Живя и обучаясь в приюте можно повстречать и познакомится с кучей разных людей. С разными жизненными историями и путями. С разными характерами. Кто-то ломается почти сразу, превращаясь в забитого и угрюмого ребёнка, не желающего общаться с кем бы то ни было. Кто-то держится, и его ломают другие, также пустые и сломанные дети постарше.

Беда не пришла одна. У кого-то убили родителей, кто-то из их родителей само убился или исчез. От кого-то попросту отказались. Приют для простолюдинов, как и детские дома по всей Японии рассадник будущих бандитов, что будут наводнять трущобы и пытаться грабить других людей, которым повезло чуть больше.

И так маленькие жертвы проблем взрослых вырастут чтобы создавать такие же самые проблемы. И однажды попросту не вернуться домой, будучи сосланным на каторгу или вовсе повешенным. И это при встрече с полицией. Если напороться на аристократов, или сб клана, то есть шанс быть попросту размазанным тонким слоем по окрестным улочкам. В среднем они редко доживают до тридцати. При этом стараясь жить ярко. Заводят рано детей. И круг замыкается.

Откуда я это всё знаю? К нам в приют часто приходят бывшие выпускники. И в основном после пары — тройки лет перестают ходить, и мы перестаём видеть их на улицах нашего городка. Ошибка техасского стрелка конечно имеет место быть, но я научился связывать разные события, и просматривать их взаимосвязи. По шёпоту сестёр монахинь, что приглядывали за нами, по их нервным, натянутым улыбкам, когда они смотрели на нас, и на выпускников, что приходили нас навещать. Да и вообще отношение в нашем городке к приютским было брезгливо настороженное. Я, все пятнадцать лет проживший в приюте всё это видел и чувствовал даже не на уровне взглядов и шёпотков, а кожей.

В приюте что-то затевалось. Что-то страшное. Мне, в основном проводящему своё свободное время отдельно от остального коллектива было не интересно. Но нужно было держаться в курсе происходящего. Подозрительные ужимки, ухмылки. Джимми, одевший вместо мягких кед, которые нам выдавали, тяжёлые ботинки с носами, окованными металлом. Такие были весьма популярны среди мелких уличных бандитов. Челюсти и руки-ноги ломались с одного удара.

Проблемы наступили вечером. Монашки разошлись, предоставив приютских самим себе. Младших обычно запирали, причём делали это сами сёстры, зная, что сунься кто-то из младших в коридор и его попросту можно, потом не найти. Просто уберёт кто-то из старших как ненужного свидетеля. Случаи были. Более старшие имели право на выход и проворачивали незаконные делишки. Вроде торговли наркотой. И это только в их головах было круто. На деле банды использовали их как курьеров, задурив предварительно им головы всякой чушью, типа банда это тот же клан, только клан простолюдинов. Я на такое не вёлся.

Через пару часов после отбоя к нам в общую комнату ввалилась десять старших детей. Видимо либо развлечений им недоставало, либо пришли пополнять свою «младшую бригаду» — так они называли группки идиотов, что готовились влиться в банду после выпуска.

Встав полукругом, они вызывали подростков по одному. Старшим братаном, как он гордо себя именовал, был Микото. Ему через полгода исполнится восемнадцать, и его выпустят из приюта. Высокий, необычайно высокий парень, крепкий, с редкими усами и шрамом, тянущимся от края губы и до уха.

— Эй, мелкие! — хриплым голосом обратился он к нам.

В нашей комнате средней группы проживало около десяти пацанов. Наш приют мужской. Ребята, как и я обратили внимание сразу же на вошедших, предчувствуя беду. Иногда пацаны постарше заваливались ночью пьяные и развлекались тем, что устраивали «бойцовский клуб». А раз в год вербовали.

— В общем и целом, мы пришли к вам с уникальным предложением. — Широко раскинув руки улыбнулся Микото щербатой улыбкой. Передний зуб был наполовину сколот.

— Мы предлагаем вам стать частью семьи. — Продолжил он. — Частью великой семьи Тозоку!

Я едва сдержал смешок. Засмеяться сейчас значит подписать себе смертный приговор. Семья бандиты, всё на что хватило фантазии у этих ограниченных. Старшие приютские ребята, да и не только старшие, были если не глупые, то весьма посредственные и ленивые. Видя вокруг себя насилие и необразованных людей, некоторые читали и писали с трудом, они не видели перспективы в получении знаний. А времяпрепровождение с книгой считали зазорным, развлечением неженок из высшего общества. Так что моё хобби приходилось иногда отстаивать кулаками, нередко выхватывая по лицу.

— Мы готовы ради исключения! — Важно поднял палец Микото, почерневший ноготь казал на побелённый потолок. — Позволить всем вам присоединится единовременно. Не устраивая традиционного бойцовского клуба.

А вот это уже было интересно, обычно, по результатам избиения, они выбирали кого-то одного и вводили его в семью, распивая отвратительно пахнущий ношенными носками самогон. Затевается что-то серьёзное, раз уж они спохватились и стали заталкивать всех в свою мутную компанию. Хотя, если взглянуть на радостные лица соседей, все они от Тиро, десятилетнего паренька, и до Кито, которому скоро должно было исполниться шестнадцать, были действительно рады тому, что традиционного мордобоя не будет, и они станут частью семьи.

Все кроме меня. Я не хотел в банду. Входя в неё, ты даёшь клятву верности. А я слишком серьёзно отношусь к своему слову. Так научил меня Таро Ямада, парень, что заменил мне брата. Буквально воспитавший меня, и рассказывавший мне о мире вне приюта. Он был старше меня на пять лет. Я только перешёл в среднюю группу. Он прожил тут год, а после его разыскал его клан. Дальше я стал сам по себе. И клясться в верности сборищу опасных клоунов я не намерен. Хотя если будет драка, то меня забьют. Двоих, троих я может и уделаю, Таро не только думать учил, а вот если полезут толпой, то мне конец.

— Чего замолчали мелкота? — С улыбкой спросил Микото.

— Они просто в шоке от радости Братан. — Ответил ему высоченный, метра под два, Хироси.

— Пацаны. — Я поднял руку.

Молчать было нельзя. Примут вместе со всеми, а раз дав слово нужно следовать ему до конца. Иначе нельзя. Бесчестье.

На меня уставилось двадцать пар глаз. Старшие смотрели с удивлением, а вот младшие шоком и тоскливым предчувствием, что я сейчас что-то ляпну. Главарю старших, шепнули на ухо.

— Да, ты же Акихико, помню. — Широко улыбаясь произнёс он. — Что ты хотел сказать. — И кивнул, мол дозволяю.

Раздражал он невероятно сильно.

— Я отказываюсь стать частью Тозоку. — Немного резко сказал я. надо было говорить гораздо мягче. Мне копец.

Младшие закатили глаза. Повисла неловкая пауза.

— Ты хочешь отказаться от великой чести стать частью великой семьи Тозоку? Ты проявляешь неуважение! — Угрожающе проговорил Хироси.

— Хироси. — Прервал его Микото. Тот удивлённо посмотрел на него.

— Братан? — Непонимающе проговорил он.

— Акихико, — обманчиво мягко проговорил старший, — подойди и повтори, не все из семьи расслышали тебя.

Среди старших послышались смешки. Я встал со своей кровати, стоящей у окна и пройдя как нож сквозь масло через толпу младших подошёл к старшим. Встал я как раз напротив Микото, прямо смотря ему в глаза.

— Я отказываюсь от «великой чести» быть частью «семьи» Тозоку. — Внутри я паниковал. Они попросту меня убьют, забьют до смерти толпой.

— Вы услышали? — Захохотал Микото. — Дерзок и смел.

Старшие так же захохотали. Некоторые в предвкушении, а кто-то угодливо, потому как смеялись остальные.

— Ещё кто-то хочет отказаться? — Угрожающе пробасил Хироси.

Ребята испуганно замотали головами. Конечно, только я один идиот. Остальные или боятся или свято уверены, что это их единственный шанс чего-то добиться в этой жизни. Действительно, зачем усердно работать.

— Что же, — сделал вид что задумался Микото, — Сложную ты задачку мне задал. За дерзость бы убить тебя надо, но ты смелый, мне это нравится.

Он посмотрел мне прямо в глаза. Я выдержал его взгляд. Он отвёт глаза первый.