Господин Райдзо недовольно перебивает:

– Кто… что… когда… зачем… почему… чей… Послушай, твой дед хочет, чтобы ты прочитал вот это.– Он кладет на стол коробку, завернутую в черную ткань.– Это не подарок, потом вернешь. Этот дневник – самое ценное, что у него есть. Храни его как зеницу ока. Вернешь через неделю, когда придешь знакомиться со своим дедом. Сюда. В это же время – десять утра – за этот же стол. Вопросы?

– Мы не знакомы – он не боится доверить мне…

– Непростительное безрассудство, по-моему. Я уговаривал сделать копию. Не доверять оригинал мальчишке. Но он настоял, старый осел. Копия не передает души, уникальности. Это его слова, не мои.

– Я, э-э…– Я смотрю на черный сверток.– Я высоко ценю эту честь.

– Еще бы. Твой отец никогда не читал этих страниц. Скорее всего, он выставил бы их на аукцион в своем Интернете.

– Господин Райдзо, скажите, чего хочет мой дед?

– Еще один прямой вопрос– Адмирал допивает коньяк. Камень в аграфе отливает синевой океанских глубин.– Я отвечу тебе. Войну с возрастом невозможно выиграть. В ходе этой войны мы наблюдаем отвратительные сцены. Истины превращаются в фиглярство. Вера становится предметом торга для лжецов. Жертвы оказываются ненужными крайностями. Герои становятся старыми пройдохами, а молодые пройдохи – героями. Этика теперь – логотип на спортивной одежде. Ты спрашиваешь, чего хочет твой дед? Я скажу тебе. Он хочет того же, чего ты. Ни больше ни меньше.

Шабаш жен разражается хохотом.

– Но чего же?

Адмирал Райдзо встает. Метрдотель с его тростью уже здесь.

– Смысла.

1 августа 1944 г.

С утра было пасмурно. После полудня заморосил дождь. Еду в поезде из Нагасаки. Путь до Токуямы, префектура Ямагути, займет еще несколько часов, а до острова Оцусимы, конечного пункта моего назначения, я доберусь только завтра утром. В прошлые выходные, Такара, я разрывался между двумя обещаниями. Первое я дал тебе: рассказать во всех подробностях о своей службе на Императорском военно-морском флоте. Второе я дал стране и императору: держать все подробности, касающиеся подготовки сил особого назначения, в строжайшей тайне. Чтобы справиться с дилеммой, я решил вести этот дневник. Эти слова – для тебя. Молчание – для императора.

Когда ты будешь читать эти строки, матушка уже получит извещение о моей смерти и посмертном повышении в звании. Возможно, ты, матушка и Яэко в трауре. Возможно, вы теряетесь в догадках, что означает моя смерть. Возможно, жалеете, что нечего положить в семейный склеп,– у вас нет ни праха, ни костей. Этот дневник – мое утешение, смысл моей жизни и мое тело. Море – прекрасная могила. Не скорбите слишком.

Итак, я начинаю. Военное положение быстро ухудшается. Силы императора понесли огромные потери на Соломоновых островах. Американцы высаживаются на Филиппинах с очевидной целью захватить гряду Рюкю. Чтобы предотвратить разорение родных островов, требуются исключительные меры. Вот почему Императорский военно-морской флот разработал программу кайтэн.

Кайтэн – это видоизмененная торпеда марки 93: лучшая торпеда в мире с кабиной для пилота. Пилот управляет торпедой, наводит ее на цель и бьет вражеское судно ниже ватерлинии. Поражение цели теоретически неизбежно. Я знаю, Такара, ты любишь технические подробности, так вот. Длина кайтэн – 14,75 метра. Она приводится в движение двигателем мощностью 550 лошадиных сил, работающим на жидком кислородном топливе, которое не оставляет на поверхности воздушных пузырьков и позволяет нанести удар внезапно. Кайтэн может двигаться со скоростью 56 км/ч в течение двадцати пяти минут, что позволяет ей настичь корабль, на который она нацелена. Кайтэн вооружена боеголовкой с зарядом в 1,5 тонны тринитротолуолового эквивалента, которая взрывается от удара. Подводные лодки подходят к стоянкам кораблей противника на дистанцию поражения и выпускают кайтэн. Эта новая торпеда, которая под управлением человека превращается в смертоносное оружие, вернет нам недавние потери в полушарии, принадлежащем Великой Восточноазиатской империи, деморализует военно-морской флот США и уничтожит большую его часть. Тихий океан станет японским озером.

На военно-морских авиабазах Нара и Цутиура свои жизни для программы кайтэн предложили 1375 добровольцев. Строжайший отбор прошли только 160 из них. Видишь, брат, какой чести удостоилось имя Цукияма и сколь славная память о нем сохранится.

2 августа 1944 г.

Туманное утро; жаркий, безоблачный день. Я просыпаюсь вместе с другими курсантами на нарах в казарме военной полиции в Токуяме – армейские казармы были разрушены бомбежкой месяц назад. Бомба ударила в топливный склад, и взрыв сровнял с землей весь порт и значительную часть города. Из этих руин нас морем переправили на Оцусиму. Путешествие было коротким – всего полчаса, но перемена разительная. Оцусима сплошь состоит из мирных лесистых холмов с рисовыми полями. База кайтэн и завод по производству торпед расположены на низком узком перешейке.

Младший лейтенант Хироси Куроки и мичман Сэкио Нисина – изобретатели кайтэн – оказали нам честь, встретив у сходней. Эти два человека – живая легенда, Такара. Вначале Верховное командование военно-морских сил не выказывало особой охоты санкционировать использование сил особого назначения и отклонило предложение младшего лейтенанта Куроки и мичмана Нисины по созданию кайтэн. Чтобы убедить Верховное командование и доказать искренность своих намерений, они вновь вынесли это предложение на его суд, на сей раз написав его своей кровью. При всем при этом они – жизнерадостные, скромные парни. Они проводили нас в казармы, перебрасываясь шутками насчет «Оцусимского отеля». Потом весь остаток дня объясняли нам технические подробности, а экскурсию по базе отложили на завтра.

3 августа 1944 г.

Ветрено. Море покрыто рябью. Ограждения вокруг базы кайтэн охватывают территорию размером около шести бейсбольных полей, где размещаются от пятисот до шестисот человек. Секретность строжайшая – даже жители острова не знают истинного предназначения базы. Сама база состоит из казармы, столовой, трех торпедных заводов, механической мастерской для переделки торпед марки 93 в кайтэн, спортивной площадки, плаца для торжественных построений, административных зданий и причала. Через прорубленный в скале четырехсотметровый тоннель узкоколейка соединяет механизированный цех с пирсом, откуда будут запускаться кайтэн и где сегодня вечером начнутся тренировки. Я поспорил с Такаси Хигути, однокашником по Нара, за привилегию быть в первой из запущенных кайтэн вместе с младшим лейтенантом Куроки. Его камень побил мои ножницы! Что ж, моя очередь придет завтра.

4 августа 1944 г.

Душная, влажная жара. Трагедия случилась так скоро. Вчера младший лейтенант Куроки и лейтенант Хигути не вернулись из рейда вокруг северной оконечности Оцусимы. Аквалангисты искали их кайтэн всю ночь. Нашли уже на рассвете (через 16 часов после запуска), всего в трехстах метрах от причала, наполовину погруженную в ил. Хотя кайтэн оборудованы двумя аварийными люками, их можно открыть только над водой. Под водой не позволяет давление. Запас воздуха рассчитан на десять часов – если пилотов двое, это время сокращается наполовину. Их жертва не была напрасной – они оставили 2000 иероглифов технических данных и наблюдений, относящихся к оказавшейся роковой неисправности. Когда кончилась бумага, они стали выцарапывать слова гаечным ключом на стене кабины. Мы только что вернулись с погребальной церемонии. Мичман Нисина поклялся взять прах Куроки с собой в кайтэн, чтобы вместе встретить час славы. Конечно, мы все скорбим, но нас поддерживает уверенность в том, что гибель наших братьев не была напрасной. Вина камнем лежит у меня на сердце. Я попросил коменданта Удзину предоставить мне аудиенцию и рассказал ему, почему чувствую особую ответственность перед душой Хигути. Комендант Удзина обещал не оставить мою просьбу без внимания и включить меня в число участников первой волны ударов кайтэн.