Теперь все зависело от рассказа мальчишки-полукровки, оставленного на попечение Гайлены.

Фанья окончила рассказ, полюбовалась на еще ошарашенные лица принцев и ушла так незаметно, как умела только она.

Помолчав и тяжело посопев, вскоре ушли и юноши. Но отправились не в дом, а на стену, осматривать окрестности.

И лишь тогда сила, бережно спеленавшая Тэри, повлекла девушку прочь, но не к защитным стенам, видневшимся за кронами деревьев, а к западной стороне замка, в глухой уголок, куда с нижнего этажа не выходило ни одной двери или окна. Тэри попыталась вспомнить, какие комнаты расположены в этой части дома, и осознала, что никогда там не была. В первый день после приезда сюда они с Бет жили поблизости, но очень недолго.

Потайная дверца, открывшая лесенку, ведущую вниз, в подвалы, удивила девушку ненадолго. Всего лишь до того мига, пока ей не припомнилось, как много тайн хранит замок Элайн. «Возможно, что-либо знает об этом проходе разбойник или Фанья…» — мелькнула отстраненная мысль и исчезла, вытесненная новыми открытиями и впечатлениями.

А позже Тэри и вовсе забыла о таких обыденных в замках вещах, как неприметные двери и потайные ходы. Призрачные существа, ведущие ее к служившему раньше лабиринтом пеньку, а потом все дальше и дальше, в такие глубины, о которых не подозревала ни одна из кадеток, заглядывали девушке в лицо очень заботливо и не менее просительно. И вот об этом их необычном поведении она думала все упорнее, мельком рассматривая странности, несомненно, чудесного хода.

Здесь не было темноты, хотя и не имелось ни привычных свечей, ни магических фонарей, ни стеклянных сосудов с ведьминым мхом. И даже нищенские лучины или дымные факелы не освещали неширокий, заворачивающий вправо крутой спиралью проход. Мягкое, рассеянное зеленоватое свечение исходило от стен и пола, поросших мягкой травкой, усыпанной белыми звездочками мелких цветов.

Не досаждала здесь и духота, неизбежный бич таких вот глубоких, сыроватых подвалов. Наоборот, дышалось легко, как ранним утром после проливного дождя, до блеска промывшего каждый листик и камушек.

Она давно потеряла счет времени и пройденным поворотам, не следила и за направлением, зная только, что спускается все ниже. Разумом Тэри понимала, как безрассудно поступает, покорно шагая туда, куда увлекали ее дивные существа, но просто не могла отказать просьбе, светившейся в необычайно выразительных, доверчивых глазах.

Просто сердцем чувствовала — не могут эти существа быть ни подлыми, ни злыми. Да и догадывалась уже, кто рискует сильнее: она сама, поверив молчаливым малышам, или они, так доверчиво открывшие чужачке тайну своего существования и путь к секретному убежищу.

Место, где Тэри очутилась, в очередной раз резко свернув направо, напомнило ей старинный подвал замка Ульгер, куда папенька категорически запрещал детям подходить даже близко. И, разумеется, они с Карлом туда залезли. А как иначе, если однажды выяснилось, что чердак, сенник и голубятня больше не таят никаких тайн и остаются просто пыльными хозяйственными помещениями?

Но сходство оказалось поверхностным. Там с потолка свисали лохмы паутины, здесь — плети уже примелькавшегося светящегося растения. В родном подвале валялись остатки полусгнивших ларей и бочек, а в жилище диковинных существ высились пышные волны той же самой травки, только более сочной и яркой. А еще в центре помещения росла гигантская капуста — больше ни на что это огромное растение с мраморными прожилками на бледно-зеленых широких и остроконечных листьях не походило.

Только вместо вилка посреди колыхался небольшой, свитый из плотного, светящегося тумана шар, из которого выглядывало зеленоватое существо, очень похожее на малышей, приведших сюда Тэрлину.

Оно смотрело на девушку грустно и настороженно, и в огромных прозрачных глазах плескалась мудрость многих веков.

— Подойди, не бойся, — произнес хозяин этого необычного места мелодичным, чуть шелестящим и очень усталым голосом.

— Я и не боюсь, — упрямо поджала губы маркиза Дарве Ульгер. — Трусиха сюда никогда бы не пришла.

— Мы можем привести любого человека, — печально возразило существо, — но никогда этого не сделаем. Нам запрещено с ними разговаривать и помогать. — Оно помолчало и безнадежно выдохнуло: — И просить помощи тоже.

— У вас какая-то беда? — догадалась Тэрлина, не обратив внимания на непривычно выделенное слово «ними», словно сама она уже не человек. — Чем я могу помочь?

— Спой… — в тихой просьбе звучала такая истовая просьба, какой просто невозможно отказать, если у тебя есть сердце.

— Хорошо, — не раздумывая согласилась кадетка, опустилась на подкатившую поближе зеленую волну туго сплетенных стеблей и листиков, чуть помолчала, собираясь с силами, и запела.

Не так, как пела для морского оборотня, дрожа от страха, или толпы кочевников, у которых желала вызвать сочувствие и сопереживание. В этот раз она пела будто для себя, выплескивая в песне тоску измученного сердца, не видевшего никакой надежды на счастье, боль души, потрясенной величиной трагедии, обрушенной на их некогда тихое королевство злобными пришельцами в черной одежде, и робкую мечту о том времени, когда все эти беды останутся позади.

Ее голос, сначала тихий и печальный, постепенно окреп и становился все увереннее и свободнее, но Тэри ничего не замечала. Ни звездочек расцветающих бутонов, ни десятков восхищенных глаз, ни сияния, все жарче пронизывающего сердцевину чудесного растения. Она видела и ощущала свое: отчаянные глаза морского оборотня, жаркое солнце пустыни, леденящий сквознячок лежавшей за спиной пропасти. И больные, измученные глаза белого зверя, нежно касающегося ее рук шершавым и горячим языком.

— Спасибо, — прошелестело в зеленоватом полумраке, когда песня окончилась. — Мы не ошиблись. Твой голос снимает заклятия и порчу.

— Да, — уверенно подтвердила Тэрлина, — ведьмы и маги плато уже сказали. Теперь мне нужно учиться, пока это получается само собой.

— Нет, — впервые девушка услыхала нежный смех странных существ, и он совершенно ее очаровал, — не нужно. Сирены — одни из немногих одаренных, которым ничему не надо учиться. В тебе сильна интуиция — чувство, переданное по наследству от морского владыки. Вода есть везде и во всем, и она открывает тебе тайны всех явлений, творящихся поблизости и очень далеко. Постарайся только чаще прислушиваться к себе и верить этим намекам. Мы почувствовали тебя сразу, как только ты появилась в этом месте, и подавали знаки, выводя из старого убежища. Но ты не хотела верить своим ощущениям, пропускала откровенные намеки. Это оборотень виноват — он собственному дару не дает свободы и тебе не помог понять свои возможности.

— Да? — задумалась Тэри. — Так это были ваши проделки? Когда лабиринт становился простым и не было ловушек?

— Мы открывали тебе прямой путь, — снова засмеялись малыши, и лишь теперь ей пришло в голову поинтересоваться, с кем довелось встретиться:

— А кто вы?

— Древни.

— Про вас ходят разные слухи, — осторожно намекнула девушка.

— Это только сказки, — маленький собеседник серьезно смотрел ей прямо в глаза, — хотя иногда древнями называют схожих с нами диких существ, возникших в результате магических возмущений и катастроф или неудачных экспериментов безответственных магов. А мы — потомки старинного магического рода, однажды, очень давно, встретившего на дорогах миров эльфов, древнейшую расу. Они тоже умеют кочевать по мирам, и у нас оказалось много общего. Не в способе добывания энергии и накопления мудрости, а в отношении к миру и различным разумным расам. С тех нор мы идем по жизни вместе. Во всем помогая друг другу, но не перенимая чужих привычек и правил. И сменяем миры мы также каждый по-своему: эльфы уходят в новый мир все вместе, забирая даже полукровок, а мы всегда оставляем несколько цветов жизни… на всякий случай.