Внезапно ее осенила догадка, и в глазах у нее потемнело от гнева. Значит, Нолан проник в комнату, пока она спускалась вниз за бокалом, и спрятался под кровать, чтобы не попадаться ей на глаза. Заполз туда, как змея, с отвращением подумала Шандра. Ну так она его сейчас проучит. Он наверняка видел, как она переодевалась, – вот негодяй! Да как он посмел, мерзавец! Он еще пожалеет, что их дорожки пересеклись. Она в порошок его сотрет за такую дерзость.

Шандра вскочила на ноги и стала подпрыгивать на кровати, как мячик. Когда перекладины уперлись Нолану в спину, он зарычал от боли. Шандра еще раз десять подпрыгнула, намереваясь расплющить Нолана в лепешку. Он не мог ни охнуть, ни вздохнуть, а в его состоянии… Эта мстительная ведьма сделает его калекой.

Наконец Шандра решила, что хорошенько наказала негодяя, и, спрыгнув с кровати, зашла с другой стороны, чтобы схватить Нолана за лодыжки. Дернув его за ноги, она потянула его на себя, стараясь, чтобы он задел головой за перекладины кровати. Но ее вторая попытка содрать с него шкуру была прервана стуком в дверь.

Шандра бросила гневный взгляд на подошвы сапог Нолана и шагнула к двери. На пороге спальни стояла ее матушка, и губы Шандры тронула слабая улыбка. Мадам д'Эвре уже оправилась от потрясения, вызванного нападением разбойника. У Шандры отлегло от сердца – как-никак она была причастна к тому, что случилось.

– Я зашла сказать, что со мной все в порядке, – промолвила Джоника с усталым вздохом. – Я описала грабителя членам комитета, и они отправились в погоню за бандитом. – Она задумчиво посмотрела на свою дочь из-под полуприкрытых ресниц. Как все-таки Шандра похожа на Меррила! – Откровенно говоря, я даже рада, что карта пропала. Теперь комитет оставит меня в покое. За мной так не увивались с тех пор, как твой отец сделал мне предложение.

Джоника скорбно опустила узкие плечи и взглянула на дочь.

– Это был тяжелый вечер, не правда ли, Шан? Эйвери рассказал мне, что на тебя кто-то напал на террасе.

Шандра вяло возразила:

– Чепуха. Просто Родерик почему-то решил, что ко мне приставали. Однако ничего такого не было.

Джоника повернулась, чтобы уйти, но Шандра коснулась ее руки.

– Бедняжка, ты столько пережила за этот вечер, – прошептала она. – Но честно говоря, я тоже рада, что комитету не достанется карта.

– Я знаю, Шандра, – почти беззвучно промолвила Джоника. Взор ее затуманился, и она похлопала дочь по руке. – На меня все так накинулись – и комитет, и ты. Для всех нас это был трудный месяц. Я не знала, что мне делать с проклятой картой. Ты уговаривала меня оставить ее у себя, а комитет умолял передать ее им. Я уже готова была отступиться. Но отныне мы с тобой больше не будем ссориться. – Она снова тяжело вздохнула. – Ах, как бы я хотела быть такой же сильной, как ты и Меррил, – может, тогда я смогла бы выстоять против комитета.

Шандра крепко обняла мать. Джонике было несладко последнее время. Комитет давил на нее, пока она не согласилась передать карту, хотя Шандра и была против. Джоника хотела только одного – покоя, но именно этого она и была лишена. То, что она осталась весьма привлекательной молодой вдовой с большим состоянием и картой сокровищ, лишь ухудшало ситуацию. Что ж, по крайней мере теперь им с Шандрой придется иметь дело исключительно с охотниками за капиталами д'Эвре.

Едва Джоника вышла в коридор, Шандра прикрыла дверь и, обернувшись, увидела, как под ее кроватью зашевелились сапоги.

– Какая трогательная сцена, – язвительно хмыкнул Нолан. С кошачьей грацией он выполз из-под кровати и выпрямился. – Ваша выходка отняла у мадам десять лет жизни, а теперь вы выражаете притворное сочувствие. Похоже, вам ни до кого нет дела, кроме самой себя.

Шандра была уверена, что расколола голову Нолана, как орех. За неимением оружия под рукой она метнула в него злобный взгляд.

– Моя матушка оплакивала кончину отца, что вкупе с назойливыми требованиями комитета порядком расшатало ей нервы. Она совсем растерялась и не знала, что делать, – промолвила Шандра ледяным тоном. – Вы же слышали, что она сказала. Ограбление явилось для нее избавлением.

– При том, что грабителем оказалась ее собственная дочь, – добавил Нолан, удостоив ее высокомерным взглядом.

Голубые глаза смотрели на него с насмешливым презрением.

– Ну, если мое поведение заслуживает порицания, то уж ваши поступки просто отвратительны. Вы наверняка собирались и сами похитить у матушки карту и сейчас злитесь, что я вас опередила. И вы, негодяй, подлец, пробрались тайком в мою комнату, пока я переодевалась и…

Шандра перешла на французский и осыпала Нолана проклятиями. Правда, она быстро спохватилась, вспомнив, что собиралась вести с ним совсем другую игру. Ссора с этим великаном ни к чему хорошему не приведет. Гораздо проще обольстить его и выманить у него половинку карты. Вот и будет поделом проныре!

С трудом переводя дух, Шандра постаралась взять себя в руки. Ей никогда еще не приходилось соблазнять мужчину. Интересно, это сложно или не очень? У мужчин мозги, или то, что они считают таковыми, находятся ниже пояса. Чаще всего они испытывают именно похоть – так уверял ее отец, рассказывая ей о мужчинах до сорока, и учил ее использовать эту слабость сильного пола себе во благо. А сейчас Шандре было необходимо одурачить этого детину и отплатить ему за все неприятности, которые он ей причинил.

Потупившись с притворным смущением, Шандра позволила Нолану рассмотреть получше ее соблазнительный наряд. Надо пробудить в нем первобытные инстинкты, усыпить бдительность, и тогда она потихоньку вытащит у него недостающую половинку карты. Это будет так же легко, как выманить конфетку у ребенка, уверяла она себя.

Шандра медленно подняла голову и чуть не вздрогнула, встретившись взглядом с изумрудными мерцающими озерами его глаз. Как же она могла забыть о магической силе этого взгляда? Да, осуществить задуманное будет гораздо сложнее, чем она предполагала сначала. Эти лукавые зеленые глаза заставляли ее трепетать от волнения. Шандра никогда не чувствовала себя такой беспомощной перед мужскими чарами. Она стояла напротив Нолана в прозрачном пеньюаре, который почти ничего не утаивал от его ястребиного взора. Кроме того, Нолан видел ее обнаженной. При этой мысли ей стало не по себе, и Шандра вдруг осознала, что вовсе не так спокойна и хладнокровна, как старалась казаться.