– Чтобы избежать возмездия.

Едва уловимая, яростная улыбка тронула уголок рта Алана.

– Вы хоть представляете, какую резню я могу учинить в этом городе с отрядом из десяти вооруженных мужчин?

– Вы ведь понимаете, что не все в Заблудших Соснах виновны в ее смерти.

– Как я уже сказал, Пилчер не зря позволил вам заправлять шоу.

– Расскажите мне о задании Алиссы.

– Я знал, что она живет в городе. Но деталей вообще-то не знал.

– Когда вы виделись с ней в последний раз?

– Две ночи тому назад. Алисса иногда возвращалась в гору, чтобы там переночевать. Странное дело. Вы видели наши бараки?

– Думаю, да.

– Они без окон. Мы ютимся в маленьких, безликих, тесных комнатушках. В Соснах она получила в свое распоряжение целый дом, но скучала по ночевкам в своей комнате в горе. Подумать только! Учитывая то, кем она была, она могла бы жить, где угодно, делать все, что взбредет в голову… Но она выполняла свою долю работы. Она была одной из нас.

– Что вы имеете в виду – «учитывая то, кем она была»?

– А вы не знаете?

– Не знаю чего?

– Блин. Слушайте, не в моем положении об этом говорить.

– Что я упустил?

– Забейте, ладно?

Ладно. До поры до времени.

– Итак, где вы виделись с ней в последний раз? – снова спросил Итан.

– В столовой. Я заканчивал есть, когда она появилась. Взяла свой поднос и подошла.

– О чем вы с ней разговаривали?

Алан уставился в темноту, царившую за пределами света лампы. На короткий миг он как будто успокоился, словно воспоминания доставляли ему удовольствие.

– Да ни о чем глубоком. Ни о чем запоминающемся. Просто о том, как прошел день. Мы оба штудировали одну и ту же книгу и говорили о том, какое она покамест производит на нас впечатление. И еще о всяких других вещах, просто это мне запомнилось ярче остального. Она всегда была моим другом и иногда – любовницей. Нам всегда было друг с другом легко, и я не знал, что в последний раз вижу ее живой.

– Вы не обсуждали ее работу в городе?

– Кажется, я спросил, как продвигается задание. И она сказала что-то вроде: «Скоро все закончится».

– Как вы думаете, что она имела в виду?

– Не знаю.

– И это было все?

– И это было все.

– Почему Пилчер попросил именно вас перевезти ее тело? Это было слегка бесчувственно, учитывая…

– Я сам попросился на это задание.

– О.

Итан с раздражением понял, что ему начинает нравиться Алан. Бёрк воевал вместе с такими мужчинами, как он, и узнавал эту жесткую вежливость. Бесстрашие и верность, подкрепленные потрясающей физической силой.

– Есть еще какие-нибудь вопросы, Итан?

– Нет.

– Найдите тех, кто это сделал.

– Найду.

– И задайте им жару.

– Хотите, я помогу убрать ее в ящик?

– Нет, я сам позабочусь об этом. Но сперва мне бы хотелось немного с нею посидеть.

– Конечно.

Итан схватил с весов свою шляпу.

У дверей он остановился и оглянулся. Алан пододвинул табурет ближе к столу для аутопсии и потянулся к руке Алиссы.

Тереза сидела на переднем крыльце, ожидая мужа. Листья осины во дворе трепетали и шуршали, и свет, проникающий сквозь ветви, размазывал дрожащие тени по газону из «астротэфа»[11] («зеленее, чем трава!»).

Она заметила Итана, который шел по Шестой улице – медленнее обычного. У него была странная походка, и он припадал на правую ногу. Вот он свернул с тротуара и двинулся по выложенной камнями дорожке. Тереза поняла, что ему больно идти, но при виде жены он спрятал напряжение под широкой улыбкой.

– Тебе больно, – сказала она.

– Пустяки.

Тереза встала и сошла по ступенькам на траву, которая уже была прохладной под обутыми в сандалии ногами. Протянув руку, дотронулась до бледно-лилового синяка на левой стороне его лица.

Итан вздрогнул.

– Тебя кто-то ударил?

– Нет, всё в полном порядке.

– Что случилось?

– Я разбил машину.

– Когда?

– Вчера ночью. Невелика беда.

– Ты был в больнице?

– Я в полном порядке.

– Ты не проверился?

– Тереза…

– Что случилось?

– Кролик или кто-то типа кролика выскочил перед машиной. Я свернул, чтобы его не сбить. И перевернулся.

– Ты перевернулся?

– Я в порядке.

– Мы немедленно отправляемся в больницу.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Я не поеду в больницу. Брось об этом толковать. Ты выглядишь изумительно. Есть повод?

– А что, должен быть повод, чтобы выглядеть изумительно?

– Ты знаешь, о чем я.

– Ты забыл.

– Очень даже может быть. У меня была сумасшедшая парочка дней. О чем же я забыл?

– Мы обедаем у Фишеров.

– В смысле – этим вечером?

– Через пятнадцать минут.

На мгновение Терезе показалось, что Итан может сказать: они никуда не пойдут, они просто отменят этот поход в гости. Мог ли он так поступить? Было ли это в его власти?

– Хорошо. Дай мне вылезти из этой поганой одежды, и через пять минут я спущусь.

Тереза разговорилась с миссис Фишер две недели назад на субботнем утреннем фермерском рынке – дружелюбный обмен репликами после того, как обе они потянулись за одним и тем же огурцом.

Потом на прошлой неделе у Бёрков однажды вечером зазвонил телефон. Женщина на другом конце провода представилась как Меган Фишер. Она хотела пригласить Итана и Терезу на обед в следующий четверг. Смогут ли они прийти?

Конечно, Тереза знала, что Меган не проснулась с утра со жгучим желанием обзавестись новыми друзьями. Она получила по почте письмо с предложением связаться с Бёрками. Тереза тоже получала свою долю подобных писем и полагала, что с определенной стороны это имело смысл. Учитывая запрет, наложенный на настоящие человеческие контакты, она никогда не взяла бы на себя смелость по собственной инициативе устраивать встречи с соседями. Все это было слишком напряженно и странно.

Было настолько легче просто исчезнуть в своем личном мирке.

Тереза и Итан шли посередине улицы, держась за руки. В правой руке Тереза сжимала ковригу хлеба, все еще теплую, прямо из печи.

Бен остался дома, и было такое ощущение, что они с Итаном улизнули на ночное свидание.

В переулке водворилась сочная вечерняя прохлада.

Они слегка опаздывали, было уже несколько минут восьмого. «Ужин с Гектором» начался, и бархатная красота его пианино кралась из каждого открытого окна.

– Ты помнишь, чем занимается мистер Фишер? – спросила Тереза.

– Он юрист. Его жена – учительница. Учительница Бена.

Конечно, Тереза знала, что она учительница Бена, но хотела, чтобы об этом упомянул Итан. Школа была странным местом. Образование в Заплутавших Соснах являлось обязательным в возрасте от четырех до пятнадцати лет, а учебный план оставался загадкой. Тереза понятия не имела, что изучает ее сын. Детям никогда не задавали домашнего задания, и им было запрещено обсуждать с кем бы то ни было, что именно они проходят, – в том числе со своими родителями. Бен никогда ничем таким не делился, и Тереза слишком хорошо понимала ситуацию, чтобы допытываться. Единственный раз, когда им разрешалось заглянуть в окно, ведущее в школьный мир, – это игра в честь завершения учебного года. Она происходила в июне, и в Соснах этот праздник соперничал с Рождеством и Днем Благодарения.

Три года назад объектом «красного дня» стал родитель, который силой прорвался в школу. Тереза гадала, как много известно Итану.

– И какой отраслью закона занимается мистер Фишер?

Тереза знала, что это глупый вопрос. По всей вероятности, мистер Фишер сидел в тихом офисе, в который редко кто-нибудь заходил и звонил, – в точности как и она сама.

– Не знаю наверняка, – ответил Итан. – Нам придется внести этот вопрос в список вещей, о которых стоит поговорить.