Святые небеса, она просто не знает, как сможет Мэтт стать частью ее будущего… даже если он сам захочет этого.

Был вечер следующего дня. Заходящее солнце отбрасывало глубокие длинные тени, исчертившие долину. Элли сидела возле костра и жарила утку на вертеле, когда вдруг заметила пуму, застывшую на противоположной стороне в напряженной позе. Ее длинный хвост ходил из стороны в сторону, свидетельствуя об огромном возбуждении.

Элли поднялась на ноги, забыв про жаркое. Черт побери, неужели опять самец? И Мэтта, как назло, нет: опять отправился на охоту. Она потянулась за винтовкой. Жир, капнув в огонь, громко зашипел, заставив ее вздрогнуть. Почти не рассуждая, она быстро зашагала в ту сторону, куда был направлен взгляд пумы.

В высокой траве мелькнуло какое-то животное. Сверкнувший на миг светлый мех песочного цвета подтвердил худшие опасения Элли. Самец вернулся.

Элли прибавила шаг. От пумы-матери ее отделяла сотня футов. Она забралась на дерево, в основном для безопасности, но также для того, чтобы лучше видеть. Она как раз устраивалась на хорошем надежном суку, когда кугуар выбежал на поляну. Он двигался большими уверенными шагами по направлению к самке. Затем чуть замедлил шаг и принялся обходить ее с тыла. Самка зарычала и прижалась к земле.

Самец был настойчив, он приблизился, словно намереваясь начать брачные игры. Однако пума, очевидно, знала, что самец представляет серьезную угрозу для ее котят. Она села на зад, зашипела и с силой нанесла удар своей мощной лапой с когтями по настойчивому ухажеру. Удар пришелся по бедру, на светло-желтой шкуре появилась кровь.

Внезапно поведение животных изменилось. Две кошки замерли морда к морде, уши прижаты, клыки обнажены в угрожающем оскале. И вдруг все взорвалось в стремительном сплетении тел, сверкании когтей, яростном диком вое. Однако в следующее мгновение так же внезапно животные отпрянули друг от друга. Алые капли крови сверкали теперь на шкуре обоих.

Элли понимала, что у самки, гораздо менее крупной, да еще и раненой вдобавок, шансов выстоять против более крупного здорового самца почти нет. Леденящий страх за мать и ее котят сковал сердце Элли.

Она сжала винтовку, шепча словно в лихорадке:

— Уйди же, просто уйди. Я не хочу тебя убивать.

Но она понимала, что нельзя ждать следующей схватки. Если она промедлит, то может так оказаться, что спасать будет некого. Выстрелить же в этот клубок мечущихся тел абсолютно невозможно.

Самец припал к земле, готовясь к следующей атаке.

Элли задержала дыхание и нажала на курок.

Кугуар взмыл в прыжке, как-то перекувырнулся в воздухе и замертво упал на землю.

Он был так красив.

Элли разжала руки, страшная боль отчаяния сжала ей грудь. Винтовка со стуком упала на землю. Оцепеневшая от горя, Элли спустилась с дерева. Ноги ее подломились, едва она коснулась земли. Опустившись на колени, она сжалась в комок и, упав ничком на землю, зарыдала. Это было неправильно, несправедливо, то, что она была вынуждена погубить это великолепное животное для того, чтобы спасти жизнь другому. Она плакала и била в отчаянии кулаками о землю, пока не почувствовала, как сильные руки обхватили ее плечи.

Повернувшись, Элли оказалась в объятиях Мэтта. Она припала к нему, схватившись за отвороты рубашки, и спрятала лицо на его груди. С самых юных лет, с тех самых пор, когда она, случалось, искала утешения в объятиях отца, она никогда не позволяла себе так открыться перед Мужчиной, проявить перед ним свою слабость и уязвимость.

Но Мэтт, казалось, все прекрасно понимал. Он осторожно гладил ее по спине, пока она заливала слезами его рубашку.

Лучше? — спросил он, когда рыдания наконец прекратились.

Элли кивнула, не отрывая головы от его плеча. Она вцепилась в него, словно боялась отпустить, боялась лишиться тепла и силы, которыми он так щедро с ней делился.

— Этим котятам и их матери чертовски повезло, что ты такой хороший стрелок.

— Может… может, надо было просто выстрелить в воздух, чтобы отпугнуть его, как ты сделал в прошлый раз.

— Если этот негодяй вернулся, значит, он вернулся бы снова. Ты просто сделала то, что должна была сделать, — сказал Мэтт, чуть отстраняясь от нее. Он помолчал, затем добавил решительно: — Уверен, семейство теперь прекрасно обойдется без нас. Уезжаем завтра утром.

Элли нахмурилась.

— Ты уверен?

— Мы сможем вернуться через несколько дней, чтобы проверить, все ли в порядке, если тебя это успокоит, — сказал он, усмехаясь.

Элли подняла подбородок и взглянула на него, сверкнув глазами.

— Хорошо. Согласна. Только не смей отрицать, что ты преследуешь свои собственные интересы, Мэтт Деверо.

— Ты начинаешь слишком хорошо понимать меня, — ответил он с загадочной улыбкой.

Элли опустилась на колени перед раскрытым входом в пещеру, не обращая внимания на слой пыли и грязи, тут же покрывший толстым слоем ее коричневые брюки. Она провела руками по краю зияющего отверстия.

— Нет никаких признаков чужих следов, — заключила она взволнованно. — Не думаю, что кто-нибудь появлялся здесь в наше отсутствие, хвала небесам. Дай-ка мне лампу, — добавила она, протягивая руку к Мэтту.

Мэтт осторожно вложил ей в руку одну из ламп, разместив ее пальцы на ручке так, чтобы она не обожглась, охваченная охотничьим азартом. Он всей душой и телом чувствовал ее воодушевление, но в то же время ему хотелось, чтобы именно он, а не какие-то там сокровища были предметом ее вожделения, чтобы на него была направлена вся эта энергия. Чтобы в порыве страсти она забыла обо всем, кроме их сплетенных тел и сжигающего ее лихорадочного желания.

Элли опустила руку с лампой в отверстие, а затем просунула туда голову и плечи. Почти уверенный, что она сейчас просто свалится вниз, Мэтт поспешно схватился обеими руками за ремень на ее брюках и закатил глаза в шутливом отчаянии.

Я в порядке, честно. Можешь меня отпустить. — Ее невнятные слова были тут же подхвачены каким-то призрачным эхом.

Глаза Мэтта были устремлены на крепкие ягодицы, обтянутые тканью брюк. Он плотоядно усмехнулся.

Ничего, мне нетрудно, я просто хочу быть уверенным, что ты никуда не свалишься.

Не в состоянии удержаться, он провел рукой по средней разделительной линии этой аппетитной попки. Элли охнула.

Прекрати сейчас же, Мэтт!

— Разве тебе не нравится? — невинно спросил он.

— Нет! Да! Не знаю. Просто сейчас не время и не место. Я действительно могу свалиться, если потеряю равновесие.

— Может, это потому, что слишком много крови прилило к твоим щекам?

— Боюсь, это не единственное место, куда прилила моя кровь, — пробормотала Элли, думая, что Мэтт ее не слышит.

Мэтт только удовлетворенно усмехнулся.

— Не бойся упасть, дорогая, я крепко тебя держу.

— Не в этом дело. Ты просто мешаешь мне сосредоточиться.

— Очень на это надеюсь.

Ее долгая пауза на этот раз возродила его надежды. Возможно, она обдумывает его предложение. Наконец она тихо ответила:

Это нечестно, Мэтт. Не заставляй меня выбирать. Мы просто должны довести это дело до конца.

Мэтт вздохнул. Она была права. Они так трудно и упорно шли к этой цели, так много пережили ради этого, что просто не имели права сейчас останавливаться. Возможно там, внизу, лежат сокровища, ожидая человека почти триста лет.

Ладно, — согласился он. — Тогда вылезай.

Что ты хочешь сказать? Кажется, это не я запустила руку тебе в брюки.

У Мэтта перехватило дыхание, когда жар горячей волной хлынул к нижней части его тела. То ли она была настолько невинной, то ли, наоборот, — изощренной соблазнительницей, но она сама чертовски мешала ему сосредоточиться на деле.

Я хочу, чтобы ты вылезла из ямы, Элли, — сказал он, когда вновь обрел способность говорить. — Потому что собираюсь залезть туда первым.

В то же мгновение он почувствовал, как Элли ощетинилась. Эхо усилило возмущенную интонацию в ее голосе: