839 год от Открытия Порталов. Неподалёку от луны Траунголь.

— Итак, джентльмены, ваше мнение? — вопрос адмирала прозвучал так, словно речь шла об обсуждении заметки в утренней газете, а не о внезапно появившемся противнике. Реймонд фок Аркенау, адъютант капитана флагмана, опустил подзорную трубу – идущая навстречу колонна чужих кораблей мгновенно превратилась в цепочку жирных светлячков, выделяющихся на фоне звёзд – и оглянулся. Адмирал Каррисо тоже опустила трубу, уперев её в бедро, и теперь безо всякого выражения на лице смотрела на тех же "светлячков" невооружённым взглядом.

Реймонду подумалось, что Каррисо в этой вечной тьме может разглядеть больше, чем любой другой в рубке – не просто так ведь её обычно узкие, как щёлочки, вертикальные зрачки сейчас расширились, заполнив почти всю радужку. Фок Аркенау понятия не имел, с какой планеты родом адмирал, но внешне она чертовски походила на кошку – большими торчащими острыми ушами, словно бы чуть приплюснутой головой со скошенным лбом, формой носа, огромными зелёными глазами. Правда, кошка должна быть мохната, а волосы у адмирала были только на голове, как и положено – густые, но короткие, едва до плеч. Совершенно нормальные каштановые волосы, такие же, как у людей. И черты лица, в общем-то, почти человеческие, особенно если на нос не глядеть, и кожа – нормальная, смуглая, как у всех космонавтов, начинавших на парусниках, и фигура – со спины за инородку не примешь. Хотя нет, уши и со спины видны…

— А какие тут мнения? — мрачно буркнул капитан Эйгенхольт. — На обратный курс и полным ходом – до ближайшей базы.

— Капитан… — Каррисо покачала головой, даже не глядя на собеседника. — Если первый корабль в их колонне действительно "Змей Гукруш", а остальные равны ему в классе… а, судя по свечению, так оно и есть… Они нас догонят всей флотилией часов через пять. А до порта Коргесберг – четверо суток ходу.

Кто-то из присутствующих в наблюдательной рубке глупо хихикнул. Обстановка вообще была довольно напряжённой – младшие офицеры обменивались тревожными взглядами, старшие же сохраняли совершенно каменные лица, что пугало ещё сильнее.

Капитан поджал губы, мрачнея всё больше, и коротко бросил:

— Тогда один выход. Оставить сильный заслон. Все линкоры…

— Угу. Восемь линкоров на двадцать шесть. И не факт, что фрегаты смогут уйти… — адмирал передала трубу своему адъютанту, заложила руки за спину и прикрыла глаза. Выражение лица её сделалось отрешённым. Реймонд вспомнил, как адмирал рассказывала – в такие моменты, когда вокруг шумно или нервно, она представляет себе вращающееся тележное колесо. Вроде как помогает углубиться в свои мысли и сосредоточиться. Капитанский адъютант пробовал – не получалось.

В рубке стало очень тихо. Даже молодые офицеры перестали шептаться – неизвестно, как там насчёт зрения, но слух у Каррисо точно был кошачий. Ещё бы, с такими-то ушами…

Фок Аркенау таращился на замершую в излюбленной позе – руки за спину, нога чуть отставлена вперёд – Каррисо и, чтобы не думать о возможном сражении (мысли были исключительно неприятные), думал об адмиральских сапогах. На фоне их зеркального блеска даже сапоги самого Реймонда, всегда тщательно следившего за одеждой, казались обувью крестьянина, работающего в поле с навозом. Интересно, она сама начищает или денщика мучает? Начищать там действительно измучаешься – адмирал Каррисо носила ботфорты без отворотов, чуть не во всю длину ноги, выше, чем до середины бедра, а ноги у неё были длинные.

Задержав внимание на этом пункте, почти семь месяцев не видевший жену и принципиально не посещающий портовых борделей лейтенант невольно отметил, что у Каррисо не только длинные ноги, но и всё остальное, что полагается красивой стройной женщине, на месте. И адмиралу несомненно идут как её приталенный тёмно-синий камзол с неразрезанными фалдами, украшенный золотым шитьём по краю, под которым она вместо положенной рубашки с дурацким пышным жабо носила что-то вроде простого белого свитера с высоким воротником, так и облегающие серые бриджи, едва заметные, правда, между камзолом и ботфортами… Да и лицо не настолько отличается от человеческого, чтобы казаться неприятным. Даже наоборот – эти огромные яркие глаза…

От непристойных для офицера мыслей о собственном верховном командовании Реймонда спасла сама адмирал. Каррисо дёрнула ушами, как кошка, услышавшая скребущуюся мышь, открыла глаза и спросила:

— Пост дальномера. Они продолжают сближаться? Всё также колонной? Не пытаются развернуть строй?

— Да, мой адмирал. Противник движется походной колонной. Курс встречный.

— Превосходно. Значит, они всё ещё думают, — адмирал улыбнулась – широко, демонстрируя острые клыки. — А я, знаете ли, уже надумала. Так что у нас фора. Джентльмены, предлагаю спуститься на боевой мостик.

— Мой адмирал… мы примем бой? — не удержался фок Аркенау.

— Не примем, лейтенант, — улыбка стала ещё шире, в купе с абсолютно серьёзным выражением лица превращаясь в настоящий оскал. — Мы его дадим. Капитан, оставляю корабль на вас. Штаб – за мной.

Адмирал развернулась на каблуках и шагнула к выходу из рубки. Эйгенхольт печально вздохнул:

— Знаете, я всю жизнь мечтал погибнуть героически, в неравном бою, и чтобы моё имя попало в учебники военной истории… А сейчас что-то вдруг расхотелось.

— Капитан, я не составляю планов, которые ведут к смерти, даже героической, — взгляд Каррисо сделался смеющимся, и оскал моментально превратился в улыбку. — Планы, ведущие к победе, мне кажутся куда интереснее.

— Спасибо за утешение… Но при таком преимуществе противника…

— У них преимущество в одном, у нас – в другом.

— Простите, но я не вижу никакого преимущества с нашей стороны.

— Вот поэтому вы – капитан, а я – адмирал. Фу, какая избитая фраза… — адмирал снова развернулась к дверям. — Я верю в вас, капитан, верьте и вы в меня.

— Хорошо, — капитан перевёл взгляд на адъютанта. — Лейтенант Аркенау, отправляйтесь с адмиралом на мостик, будете для связи.

— Есть! — Реймонд щёлкнул каблуками и бросился догонять командующую со свитой. Каррисо начала раздавать указания ещё в коридоре:

— Вестовой, сейчас на пост дальней связи. Передавайте по всем кораблям флота. Линейным судам выстроиться линией, курс – сорок градусов относительно курса вражеской колонны. Возглавляет "Морской ястреб", за ним – "Охотник", за ним – "Лунная дорожка"…

…Боевой мостик располагался прямо под надстройкой наблюдательной рубки, укрытый бронёй со всех сторон. Никаких окон в нём, разумеется, не было. А был огромный, занимающий всю середину помещения стол со встроенной интерактивной картой, и были ещё несколько пультов вдоль стен, из которых самый важный – пульт внутренней связи, позволяющий связаться с ключевыми постами корабля без помощи вестового. В этом спрятанном в толще бронированного корпуса месте обычно не был слышен даже рёв атмосферы при экстренной посадке на планету, но звуки боя сейчас вполне долетали. Грохотали плазменные орудия самого флагмана, разбивались о броню ответные залпы, и даже летящие мимо снаряды часто взрывались внутри "воздушного купола", окружающего "Лунную дорожку", а не в вакууме. Всё это, впрочем, слышалось едва-едва, и перекрывалось бормотанием штаба. Штабисты двигали фигурки кораблей по интерактивной карте, связисты едва ли ни ежеминутно передавали им доклады с постов дальней связи и наблюдения, а адмирал Каррисо стояла над столом, не отводя взгляда от карты, и механическим голосом сыпала команды – одну за другой, для каждого корабля. Руки она уже не держала за спиной, а, уперев согнутый локоть правой в левую ладонь, водила указательным пальцем по верхней губе. Это явно было бессознательное действие, привычка, но фок Аркенау её за адмиралом раньше не замечал. Наверное, проявлялась только в моменты исключительного напряжения или вроде того. О напряжении говорили и прижатые к голове уши. Вообще-то, привычка была рискованной – ногти у госпожи адмирала, начинаясь как обычные, человеческие, и сужаясь к кончикам, скорее походили на когти. Острейшие и очень крепкие, она даже форменные белые перчатки (с неудобными жёсткими раструбами-крагами почти до локтя) носила особые – с дырочками на пальцах, чтобы кончики ногтей торчали свободно, а то в любом случае продрали бы. Так и ноздрю порвать себе можно, если от чего-нибудь дёрнуться…