Наконец-то закапало, — по лобовому стеклу застучали бусинки дождя. Голове стало полегче, я сняла очки, дорога мгновенно потемнела от воды. Дождь как будто вывалился из поднебесных чемоданов. Волны из-под колес встречных машин набрасывались на боковое стекло. Под мостом стояли, обнявшись, парень с девушкой рядом со своим мотоциклом.

Со мной сидела сестра, пристально на меня поглядывая. Год назад я ехала под таким же дождем, только рядом сидел Володя. Я тогда еще привыкала к своему «Матиссу», а Володя оказался идеальным инструктором. Он на редкость хорошо водил свой «Опель». С ним было очень комфортно, уютно, спокойно, а я чувствительна к таким вещам, потому как зациклена на работе. А работа моя…

С того дня, как мы с моей подопечной Мэри поехали с ним на занятия в бассейн, я была под впечатлением его движений, а главное — голоса, словом, запала на звук, типично по-бабьи, ушами. Захотелось подпустить его поближе. Уютный голос, ненавязчивые фразы, уверенные манеры манили, хотелось наблюдать за его лицом, руками. Потом хотелось слушать вместе музыку — оказалось, что у нас очень близкие вкусы. Удивительно многое успело случиться за этот год, хотя мне долго не хотелось впускать Володю на территорию моей жизни.

Помню, что началось все с того дня, когда я по обыкновению чувствовала себя как выжатый лимон в середине недели, а надо было выглядеть розанчиком и ехать в детский спортцентр «Второе рождение», везти элитное чадо на тренировку. С уставшим ребенком на руках я ожидала приезда очередного шумахера, чтоб собрать все московские пробки по дороге в спортцентр. Звонок диспетчера из «Вэлми» прервал мои судорожные сборы:

— Машина — «Опель вектра», водитель Володя ждет вас у подъезда.

На моих руках Мэри, в зубах — сумка с экипировкой при моих параметрах 157, 47, 35 (рост, вес, размер обуви). Сползла с крыльца и упала спиной на заднее сиденье «Опеля». В зеркале заднего вида встретила настороженный взгляд. Ух, ты, глаза-то какие! Приятный голос сдержанно поинтересовался:

— Куда едем?

Я вяло пробормотала:

— Талалихина, двадцать восемь, центр «Второе рождение».

Машина плавно тронулась, и Мэри на удивление мгновенно заснула на моих руках. Повисло молчание. Я набиралась терпения в предчувствии дороги. Ведь утром приходится ехать по Москве пунктиром: газ-тормоз, газ-тормоз, но Володя вел машину так, будто плыл по течению — легко, мягко.

За окнами свежий, пушистый снег, мои глаза сами собой стали закрываться. Вообще-то я в машине отродясь не засыпала, тем более с незнакомым водителем, а тут… Утреннее напряжение куда-то ушло, на мгновение я задремала, а когда открыла глаза, меня вдруг пронзила сумасшедшая мысль: вот так же, как спокойно и уверенно он едет — плывет, мягко обхватив руль, почувствовать бы его сильные руки на плечах, груди, коленях… «Эй-эй, выйди из образа-то! — быстро одернула я себя. — Что за мысли бродят в голове!»

Да, я жила одна, с мужем давно рассталась. Работа — дом — работа. Работа поглощала всю мою нервную энергию и время. Мои клиенты, богатые родители, обычно считают, что няня их уникального чада — существо универсальное и многостаночное, по умолчанию она должна быть и психологом, и логопедом, и дизайнером, и аниматором. Оставшиеся крохи моего личного времени тоже норовили приспособить к своим интересам — обсудить, «поплакаться», поговорить и т. п.

Мужские персонажи в моей жизни появлялись, кроме папаш, только в виде водителей из «Вэлми» и охранников. То есть они на службе, и я — на службе, и наши пересечения не предполагали никаких отношений, кроме деловых. Поэтому ни головой, ни сердцем я не откликалась на взгляды, фразы, внимание с их стороны, гораздо чаще приходило раздражение из-за плохой езды, неудобств и дискомфорта, когда за рулем самовыражался очередной стажер-шумахер. Само собою возник и шаблон: раз плох за рулем, плох и вообще, совсем. От этих контактов я никогда не ждала ничего примечательного.

Но в этот день, когда за рулем оказался Володя и мы с ним встретились глазами в зеркале, что-то в его взгляде отвлекло мои мысли от привычного курса. Появилось ощущение какого-то прикосновения — уверенного, но деликатного. Будто кто-то повернул в моей голове рукоятку и приглушил резкий свет. Тело тоже откликнулось — задремавшая Мэри прижалась ко мне своим расслабленным тельцем, и я невольно закрыла глаза, приняв удобную ей позу.

Привыкнув рассчитывать только на свои силы, перестаешь злиться на чье-то равнодушие, недогадливость, нежелание помочь. Я отношусь к этим мужским свойствам как к неизбежному. И все же, когда накатывают усталость и напряжение, невольно придумываю компенсацию, надеюсь на какой-то чудесный дуэт, диалог…

Володя был молчалив, подчеркнуто вежлив. Взгляд слегка настороженный, но ироничный. Чувствовалось какое-то напряжение, или, может, он просто установил такую дистанцию? Я и сама умею держать ее достаточно жестко. Все стало яснее спустя некоторое время. Владимир работал в «Вэлми» давно. Клиенты попадались разные, у каждого свои запросы, амбиции. Его предупредили, что заказ «бассейн — Остоженка» выгодный, но сложный — клиентка сущая чума. Когда в тот день он впервые увидел меня с Мэри, то решил, что я и есть та самая Жанна Владимировна. Если бы я случайно не сказала: «Ну что, детка, няню совсем умотала?», он так и думал бы, что я — мама Мэри.

Я, Мэри и сумка протиснулись в двери спортклуба. Невыспавшийся, оттого, наверное, и медлительный охранник не спешил мне помочь. Дети, мамки, коляски… Правда, тут их немного, потому что время утреннее — в 10.30 первый заплыв. Мэри в свои четыре месяца выглядит как полугодовалая. Еще бы, мы с ней плаваем с двух недель от роду, ныряем, и динамическая гимнастика тоже делает свое доброе дело.

Места мало, помещение небольшое, а народу достаточно. Мамки, няньки, бабки — все скачут возле своих чад. Чада голосят на все лады. Кому попить, кого помыть, кого переодеть.

Мэри — удивительно спокойная девочка, вероятно, сказываются гены папы англичанина. Есть в ней эдакая аристократическая ленца, лишний раз не пискнет, все строго по делу. Да и пищать-то ей особо некогда: утром гимнастика, кормление, бассейн. В бассейне комплекс упражнений, сауна, обливание холодной водой. Внешне мы с малышкой абсолютно разные, но нас долго принимали за маму с дочкой. Удивление было сильным, когда узнали, что я — няня Мэри. «Няня? Вы — няня?» Инструкторы долго не могли поверить, что мама за четыре месяца ни разу не побывала в бассейне с ребенком, ни вместе со мной, ни одна.

Девочка моя очень ровная, проблем с ней нет. Раздеваемся, обливаемся, плаваем — все тихо, без слез, криков протеста. Мне очень комфортно с ней, а ей, я думаю, со мной. Краем глаза наблюдаю за другими детьми. Все разные по темпераменту, по манере поведения, по реакции на воду, на сам процесс плавания. Кричат — значит не верят, не доверяют. Мэри никто никогда не слышал в бассейне, а если она слышит крики других детей, то лишь с удивлением поднимает бровки.

Полтора часа пролетели как одно мгновение. Быстренько сложила наши вещи в сумку, одела девочку, оделась сама — мы готовы. Охранник выглядел уже поживее: открыл нам дверь, поддержал сумку, мило улыбнулся, похоже, наконец-то проснулся, ожил.

Мэри таращила глазки, уставшая, но безмерно довольная. Вода вообще ее стихия, она — Рыбка по гороскопу. Одной рукой я открыла дверцу машины, забросила сумку в дальний угол.

— Помочь?

— Да нет, спасибо. Я уже сама справилась.

Бережно поддерживая девочку, я устроилась на заднем сиденье.

Плавно тронулись, Мэри уютно засопела у меня на руках. Я расстегнула ей шубку, сняла шапку.

— Попить хочешь? — спросила четырехмесячного ребенка. Она утвердительно похлопала глазами.

— Хорошо, сейчас попьешь. — Я достала из сумки бутылочку, дала ей. Ритуал у нас такой: я ее спрашиваю, а она отвечает, как умеет — жестом, звуком или ворчанием. Сладко причмокивая, выпивает весь чай.