахмановой (вторая смертница, взорвавшаяся на станции "Парк культуры") и что та даже приезжала к нам в гости. Это все неправда. Джанет никогда не бывала в нашем селении, о ее существовании мы узнали только из выпусков новостей".
"Это так, – говорит один из соседей, сидящий тут же, – эту девушку мы никогда не видели. Вообще, в этом доме давно не появлялись новые лица. Только родственники и односельчане".
"Ни один из телеканалов не передал мои соболезнования москвичам, – продолжает Расул, – зато многие написали, что якобы ко мне приходят бородачи и поздравляют с тем, что моя дочь стала шахидкой. Это кощунство. Я не могу передать всю глубину своего горя, и от того, что произошло в Москве, и от того, что к этим страшным событиям имеет отношение моя дочь".
На первом этаже дома обитают женщины. В отличие от второго этажа, здесь не пытаются скрыть слез. "Как они такое могут говорить, – бросается ко мне мать Марьям Шариповой Патимат, – как могут заявлять, что мой старший сын Анвар сам привез свою сестру к месту теракта. После этих событий он даже не мог говорить со мной, слезы душили его. Я постоянно поддерживаю связь с ним, и он до сих пор не верит, что Марьям больше нет. Я боюсь за моего сына, что теперь с ним будет. Он давно с семьей перебрался в Москву", – плачет Патимат.
Две ночи подряд здесь, на первом этаже, шло совещание: "Они пристают к нам со всеми этими Вагабовыми, может, сказать им, что была она его женой и давно пропала, может, если они услышат от нас, что хотят, то оставят в покое". – "А вдруг, если мы этого им не скажем, нас запишут в пособники, мол, скрываем, выгораживаем".
Я не выдерживаю и спрашиваю: "Патимат, кто, когда и при каких обстоятельствах видел вашу дочь в последний раз, на самом деле?". Она начинает сквозь слезы рассказывать, что 28 марта около 6 утра ей позвонил муж и сказал, что в Махачкале, в дом главы администрации Балахани Расула Якубова, где он в это время находился, нагрянула милиция.
"Я заволновалась и решила поехать с Марьям к нему". К тому времени, как они добрались до Махачкалы, муж позвонил еще раз и сказал, что все в порядке, и они с Якубовым и его сыновьями находятся в Кировском РОВД. К отцу Марьям с самого начала никаких претензий не было, но он оставался там, чтобы поддержать односельчан.
"Мы вышли из маршрутки на улице Ирчи Казака, зашли в аптеку, купили цитрамон, в тот день у Марьям болела голова. Затем Марьям сказала мне: "Мама, подожди меня здесь, я зайду в магазин через дорогу купить хну для волос, сейчас вернусь". Я осталась ждать. А через десять минут зазвонил мой телефон, Марьям сказала мне: "Мама, я зайду к подруге, возвращайся домой сама, я вернусь позже", и разговор прервался. Я удивилась, номер был незнакомый. У Марьям не было мобильника, она пользовалась только моим. Я начала звонить на этот номер, он был недоступен. Стала беспокоиться, походила вокруг еще около получаса, думала, дочь вернется. Начала обзванивать ее подруг, которые живут в Махачкале, никто не знал, где Марьям. И только к вечеру я вернулась в селение. Каким образом Марьям могла оказаться в Москве, я даже не могу представить".
Этого не могут представить и одноклассники Марьям Шариповой, и ее коллеги по работе. Загидат преподает в той же школе русский язык, она вместе с Марьям заканчивала педуниверситет и несколько лет жила с ней в Махачкале в одной квартире. "Марьям всегда очень любила жизнь, была веселой и общительной с близкими людьми. Даже когда стала носить хиджаб, изменилась только ее одежда, но не она сама. Всегда очень интересовалась модными вещами и изящными украшениями. У нее был вкус к этому. В Махачкале она умудрялась покупать дорогие вещи на всяких распродажах. Всегда очень ухаживала за собой". Как рассказывают подруги, Марьям следила за всеми новинками в косметике, и последние пару лет даже торговала в селении продукцией различных сетевых брендов.
На инкрустированном туалетном столике в комнате Марьям Шариповой действительно множество всевозможных баночек с кремами, масками и ароматическими маслами. Сама комната отделана со вкусом. Вместо обычной для этих мест штукатурки на стенах наклеены земляничного цвета обои, посередине широкая кровать с белым покрывалом, туалетный столик напротив.
"Все прошлое лето она делала ремонт в доме, – рассказывает ее двоюродная сестра, – сама выбирала кафель, обои. Сама клеила, штукатурила, белила. Помню, мы тогда очень удивлялись, как у нее это получается. Вообще, весь дом держался на ней одной. Она готовила, убирала, стирала на всю семью. И с матерью была в буквальном смысле неразлучна. Даже когда ее мать засиживалась у подруг, Марьям всегда торопила ее домой, не любила оставаться одна. Не могу поверить, что Марьям так просто могла бросить мать посреди Махачкалы".
То, что на станции метро "Лубянка" взорвалась именно Марьям Шарипова, теперь неоспоримый факт. Вопрос: с чьей помощью и как она могла очутиться в Москве, если менее чем за сутки до этого она была в Махачкале?
Свидетелей, кто бы видел Марьям в тот день, кроме ее матери, я найти не смогла. Однако глава администрации селения Балахани Расул Якубов подтвердил мне, что он лично слышал телефонный разговор между отцом и матерью Марьям Шариповой: "В телефоне у него был сильный микрофон, и Патимат сказала: "Мы сейчас выедем в город" – именно во множественном числе". А двоюродная сестра Марьям Шариповой Залина рассказала мне: "Последний раз я видела Марьям в субботу, 27-го числа. Она позвонила мне днем и попросила прийти покрасить ей волосы хной. Я пришла, покрасила волосы. Все было, как обычно, мы пили чай, обсуждали ее работу. У нас в селении собираются строить новый детский сад, и Марьям хотела пойти работать туда психологом". Но рассказ родственницы – сомнительное свидетельство. Наверное, еще какие-то обстоятельства можно выяснить с помощью билинга, проверив, с каких номеров 28 марта звонили на телефон Патимат".
Что обращает на себя внимание прежде всего? Что на одном полюсе ведущейся информационной войны – охранительная патриотическая вампука. Я имею в виду всё сразу – жанр, интонацию, нагромождение деталей, конкуренцию в "желтизне", одиозные рекомендации… А на другом полюсе ведущейся информационной войны – то, что по крайней мере на первый взгляд выглядит как правдивость умных интеллигентных людей, отвергающих ажиотаж и ведущих спокойно-убийственный разговор по существу дела.
Это-то и называется раскачкой. В ходе которой одни подставляются, другие – наносят точные информационные удары.
Далее оказывается, что никакой разницы в окончательной позиции охранителей и их противников нет. Просто охранители считают, что нужна хирургическая операция, спасающая Россию от "северокавказской гангрены", а их противники считают, что нужна хирургическая операция, спасающая Северный Кавказ от гангрены кремлевской, московской, чекистской и так далее ("За нашу и вашу свободу!"). Суть же в одном – нужна хирургическая операция по отделению Северного Кавказа от России. Такое единство в сути между теми, кто имитирует острейшую информационную борьбу, называется игрой в две руки. Игра в две руки – основа основ любой политической войны, стратегии напряженности и так далее. Подобные начинания многократно осуществлялись в самых разных регионах земного шара, на всех континентах оного, за исключением разве что Антарктиды.
