— Она вам все сама покажет и расскажет, где тут что, — сказал Юрий Никанорович, перепоручая меня Надежде Ивановне. — В график можно ставить с этой субботы, дежурства должны быть проставлены только на выходные.

Надежда Ивановна, услышав это пожелание, удивленно подняла бровь. «Из-за этой мамзели переделывать график?» — так явно читалось на ее лице, что я совсем отчаялась.

— Пойдемте, я вам покажу, где у нас перевязочная, процедурная, где хранятся истории болезней, — предложила она.

Пока мы бродили с ней по больничному коридору, заглядывая в кабинеты, больные с любопытством на нас поглядывали.

Надежду Ивановну утомило всеобщее внимание, и она предложила:

— Пойдемте-ка ко мне в кабинет, там и поговорим. Все необходимое я показала, а остальное в процессе работы поймете сами или сестрички подскажут.

Я подробно рассказала ей о себе, о том, где я раньше работала, что умела, поведала и про изолятор. Она не удивилась или просто вида не показала, только спросила:

— А сейчас где работаешь?

— Няней в богатой семье, — произнесла я голосом бедной родственницы.

Надежда Ивановна засмеялась, покосилась на мой костюм, взглянула с интересом на сумку и мне стало понятно, что мои сиротские интонации ее не обманули.

— Ты к нам из-за стажа, что ли?

— И из-за него тоже, — перестав изображать из себя бедную Лизу, призналась я. — Сейчас заканчивается мой контракт в одной семье, есть разные предложения, но еще я и сама не знаю, где буду работать. Только два выходных — суббота и воскресенье у меня точно есть, поэтому я к вам и устраиваюсь. У меня сын-подросток. Его одеть, обуть, накормить надо, да за английский и за другие занятия заплатить. На все это нужны деньги. Так что работать няней я по-прежнему буду, а вот как долго — пока не знаю.

— Ты одна? Без мужа?

Я кивнула:

— Да, развелись шесть лет назад. Бывший муж, конечно, помогает, но, к сожалению, он не банкир, а водитель маршрутного такси, со всеми вытекающими отсюда финансовыми возможностями. Деньги небольшие, но и за них спасибо.

— И хорошо, что не банкир, тогда ты вообще никаких денег не увидела бы, — вдруг заявила Надежда Ивановна.

Я недоуменно уставилась на нее.

— Ты что, думаешь, одна такая? Ты-то хоть деньги приличные зарабатываешь, и таксист твой копейку подкидывает, а вот Надежда, медсестра наша, десять лет за банкиром прожила, так он ее пнул и ни копейки не дает. Вот она и вспомнила про свой сестринский диплом и на четвертом десятке осваивает специальность медсестры за копеечную зарплату.

Я понимающе кивнула. По-разному людские судьбы складываются. Только как можно десять лет просидеть дома, ничем не занимаясь? Этого мне не понять. Я от тоски на второй день взвыла бы.

— Так, я тебя ставлю в график с субботы. Сама тоже приду, подстрахую, если что, — сказала Надежда Ивановна.

Я с благодарностью посмотрела на нее, хорошо понимая, что значит переделать и подстроить весь график дежурств под одного человека, да так, чтоб и другие при этом не пострадали. Такое возможно только при большом уважении к моему благодетелю — Юрию Никаноровичу.

Выходя из кабинета Надежды Ивановны, я опять столкнулась с местным Казановой, он все время пасся где-то неподалеку и с любопытством поглядывал на меня.

— А я вас вспомнил, — вдруг сказал он. — Вы часто заказываете такси в нашей конторе, я вас отвозил несколько раз. Все утро брожу и думаю: откуда лицо такое знакомое, где я мог вас раньше видеть? Вы что, будете здесь работать?

— Возможно, — ответила я, не углубляясь в подробности моих планов.

— Жалко! — произнес он с разочарованием.

Я недоуменно уставилась на него, с чего бы это ему меня жалеть?

— Жалко, что меня завтра выписывают и я вас больше не увижу!

— Ничего, — успокоила я его. — Я такси действительно часто заказываю, так что есть еще вероятность встретиться.

— Такси, это не то, — произнес он с глубокомысленным видом философа. — Там вы клиентка.

— Тогда отложим до следующего раза.

— До какого следующего? — приободрился он.

— Когда вы опять заболеете и попадете в хирургию.

Он весело рассмеялся и отошел.

Я торопливо шла по больничному коридору, прикидывая, как мне сказать Жанне Владимировне о моих трудовых планах и размышляя о том, как эти планы могут отразиться на общем настроении семьи.

— Сын, я в субботу иду на новую работу, — сказала я, открывая дверь своей квартиры.

— Ты без работы сроду не сидела! Поясняй для особо одаренных, что еще на одну, стахановка ты наша.

— Так, завязывай матери хамить, а то схлопочешь, — ласково потрепала его по голове.

— Мамуль, давай так договоримся: если устанешь, сразу бросишь всю эту канитель с больницей, — предложил Димка, заботливо освобождая меня от пакетов с продуктами. — Почему ты не позвонила, что заедешь в «Метро» за едой? Опять все на себе тащила?

— Не ворчи, я думала, что ты на занятиях по английскому языку. Да, кстати, почему ты дома? — удивилась я. — Разве сегодня не среда?

— Среда. — Он замялся и посмотрел на меня виновато. — Я решил, что буду сам заниматься.

— Хорошо, что ты так решил, а занятия при чем? Ты что, не хочешь заниматься дополнительно?

— Это же дорого, каждый урок — пятьсот рублей. Наверное, мы не можем сейчас себе этого позволить, — пояснил сын виноватым голосом.

— Сами занятия тебе нравятся? Тебе интересно?

— Да, очень.

— Тогда тема закрыта, на занятия английским я как-нибудь заработаю, — сказала я, выгружая из пакетов продукты.

Димка заулыбался, стал мне помогать.

— Принеси мне, пожалуйста, телефонную трубку. Хочу позвонить Сергею Николаевичу и поблагодарить его за хлопоты, — устало присаживаясь за стол, попросила я сына.

— Сергей Николаевич, спасибо вам большое за участие, — сказала я, услышав приветливое «Да, я вас слушаю». — У вас замечательный отец, я сегодня с ним познакомилась. А почему вы меня не предупредили, что заведующий отделением ваш отец?

— Он не отец, отчим, но для меня больше чем отец.

Повисла небольшая пауза.

— Как вас там приняли? Проблем не было? — спросил наконец Сергей Николаевич.

— Все решилось быстро, и в субботу у меня первое дежурство.

— Тогда поздравляю вас.

— Спасибо!

— Я позвоню в субботу в отделение. Вы не против?

— Буду рада вас услышать.

Я положила трубку и задумалась: зачем ему эта морока с моей работой? Наверное, мне просто везет на хороших людей. А мне действительно везет в жизни: на интересные встречи, на умных и приятных людей, на события, резко меняющие мою жизнь в хорошую сторону.

— Забудь про свои горячие бутерброды и желательно навсегда! — суровым голосом прикрикнула я на сына, наблюдая за тем, как он пытается пристроить кусок хлеба с колбасой в микроволновку. — Сейчас приготовлю нормальный ужин и будем есть.

— Я столько не выдержу, — засмеялся Димка. — Если ты сказала ужин, то как раз к завтраку успеешь, а я сейчас есть хочу.

Он знает мою стойкую нелюбовь к кухне, ко всему, что связано с приготовлением еды, и относится к этому с пониманием.

— Может, поедем куда-нибудь поедим? — заговорщически предложил он. — Ну чего тебе возле плиты стоять?

— Не сегодня, ладно? Я уже так наездилась, что лучше у плиты постою, порадую тебя домашней едой.

— Тогда грибной суп, — тут же решил сын и уселся за стол. — Я уроки тут делать буду, ладно? Не помешаю тебе? — перетаскивая тетради с задачниками на кухню, спросил он.

— Ладно, сиди здесь. Тебе еще много осталось? — поинтересовалась я в надежде, что чистку картошки можно поручить ему. У него это и быстрее и лучше выходит.

— Немного, минут на тридцать, — задумчиво произносит сын, что-то записывая и переставая обращать на меня внимание.

Я вскипятила воду, нарезала грибы, почистила лук, поставила сковородку на плиту, чтобы разогреть масло.

— А ты сказала Жанне Владимировне, что устраиваешься на работу? — поинтересовался сын, закрывая учебник.