Пол посадил самолет, открыл кабину и остался сидеть, слушая ночь.

Легкий ветерок трепал его воротник, забирался под рубашку, ласкал шею и грудь. Сейчас ветерок всего лишь прохладный, но скоро настанет зима и над холмами заревет ветер, который принесет с собой метель, и тогда станет ясно, почему горы сразу за аэропортом носят такое название.[4]

Он вздохнул: Бекки была абсолютно права, ему не стоило ездить в Лэнгли.

По пути домой он размышлял о своем нынешнем положении. Реальность случившегося была сурова: он вне игры, его выбросили сюда, где никому нет никакого дела до повернутого парня с забавными идеями в отношении знаменитой певицы. Он был понижен с должности имеющего большую власть детектива до психа-огородника.

К тому времени, когда Пол добрался до дома, он был до такой степени поглощен горькими мыслями, что совершенно позабыл, что не должен удивляться погруженному в темноту и объятому тишиной семейному гнезду.

– Эй?

Ни единого намека на глухие звуки музыки из-за дверей Яна, никто не готовит ужин на кухне.

Его работа, брак, отношения с сыном – все рассыпалось в один-единственный проклятый день. Пол с такой силой ударил кулаком по стене, что содрогнулся весь дом. Если бы он не тратил время на поединки с боксерской грушей, этот взрыв эмоций стоил бы ему переломанных пальцев – можно не сомневаться.

Пол открыл бар в гостиной и налил большую порцию виски. За ней последовала другая, третья... И тут он услышал голос Бекки:

– В Каире несчастье.

Она бледной тенью стояла в дверях.

– В Каире?

– Я весь день была на связи с французами по секретному каналу, – она включила свет, подошла к столу и тяжело опустилась на стул. – Господи, это у тебя не чай со льдом.

– Отчитайся.

– Пока подтвердились три смерти. Вся полиция Каира, а также особое подразделение – эти люди имеют опыт борьбы с вампирами – не могут поймать кого-то пришедшего из пустыни около недели назад.

– Из пустыни? Как вампир может жить в пустыне?

– Оно прибыло на машине, принадлежавшей бедуину-контрабандисту по имени Ибрагим Шариф. Парень пропал. Они прожили вместе в оазисе в Аравийской пустыне несколько дней. Существо описывают как женщину, бледную, как бумага, одетую в длинный кожаный плащ. Брат Шарифа говорит, что она пришла из пустыни к их лагерю и предложила Ибрагиму целое состояние за то, чтобы тот подвез ее до Каира. В городе она расправилась с ребенком и, возможно, еще с одним человеком, но его останки были брошены в Нил, и их до сих пор не удалось найти.

– И насколько успешны их действия?

– Они работают не так, как мы, Пол. Вспомни, вампиры притесняли Египет тысячи лет. Египтяне ненавидят эти существа. Они обнаружили логово одного из них и пригвоздили к двери его хозяина, надеясь, что кто-нибудь из других вампиров попробует прийти ему на помощь. По всей видимости, это сработало. Эта тварь явилась туда. По тревоге была поднята целая армия.

– И тут следы потерялись.

– И тут следы потерялись.

Он сделал еще несколько глотков.

– Пол...

– Хочешь услышать мои новости? Ты была абсолютно права, говоря, что мудрый человек не будет настаивать на встрече в Лэнгли. Мы переведены в запас, чтобы не смогли поставить слишком шикарную точку в нашем деле.

– Отправлены в запас? Сейчас?

– С их обычными зловещими предупреждениями. Их вполне достаточно, чтобы сделать тебя руководителем заговора.

Она взяла у него из рук стакан и залпом осушила его.

– Отлично, у нас на руках вампир и никакой поддержки. И нет сына. Он поехал искать свое счастье в Нью-Йорк.

– Господи, я так сожалею о том, что произошло сегодня утром.

– Почему ты не позвонил?

– Я... черт побери! Когда он уехал?

– Около полудня. Я посадила его в поезд.

– Ты посадила его в поезд? Да как ты могла?

– А ты бы хотел, чтобы он отправился автостопом?

– Я хочу, чтобы он был здесь!

– Ага, хочешь. Ты провалил это дело, отец.

Он потянулся за стаканом.

– Ты знаешь, где он?

– Снимет квартиру.

– Он бросил школу?

– Может быть, он поступит в какую-нибудь частную школу и таким образом закончит год.

– Резонно.

Однако Уорд теперь не сможет наблюдать за ним, чтобы каждый день быть уверенным, что Ян еще чист, чувствовать его присутствие в доме глубокими ночами...

– Резонно?! Это более чем просто резонно, потому что он на самом деле великолепное юное человеческое существо, чью жизнь ты спас и к кому отнесся с таким сострадание и благоразумием.

Полу захотелось оказаться в ее объятиях. Она это почувствовала и привлекла его к себе. Оба знали, что их только что швырнули в глубокие темные воды. И берег очень далеко.

За стеной беспрерывно журчала вода, а мысль о том, что она может оказаться загнанной в воду, всегда вызывала у Лилит страх. Медленная, бесконечная потеря сознания, постепенная смерть, пока ты гниешь или тебя пожирают... Утонуть для нее означало худший из всех кошмаров.

Она убегала от погони целую вечность и теперь оказалась здесь, на этом корабле, и по сравнению с ним все повозки или «машины», которые она видела до сих пор, были просто карликами. Сейчас Лилит лежала возле ряда труб, высоко над работающим механизмом, слушая и наблюдая, и, словно эхо из другого измерения, ощущала медленные подъемы и спуски, которые говорили о том, что корабль находится в море.

Ей, как всегда, приснился сон, где мужской голос говорил, что ее не будет всего лишь час. И как всегда, происходящее во сне казалось более живым, чем реальность. Но что такое реальность: невозможное существование, которое все-таки и есть ее жизнь, длящееся так долго, что становится чем-то обособленным? Когда она оглядывалась на другой берег залива своей жизни, то чувствовала, что движется по бесконечным водам.

Приступ кашля вынудил Лилит изменить положение, и она заворочалась в своем неудобном убежище. Властительница пока не могла его покинуть, как и, соответственно, само судно, что рождало чувство клаустрофобии. Быть пойманной в бесконечной жизни или оказаться в гробу мало чем отличалось от ее нынешнего состояния. Ей было холодно, страшно, голодно, и она считала себя более одинокой, чем сам Бог. Каир – это катастрофа, перепутанный водоворот отчаянных побегов. Рана от выстрела, вызывавшая жжение и бульканье в легких, почти зажила, однако другая, та, что вывернула вперед ее правую руку и посылала жгучую мучительную молнию боли до самого бедра, еще требовала лечения.

За последние несколько дней Лилит уяснила, что повозка-"машина" мчится быстрее любой лошади, необычное оружие метает свинцовые дротики, а зрение у людей стало более острым. Она также поняла, что египтян теперь намного больше, чем раньше, и они достаточно хорошо организованы. Когда она закрывала глаза, то слышала их спокойные голоса, которые всегда звучали ближе, чем, по ее подсчетам, это было возможно.

Живых Властителей в Каире не осталось, и теперь корабль вез Лилит навстречу неизвестности – мокрую, грязную и растерянную еще больше, чем тогда, когда она впервые проснулась здесь, на берегах прозрачного моря, скорбя по своему потерянному Адаму.

Ей следовало бы поплакать, но она уже достаточно пролила слез. Теперь ей надо подумать. Лилит должна научиться убегать от ужасных собак, которых люди натаскали, чтобы преследовать ее, научиться жить и находить себе еду в этом перевернутом вверх ногами мире, отыскать других Властителей, если таковые еще остались, а если нет... Именем святого мира, в котором она родилась, что же ей тогда делать?

Чей-то голос возмущенно произнес по-арабски:

– Ты слышал, что мы идем другим курсом?

– Черт знает что! Я даже не успел сообщить жене.

Лилит больше уже не смотрела на человеческие существа как на примитивные ничтожные создания. С тех пор как она последний раз появлялась среди людей, мужчины и женщины превратились в сильных, чрезвычайно опасных и разумных... да, можно сказать и так: врагов. А что касается детей... Властительница до сих пор не могла вычеркнуть из памяти ту девочку, которую так и не решилась убить; удивительные глаза ребенка, казалось, продолжали следить за ней, глядя из переплетения труб и проводов вокруг ее убежища. Да проклянет ее Бог, Лилит питалась людьми только потому, что другую пищу просто не могла переварить. А теперь их кислая кровь крутится у нее в животе, не давая лежать спокойно.