Клири укрылся за бетонными ступеньками перед входом в какой-то склад. Шальная очередь снесла нависшие под крышей сосульки, и его чувствительно осыпало увесистыми ледяными осколками. А еще через несколько секунд автоматная пуля ударила в бронежилет прямо под сердцем, и майора отбросило назад. Броня выдержала, но боль была зверской – как будто кувалдой с размаху съездили по ребрам. Сержант Карлос Мендоза, лучший стрелок в группе, навел перекрестье прицела на охранника, стрелявшего в Клири, и нажат на спуск. Черная фигурка наемника конвульсивно дернулась и исчезла, свалившись по ту сторону баррикады. Сержант тут же высмотрел другую цель и выстрелил снова.

В крышу над головой Клири ударила еще одна очередь, брызнув во все стороны ледяным крошевом. Слишком поздно он понял, что силы охраны Вольфов ждали нападения и заранее к нему подготовились. И укрепления на подходах к центру возведены не случайно, а для отражения именно такого варианта атаки. Было мучительно сознавать, что из-за недостатка разведданных он и его люди попали в ловушку и обречены на гибель. Он так верил в своих парней – “лучшие из лучших”, “суперэлита”, “краса и гордость”, – а на деле оказалось, что силы обороняющихся намного превосходят силы атакующих, да и воюют защитники базы вполне грамотно.

В который раз он проклял себя за то, что положился на непроверенные сведения. Заодно отпустил пару крепких словечек в адрес больших шишек в Пентагоне и Центральном разведывательном управлении, заверявших его, что численность охраны антарктического комплекса Вольфов не может превышать двадцати-двадцати пяти человек. И напоследок снова обругал себя последними словами. На этот раз за недостаток интуиции и недооценку противника – самую страшную ошибку, которую только может допустить боевой офицер в полевых условиях.

– Железный Дровосек, доложите ситуацию! – крикнул он в микрофон.

– Противник численностью шестьдесят или более человек заблокировал нам дорогу, – ответил голос Гарнета, такой спокойный и ровный, как будто он сообщал о количестве голов скота в пасущемся стаде. – Мы под плотным огнем.

– Вас понял. Железный Дровосек. Как вы оцениваете перспективу выполнить ваше задание и захватить электростанцию?

– Негативно. Продолжать наступление не имеем возможности из-за высокой точности огня противника. Это не садовые сторожа, а опытные снайперы, и они знают свое дело. Волшебник, если сможете прислать нам подкрепление, чтобы отвлечь их, тогда мы попытаемся взять баррикаду обходом с фланга.

– Отставить, Железный Дровосек. – Клири знал, что разведка – элитные бойцы морской пехоты. Если они не могут наступать, никто не сможет. – Мы тоже остановлены огнем противника численностью не менее ста восьмидесяти человек, и подкрепление вам выслать не можем. Повторяю, подкрепление выслать не можем. Выходите из боя как можно скорее и идите на соединение со Львом.

– Понял вас, Волшебник. Начинаю отход.

Находясь со своими морпехами на простреливаемой вдоль и поперек позиции, Гарнет тем не менее здорово разозлился, услышав от командира, что не только не может рассчитывать на подкрепление, но еще и отойти должен, а потом разыскивать Клири и отрад Шарпсберга в этом чертовом лабиринте. Но ни разу в голову лейтенанта не закралась мысль нарушить приказ и продолжать атаку. Штурм баррикады, защитники которой втрое превосходили численностью его группу – да еще в лоб и по простреливаемой местности, – верное самоубийство. Конечно, Гарнету было обидно, что его “держат за мальчика”, но в глубине души он сознавал правоту майора. У него не было иного выбора, кроме как начать отход, унося ноги и раненых из-под убийственного обстрела.

Джейкобса и его “котиков” звуки разыгравшегося боя и тревожные переговоры Клири и Гарнета застали на полпути. Лейтенант оценил ситуацию и погнал своих людей вперед в усиленном темпе, в надежде захватить центр управления с тыла и отвлечь силы защитников от Железного Дровосека и Льва. “Котики” находились уже в ста ярдах от здания центра, когда из-за угла появились два бронированных “снежных кота” и открыли огонь.

На глазах у Джейкобса упали замертво двое его бойцов. Взбешенный лейтенант выпрямился во весь рост и давил на спусковой крючок “спартана”, пока из обоймы не выскочил последний патрон. Вовремя подоспевший сержант схватил Джейкобса, как щенка, за шкирку и отшвырнул за мусорный бак. Мгновение спустя по тому месту, где он только что стоял, полоснула ответная пулеметная очередь. Град осколочных ракет, выпущенных “котиками”, временно остановил “снежных котов”, но ненадолго. Не прошло и минуты, как тяжелые гусеничные машины снова поползли вперед.

“Котики” начали отход, ожесточенно отстреливаясь и виртуозно используя любое возможное укрытие. Внезапно откуда-то с тыла вынырнули еще два “снежных кота” и открыли шквальный огонь из спаренных пулеметов. Джейкобс вдруг ощутил, как в животе у него заворачивается тугой ком. Во рту скопилась горькая слюна, по щекам, несмотря на мороз, потекли струйки пота. От стыда хотелось застрелиться на месте. Их взяли в “клеши” классическим приемом, как каких-нибудь первогодков, понятия не имеющих о тактике современного боя. Единственным путем отступления оставался узкий переулок по левую сторону улицы. Лейтенант жестом приказал бойцам отходить туда, пропустил замыкающего и бросился следом, молясь только об одном – чтобы там не оказалось засады. Но переулок был чист – по крайней мере на протяжении ближайших семидесяти ярдов.

“Котики” неслись со всех ног, помышляя лишь о том, чтобы успеть добежать до поворота раньше, чем из-за угла покажутся “коты” и положат их всех прямой наводкой в спину. Джейкобс на бегу достал рацию и прерывистым, задыхающимся голосом доложил:

– Волшебник, говорит Страшила. Мы под огнем четырех бронированных “снежных котов”. Нас взяли в “клещи”. Отходим переулком, возможна засада.

– Страшила, у них есть тяжелое оружие?

– Пока не видно. В каждой машине один спаренный пулемет, пулеметчик и четыре автоматчика. Броня тяжелая. Наши осколочные ракеты им как слону дробина.

Клири заполз под лестницу, прикрываясь ею как щитом и развернул карту территории комбината.

– Страшила, сообщите свое местонахождение.

– Движемся по узкому проходу в сторону моря. По обе стороны тянутся одноэтажные блоки – то ли гаражи, то ли ремонтные мастерские. Находимся примерно в ста пятидесяти ярдах от центра управления.

– Страшила, через пятьдесят ярдов сворачивайте вправо и продолжайте движение между рядами баков топливного хранилища. Это боковая дорога к центру. Если она тоже не забаррикадирована, вы сможете зайти во фланг противнику, который прижал нас к земле и головы поднять не дает.

– Понял вас, Волшебник. Приступаем к выполнению. Кстати, что-нибудь бронебойное у нас в наличии имеется?

– У Железного Дровосека есть парочка ЛПР.

– Мне нужно четыре.

– Боец с двумя другими в рюкзаке отстал во время выброски.

– Железный Дровосек где-то в районе электростанции, мне до него не добраться, – недовольно буркнул Джейкобс. – И это не на него прут бронированные “коты”, а на нас!

– Ситуация изменилась, Страшила. Железный Дровосек столкнулся с противником, троекратно превосходящим его в живой силе и огневой мощи. Я приказал ему отставить выполнение ранее поставленной задачи и отходить, чтобы сохранить людей. В ближайшие минуты он должен соединиться со Львом.

– Как объявится, передайте ему от меня, чтобы приготовил ЛПР заранее, потому что эти проклятые “котяры” наверняка будут висеть у нас на хвосте, когда мы к вам выйдем.

Мимо топливных баков Джейкобс с “котиками” проскочили благополучно, не напоровшись ни на засаду, ни на баррикаду. Поминутно сверяясь с картой, лейтенант повел своих людей вдоль длинной стены, которая вроде бы заканчивалась где-то неподалеку от фасада центра управления. Прикрытие казалось отличным и обещало неплохой шанс зайти во фланг охранникам, поливавшим непрерывным огнем группу Шарпсберга. Но не прошли “котики” и пятидесяти ярдов, как в спины им ударил шквал автоматных очередей.