Сильные ловкие руки раздевали Рысену, успевая снять с огня корчагу, вылить горячую воду в поставленную тут же лохань. Засунув начавшую дрожащую Рыську оттаивать, Урсула принялась поливать ее из ковшика.

Одетая до колен сверху в сорочку и до колен снизу в толстые вязанные носки, закутанная в шаль и натянутый на уши чепец, путешественница сидела возле теплого печного бока, обжигаясь, отхлебывала обжигающий морс на лесных ягодах и березовых почках. Вокруг печки сушилось Рыськино барахлишко. С шубейки до сих пор капало.

Мужская часть семейства частью работала в кузне, частью носила воду и топливо. Женская половина чистила овощи и резала мясо к обеду. Рыся приносила пользу тем, что без умолку болтала, развлекая трудящихся.

- ... вот как они меня из вентиляции достали, да, из вентиляции, а вовсе не канализации, не выдумывай, Жулька! Лихай Торхаш сказал, что меня надо взять под арест, а еще лучше посадить в бочку и засмолить, временно, пока бал не кончится. И охране отдал. И они меня домой отнесли. Пока мыли, долго мыли, там знаете сколько грязи! Столетия целые копились, папа сказал. Потом я сразу спать. Мама пришла, а я сплю. Ну, утром пришлось потерпеть. Ругали... А? Нет, не за то, что по вентиляции лазила, а что нарушила слово Росинты Гольди. Опять ушла из дому одна, да еще ночью... Ага, наказали... Не было никаких гостей, никакого моего бала в честь Осенней Феи. Эх..!

... у нас же Весь женится! Скоро! Как закончит университет, так и свадьба. Ну, Армель еще сколько-то-там исполниться должно, я забыла. Она свататься когда приходила, к маме и папе, с Весем, меня дома не было. Я потом только узнала. И почему меня не позвали, до сих пор не пойму! Правда, мама сказала, что Видара тоже ж не пригласили. Видар? А, это брат Армель. Представляете, они тоже близнецы! Зато я буду Главной Подружкой Невесты!

От очага потянуло запахом готового варева. Рыська принюхалась, слезла с теплой лежанки, отволокла пустую кружку на кухонный стол и вооружилась ложкой.

Конечно, с тех пор, как восемь детей переселились сначала из приюта, а потом из поместья, где их баловали и им угождали десяток человек, к Урсуле и Телферу, их жизнь изменилась. Хотя из деревни два раза в неделю приходила вдова Мавис, приносила стирку и забирала грязные вещи, помощь Урсуле в готовке на десять едоков и рукоделье забирали у девчонок почти все время. И мальчишки были при деле.

Как и всяким детям, им хватало времени по большей части дружить и изредка драться с деревенскими и клановыми, изобретать массу проказ и шалостей. Рысена, само собой, за время каникул поучаствовала во всех. Количество изваянных снежных баб двукратно перевалило число жителей деревни. Укрепления снежных городков уходили к Синим горам.

Телфер не отличался деликатностью и вовсе не считал, что детей бить нельзя ни в коем случае. Поэтому когда компания в полном составе провалилась под лед на едва замерзшем пруду, выбралась только чудом, и явилась, трясясь и стуча зубами, мокрая до нитки, перепуганные родители сначала долго растирали детей крепчайшим самогоном, отмачивали в горячей воде и отпаивали настоем. Отогретые дети сидели на краю очага, как куры на нашести. Когда последний из утопленников был отогрет и напоен, Телфер вышел и скоро вернулся с пучком розог. Согревающий эффект этого средства был опробован сначала на Тибо, потом последовательно на всех остальных. Последней с лавки, почесывая болящую попу, встала хмурая Рыська.

Воспитательные методы кузнеца оказали животворящее действие. Остаток зимы прошел на редкость спокойно, в тихих семейных радостях. Росинта Гольди являла собой образец послушания и благонравия до самого возвращения в Вишенрог.     * стихи Татьяны Резниковой

** добровольный, совершенный по собственной воле

*** обстоятельно, полностью, дословно

Когда ты любишь в первый раз,

То свет ее бездонных глаз

Сияет ярче звезд ночных,

И ты не видишь глаз иных.

Когда ты любишь в первый раз,

Для поцелуя нужен шанс,

И соприкосновенье рук

Как молния пронзает вдруг...

Когда ты любишь, о любви

Тебе щебечут соловьи,

Во всем на свете, вновь и вновь,

Ты узнаешь свою любовь...

Татьяна Резникова

Глава первая, в которой встречаются после долгой разлуки.

Ранним вечером свежего зимнего дня у небольшого двухэтажного дома в самом конце Цветочной улицы остановилась запряженная четверней карета. Из кареты на снег спрыгнул высокий широкоплечий офицер в черном гвардейском мундире, откинул подножку. Следом из кареты показалась женщина. Нет, не так. Сначала из кареты показался огромный круглый живот, и только потом вся остальная очаровательная блондинка. Мужчина бережно снял спутницу на мостовую и поддержал, оберегая, когда она покачнулась. Молодая дама, видимо, сказала ему что-то успокоительное и настойчиво покивала головой на его вопрос. Мужчина поднялся на крыльцо, постучал и вернулся помочь кучеру отвязать и снять с запяток и из кареты объемистый багаж.

Тем временем дверь дома открылась и на пороге показалась женщина в самом расцвете старости, в белоснежном чепце и переднике. Ослепительно-белый большой кружевной воротник был до того накрахмален, что казался вырезанным из жести.

- Господин лейтенант, госпожа Армель! Добро пожаловать! - госпожа Нанна бодро спустилась по ступенькам, подхватила сундучок и, не успела молодежь опомниться, легко поднялась по крыльцу и скрылась в доме. Следом Весь и пыхтящий кучер тащили поклажу. Армель уперла руки в поясницу и показала пузу кусочек темного неба между крышами. Пузо заметно оживилось. Армель рассмеялась и погладила вылезающий из плаща живот.

Наконец, все вещи были внесены, довольный платой кучер, многократно кланяясь, тронул лошадей.

Весь немного постоял рядом с женой под обстрелом редких снежинок.

- Ну что, пойдем? Замерзнешь, - обнимая Армель за место, ранее бывшее талией, Веслав потянул ее в дом.

- Добрых улыбок и теплых объятий, моя госпожа! - принимая у хозяйки подбитый мехом плащ, запоздало пожелала экономка. - Когда прикажете ужин подавать, сейчас, или отдохнете с дороги?

- Доброго вечера, матушка Нанна, - Армель, цепляясь за руку мужа, присела на стул, Веслав присел и потянул с нее сапоги. - Если я сейчас лягу, то буду не ужинать, а завтракать.

- Тогда ужин, теплая ванна и спать, - подытожила Нанна, подавая Весю мягкие растоптанные тапочки и удаляясь.

Едва Бруни и Кай сели завтракать, как дверь отворилась и в комнату ввалился улыбающийся оборотень.

- Ничего, что я без стука? И без приглашения?

- Весь! - Бруни вскочила и обняла лейтенанта, где достала. Достала она где-то до груди, поскольку тот перерос Матушку на две головы. - Приехали, слава Пресветлой! Ты один? Как Армель?

- Лисс! Скажи, что б принесли еще прибор и что-нибудь существенного с кухни, - здороваясь с Веславом, крикнул в сторону двери Аркей.

- Армель спит еще. Устала, - отодвигая стул и усаживаясь, говорил тем временем Весь. - Клянусь Пресветлыми Башмаками, думал, не довезу, родит по дороге.

- Зачем же поехал тогда? - сердито выговаривала Бруни, накладывая ему завтрак. - Я понимаю, ты ждал смену гарнизона, но тогда надо было родов дождаться.

- Нет. Армель и маленькому здесь будет лучше, - Веслав нахмурился, видно было, что он спорит не первый раз. - А где Рыська-то? - искренне удивился он, заодно переменив тему. - Неужто спит еще?