— Капитан просит вас подняться на мостик.

— Сейчас буду, — Реймонд заложил страницу книги клочком газеты и потянулся за туфлями. Раз капитан просит – нужно подняться. Просто так, чтобы, например, поболтать, Вик звать не станет.

Быстро обувшись, фок Аркенау натянул сюртук, застегнул его на все пуговицы и достал из-под кровати шляпу. Защитное поле "купола жизни" у "Родрика" мощностью не отличалось, и изрядную часть опасного для экипажа излучения не поглощало, а конвертировало в кинетическую и тепловую энергию, отчего при малейшем усилении солнечного ветра на открытой палубе поднимался ветер обыкновенный, да ещё и влажный от конденсата.

Это было весьма странно, учитывая биографию судна. "Родрик-космоходец" оказался переделанным в торговца военным кораблём. А конкретно – тяжёлым сорокадвухпушечным фрегатом. На таком Реймонд, ещё будучи курсантом, проходил флотскую практику в течение месяца. Разумеется, "Родрику" укоротили мачты и упростили оснастку, чтобы с ним мог управляться небольшой экипаж, а похожие на рыбьи плавники горизонтальные фланг-мачты с веерными парусами вовсе демонтировали. Переделки коснулись не только парусного вооружения – с бортов сняли навесную броню, заклепали пушечные порты, превратили пушечные палубы в грузовые, оборудовали в корме несколько комфортабельных пассажирских кают (одну из которых и занял Реймонд)…

Корабль подвергся большим изменениям, однако узнаваемые обводы корпуса сохранились, да и основные системы должны были остаться от фрегата. В том числе и мощный военный "колпак жизни". Хотя кто знает, конечно, через какие приключения и катастрофы пришлось пройти этому судну, сколько раз оно ремонтировалось и переделывалось… Фок Аркенау сильно сомневался в том, что фрегат достался Двухбородому Вику честным путём. Вообще-то, списанные военные парусники действительно иногда продавались в частные руки, особенно после появления реактороходов. Но "Родрик" скорее появился откуда-то из бурного прошлого капитана. Интересному кораблю – интересный капитан и, естественно, интересная команда…

Покинув каюту, Реймонд вышел из короткого коридора, образованного "гостевыми номерами", в грузовую часть второй палубы, не разделённую внутренними перегородками – здесь стояли какие-то мелкие тюки, небольшие ящики, мешки и бумажные пакеты. Тяжёлые грузы, занимающие много места, хранились ниже, в трюме. Кроме пассажирских кают и площадки для грузов, на этой же палубе находился матросский кубрик – в носу, как можно дальше от гостевых апартаментов. У правого борта имелась лестница с аккуратными перилами, устройством напоминающая пролёт в многоэтажной инсуле – с её помощью можно было как подняться наверх, так и спуститься в трюм. Лестница предназначалась главным образом для пассажиров и экипажа, а потому была довольно узкой. Товары попадали в трюм через большой сквозной люк в центре, сейчас запечатанный – его открывали только в портах, с помощью крана.

Реймонд замер на несколько секунд у лестницы, прислушиваясь, убедился, что наверху не шумит ветер, после чего сунул шляпу под мышку и поднялся на верхнюю палубу. Оказавшись на открытом воздухе, лейтенант вскинул голову и, щурясь от света, уставился на мачты. Корабль шёл под всеми парусами – по их золотистым полотнищам пробегали светящиеся янтарным энергетические змейки, а огни святого Эльма на верхушках мачт сияли ярким голубым светом. Если парусник движется полным ходом, то даже ночью, когда из освещения не гаснут лишь ходовые огни да окна застеклённого "вороньего гнезда", на палубе редко бывает темно…

— Лейтенант, прошу сюда! — окликнули Реймонда. Двухбородому Вику не требовался рупор, чтобы отдавать команды экипажу – при желании капитан мог орать так, что его могучий, чуть хрипловатый голос, был превосходно слышен в каждом закутке судна, исключая, возможно, трюм (Реймонд не проверял). Фок Аркенау оглянулся, вытащил из-под мышки шляпу и приподнял её над головой в приветствии. Затем, сунув её обратно, поспешил подняться на венчающий кормовую надстройку мостик, где пожал капитану, а по совместительству заодно и владельцу судна, руку. Двухбородый Вик, массивный, ширококостный мужчина лет пятидесяти с чем-то, постоянно облачённый в один и тот же красно-белый короткий кафтан, подозрительно смахивающий на слегка перешитый мундир морской пехоты со споротыми знаками отличия, получил своё прозвище, как это ни странно, за необычную бороду – словно бы разделённую на две равные части. Реймонд за время учёбы в Офицерской Академии успел усвоить, что прозвища в среде космонавтов даются согласно принципу Великого Хаоса, неопределённости, случайных чисел или чего-либо ещё в этом роде, но только не в соответствии с логикой. Вероятно, борода Вика действительно была уникальна – фок Аркенау видел нечто подобное единственный раз в жизни, на портрете какого-то древнего гроссландского адмирала, жившего ещё до создания Империи. Что ж, владелец собственного судна может позволить себе эксцентричность.

— Я решил немного развеять вашу скуку, лейтенант, — ухмыльнулся Вик, протягивая Реймонду подзорную трубу – отличный прибор в безумно дорогом пластиковом корпусе. Учитывая, сколько стоит грамм пластика, труба могла бы быть исполнена из серебра – вышло б дешевле. — Видите, во-он там, — капитан указал пальцем, — на три часа, если отсюда смотреть… Сильное такое свечение?

— Вижу, — кивнул Реймонд. — Как будто несколько кораблей рядом держатся… И похоже, они или дрейфуют, или вовсе висят на месте.

"Родрик" шёл оживлённой трассой, вокруг мелькало множество огоньков самых разных цветов и размеров – двигались по привычным маршрутам торговцы и пассажирские суда, спешили по своим делам частные яхты, изредка встречались военные реактороходы, пыхтящие паром из труб, который тут же превращался в шлейф замерзших кристалликов, стоило ему покинуть пределы "колпака жизни". Однако жирная звезда, заметно меняющая конфигурацию, а иногда и цвет, выделялась даже на их фоне.

— Да вы гляньте в трубу, право, — сказал Вик. — Это интересно.

Фок Аркенау послушно приложил окуляр к глазу, отыскал цель, навёл резкость. Целую минуту молча вглядывался, прежде чем с сомнением произнести:

— Хм… это что, ведь… ох ты ж…

— Ага, — с довольным видом кивнул Двухбородый. — Самый натуральный, настоящий и неподдельный корабль-призрак. Когда в столицу шёл, его как раз только затормозили. Думал, когда обратно идти буду, уже уберут, ан нет – до сих пор висит, так что можете полюбоваться.

Полюбоваться было на что – хотя "призрак" болтался где-то у самой границы помеченной на картах космической трассы, на изрядном расстоянии от "Родрика", качественная оптика капитанской трубы позволяла разглядеть некоторые подробности. Корабль висел в пустоте, задрав корму – видимо, координатор гравитации на нём давно разладился, а то и вовсе не работал. Можно было различить высокие надстройки на носу и корме, длинный бушприт, две мачты и неестественный интервал между ними, оставшийся, надо полагать, от третьей, потерянной. Вокруг суетились или просто висели маленькие кораблики – патрульные шлюпы орбитальной охраны, реакторные буксиры и ещё какие-то, не опознанные Реймондом. Сравнивая их размеры с "призраком", можно было примерно определить его класс – шестидесяти-семидесятипушечный парусный линкор.

— О таком событии должны были написать в газетах, — заметил бывший (теперь в этом уже не было никаких сомнений) адмиральский адъютант, продолжая рассматривать мёртвый корабль и его свиту. — Хотя я мог пропустить, запросто…

— Когда я проходил мимо него в прошлый раз, то разглядел получше, — ответил капитан. — Корабль военный и очень старый – лет ему сто – сто пятьдесят. Явные следы боя – пробоины от плазмы в корпусе, да и мачта, как мне кажется, не сама упала. В таких случаях Адмиралтейство предпочитает не спешить. Выяснят что за корабль, что нёс на борту, при каких обстоятельствах пропал – и потом выделят прессе столько информации, сколько сочтут нужным.