Войска ООН торговали своим имуществом по бросовым ценам. Например, новые джипы продавались боевикам за 3-5 тысяч долларов[155]. Даже официально учреждения ООН передали местным общинам имущества на 235 761 долларов[156]. Дошло до того, что в декабре 1994-го боевики похитили несколько солдат группировки Бангладеш из лагеря под Афгоем и потребовали выкуп. В ответ последовала атака пакистанских сил быстрого реагирования при поддержке танков и ударных вертолетов. Было убито 18 и ранено 42 сомалийца[157].

28 марта 1995 года из Могадишо ушли последние подразделения ЮНОСОМ-II. Гуманитарная интервенция в Сомали стоила мировому сообществу около трех миллиардов долларов. В ходе ее погибли 165 солдат, офицеров и гражданских служащих ООН. В то же время от 625 до 1 500 сомалийцев были убиты солдатами ООН в ходе операции ЮНОСОМ-II и от тысячи до 8 тысяч были ранены[158]. Если говорить о главной цели операций международного сообщества — спасение людей от голода, то и здесь результаты спорны. Бутрос Гали заявил: было спасено не менее 259 тысяч человек. Но большинство экспертных оценок не превышает 22 тысяч.[159]

Неудача гуманитарной интервенции ООН и США в Сомали наглядно продемонстрировала множество слабых мест в организационной системе ООН. Это зависимость ООН от причуд стран-членов, постоянный недостаток финансов, а главное, сложная многонациональная военная организация, а вернее сказать, дезорганизация, скандально высокооплачиваемая и неэффективная бюрократия ООН, которая, по словам A.M. Льюиса, «мешает поддержанию мира и не заботится о его установлении»[160]. Операция в Сомали печально проиллюстрировала формальный принцип ООН по найму квалифицированных работников, отсутствовала программа их подготовки для понимания местной культуры и социальной организации. В сложной обстановке сомалийского хаоса формальное следование резолюциям ООН, без гибкой адаптации к местным реалиям, лишь раз за разом приводило к новым виткам насилия. Не сумев «встать над схваткой», руководство ЮНОСОМ вело дела исключительно с лидерами клановых группировок, пытаясь, в свою очередь, вести свою игру В итоге простые сомалийцы стали рассматривать ООН как один из многих кланов, ведущих бесконечную войну, отказав этой организации в роли верховного арбитра. Американские действия в Сомали были слишком прямолинейными и примитивными в отношении планирования и привели к тому, что войска ООН и США приобрели имидж оккупантов.

Присутствие ООН создало в стране «фальшивую экономику». Многие части войск ООН и ее гражданские организации откупались от боевиков деньгами и гуманитарной помощью, обогащая, таким образом, лидеров клановых группировок и фактически «питая» гражданскую войну. С уходом войск ООН она разгорелась с новой силой.

Летом 1995 года произошел раскол внутри ближнего круга Фараха Айдида, ознаменовав новый этап в гражданской войне в Сомали. 11 июня съезд ОСК/СНА сместил генерала с поста председателя «за срыв усилий в деле восстановления Сомали и склонность к возобновлению гражданской войны», избрав на этот пост Османа Хасана Али «Атто»[161]. В ответ Айдид в одностороннем порядке объявил себя «президентом Федеративной Республики Сомали». Командир отрядов подклана айр клана хабргедир Мохаммед Hyp Гала начал вести переговоры с вражеским кланом абгал. Он заявил, что из СНА уходят и рядовые бойцы, так как Айдиду нечем платить[162]. Али Махди немедленно признал «Атто» как главу СНА.

Главной же причиной ухода ведущих командиров стали не политические разногласия, а борьба за контроль над аэропортом и морским портом[163]. К тому же, потеряв возможность поддерживать свой авторитет постоянными сражениями против войск США и ООН, Фарах Айдид начал быстро терять политический капитал. Утрата влияния стала общей для всех военных вождей. На первый план уже в начале 1995 года стали выдвигаться бизнесмены, которые в свое время появились как заместители военных вождей и финансисты вооруженных группировок. Для лидеров новых группировок финансовые интересы начинали становиться важнее военных и политических, однако защищать их им все равно приходилось с помощью своих небольших армий. Тогда же началось повсеместное возникновение и усиление исламских судов. Однако постепенное угасание влияния военных вождей растянулось на десятилетие.

Верность Айдиду сохранили ближайшие союзники Омар Джесс, Ахмед Али Тур (первый президент Сомалиленда) и Мохаммед Каньяре Афрах — лидер группировки клана муросад/хавийя, который в течение трех лет был непримиримым врагом Айдида, но откололся от группировки Махди в сентябре 1994 г. и перешел на сторону СНА[164]. Помимо муросад и саад/хабр-гедир (подклан Айдида) в СНА остались также отряды клана галджал/хавийя. В пестрой проайдидовской политической коалиции остались: Объединенная сомалийская партия (варсангели и долбаханте), Сомалийский демократический альянс (гадабурси), Объединенный сомалийский фронт (исса), НДЮС (дир) и множество небольших фракций самых разных кланов. С «Атто» ушли часть клана хабр-гедир, часть хавадле, часть муросад.[165]

Ситуация усложнялась с точки зрения западных экспертов, однако упрощалась с точки зрения рядового сомалийца. Кланы и подкла-ны, в соответствие с текущей необходимостью, просто разменивали союзников, освободившись с уходом войск ООН от необходимости соблюдать видимость приверженности неким политическим идеям. Показательно, что переход на сторону генерала Айдида Мохаммеда Каньяре Афра мгновенно поколебал ряды САС. Один из ведущих командиров клана абгал Хилоуле Имам Омар объявил о независимости от Махди, связав свой уход именно с уходом Каньяре Афра. Вскоре ушедшие и от Али Махди и от Фараха Айдида командиры создали Комитет по примирению[166]. Комитет попытался взять под контроль и наладить работу аэропорта и морского порта, но попытка провалилась.

Новый виток гражданской войны, после относительного затишья, наступил в сентябре 1995 года. Генерал Фарах Айдид для реализации своих амбиций объединителя Сомали выбрал на тот момент самую слабую жертву — кланы дигил и раханвейн в провинциях Бай и Бакол. В силу устоявшихся сомалийских традиций эти «низкие» кланы действительно не могли рассчитывать на поддержку других сомалийских кланов. С отрядом численностью в шестьсот боевиков Айдид захватил Байдоа[167]. Однако в этих регионах за годы присутствия войск ООН произошли серьезные изменения. На смену Сомалийскому демократическому движению пришла Армия сопротивления раханвейн (АСР) — хорошо вооруженная и многочисленная группировка.

Поэтому в последующие месяцы вокруг Байдоа развернулись бои, которые приобрели особенно жестокий характер в ноябре 1995 г. В первой половине января 1996 г. отряды Айдида были отброшены на 30 км к востоку. К концу января бои между АСР и Айдидом шли уже на западных подступах к Могадишо. В эти дни провалилась также попытка южного фронта войск генерала Айдида захватить Кисмайо[168].

Но генерал Айдид в очередной раз подтвердил свой авторитет военного лидера. Совершив обходной маневр через провинцию Хиран, по территориям, населяемым союзным кланом хавадле, всегда умело балансировавшим между абгал и хабр-гедир, он нанес неожиданный удар там, где его не ждали. Молниеносным ударом он захватил Худдур — столицу провинции Бакол и один из оплотов АСР. Одновременно в феврале 1996 года генерал Айдид послал отряд примерно в 260 бойцов для захвата Динзора — города провинции Бай юго-западнее Байдоа[169]. Земли дигил и раханвейн практически попали в кольцо, их столица Байдоа была захвачена.