И вот что еще интересно. За три месяца довелось слышать выступления Гитлера по радио неоднократно, да и сам, хоть немного, но пообщался с ним лично. Но никаких признаков истерии или агрессивного безумия он не заметил. Темперамент - да, бешенный. Холерический. Но холерик - это не истерик, и тем более не безумец. Да и содержание его выступлений тоже никак бредом или даже словоизвержением не назовешь. Все по теме. Все по делу. Ну, а насчет демагогии - так кто из политиков без неё обходится? Ведь в древней Греции, откуда и пришел этот термин, первоначальное значение слова было - вождь народа, а все остальные, переносные значения, приобрело уже потом. Но если даже воспринимать демагогию как набор ораторских и полемических приёмов и средств, позволяющих ввести аудиторию в заблуждение и склонить её на свою сторону - то, что в этом плохого? А иначе, зачем вообще выступать перед аудиторией? Да появись такой политик тогда, в девяностые, в той России, и народ пошел бы за ним с не меньшим восторгом, чем немцы сейчас. Почему? Да потому, что говорил он о том, что действительно близко и понятно большинству населения. И не просто говорил, а предлагал конкретные действия. И самое главное, не требовал, чтобы это сделал кто-то, а заявлял, 'я сам и моя партия это сделаем, только дайте нам возможность'!

Да, Германии повезло. Немцы даже не представляют, насколько им повезло. Они считают, что по-другому и быть не могло. Русские - враги? Не может быть! Попробуй в этой Германии произнеси такое громко, тут же десятки добропорядочных немцев позвонят в полицию или сразу в гестапо и там вам устроят очень веселую жизнь.

Почему же всё так удачно складывается здесь, в этом мире? Неужели они действительно нашли тогда точку отсчета? И стоило приложить совершенно незначительное ВНЕШНЕЕ усилие и вся история начала идти по другому пути. А как еще можно объяснить себе эти различия? Гитлер - официально объявляющий поход на Восток своей главной задачей и исторической миссией германской нации. И Гитлер - заявляющий, что все беды Германии от того, что они, немцы, веками проливали кровь своих братьев славян, и что пришло время вспомнить об этом братстве и совместно уничтожить Иуд, веками прилагавших все усилия для того, чтобы эти братские народы истребили друг друга. Как их можно сравнивать? Может быть, потому и не возникало у него никаких 'особых' чувств при встрече с Гитлером, кроме интереса и уважения, что это был уже другой Гитлер? Может быть, пока и не друг, но уже верный союзник.

А как интересно в этой Германии подошли к воплощению идеи национализма! Никаких погромов и массовых перемещений инородцев. Все строго в рамках закона об охране титульной нации. Вот только к закону приняли поправку, запрещающую всем лицам неарийского происхождения, проживающим на территории Рейха менее трех поколений и не служивших в действующей армии в боевых частях, заниматься любой коммерческой деятельностью и службой в государственном аппарате и госучреждениях. Никакого запрета на работу! Хочешь трудиться на заводе - пожалуйста! Хочешь трудиться в сельском хозяйстве - даже ссуду дадут! А вот быть юристом, врачом, журналистом, художником, музыкантом и уж тем более чиновником - не выйдет. Кровь за Родину не проливал. Богатства Родины не приумножал. Так куда же ты лезешь?

А вот в Союзе так не получится. У нас всё намного сложнее. И это не хуже и не лучше - просто это так есть. И Германии и Японии еще только предстоит встать на тот путь, которым уже в течение полутора тысяч лет идет Россия. Если они хотят стать великими народами, а не нациями, им не останется другого пути. Что может быть проще - завоевать Европу. А вот что с ней дальше делать? Превратить в рабов? Уже было, во времена Рима, и ничем хорошим не кончилось. Уничтожить? Вырезать или истребить каким другим способом всё население? Даже технически это трудновыполнимо, а уж последствия это шага совсем не предсказуемы. По крайней мере, связи с остальным миром будут полностью прерваны, и единственным способом общения станет война. Война до полного истребления. Остается одно - объединить Европу, превратив её в Германию. Сделать то, что так долго, и надо сказать весьма успешно, делала Россия - собирая и объединяя народы в одно целое. Похоже, Гитлер это понял. Как и японцы.

Да и в России этот процесс после смерти последнего Рюриковича, пошел как-то не так. Словно уже тогда первые Романовы стали равняться на Европу. Вот и стали появляться национальные окраины. А вместе с ними и национальные проблемы. Вместо ассимиляции малых народов им стали предоставлять, какую - никакую, самостоятельность и даже льготы по сравнению с коренным населением. Хорошо, что сейчас все изменилось, ну или меняется, если быть точным. Единое государство - единый народ. А иначе это не государство - а бомба замедленного действия.

Размышления Новикова были прерваны появлением в салоне самолета совершенно очаровательной бортпроводницы. Этакая белокурая бестия, с ослепительной улыбкой и невероятно стройными и красиво затянутыми в шелковые чулки ножками. От предложения чего-нибудь выпить, Новиков не отказался, но тут же поймал себя на мысли, что не отказался бы и от кое-чего другого. Три месяца, проведенные в Германии, позволили ему познакомиться со многими сторонами её жизни. Вот только женщин там не было. А тут - такое явление! Эх!

Видимо, красавица бортпроводница правильно оценила горящий взгляд советского командира. Ушки покраснели, а щеки зашлись нежным румянцем.

-Герр офицер желает чего-нибудь еще?

Новиков чуть не застонал. 'Ну, это ж прям форменное издевательство! И ведь прекрасно понимает, зараза, что делает'!

Пришлось улыбнуться во все тридцать два зуба и, испустив глубокий (совершенно искренний, кстати) вздох восхищения произнести что-то типа, что его желанием является постоянно летать вместе с таким ангелом. Причем желательно далеко и долго.

'Ну, Татьяна, дай мне только до тебя добраться! Я что, зря, что ли тебя в Москву вызвал, и номер в гостинице заказал? Готовься встречать, жена, любимого мужа. А то ведь улечу куда налево'.

Чаровница из 'Люфтганзы' удалялась такой походкой, что Новиков был просто вынужден отвернуться к иллюминатору. Благо, как раз в этот момент там оказалось на что посмотреть. Чуть выше, параллельным курсом, плыла гигантская серебристо-голубая сигара. Даже на таком расстоянии Новиков мог хорошо разглядеть серию, номер и надпись крупными буквами 'СССР'. Дирижабль береговой охраны Балтфлота возвращался с патрулирования на базу. 'Значит, скоро Ленинград. Вот ты и дома товарищ комдив'.

Родин

От Астрахани, которая как оказалось, не являлась конечным пунктом его маршрута, Родину пришлось добираться до Махачкалы. Хотя добираться, это громко сказано. Старенький трудяга Г-2 пусть и без удобств, но всё же достаточно быстро доставил его до бывшей столицы бывшей автономной республики Дагестан. А уж отсюда, до точки назначения, рабочего поселка Двигательстрой, добрался на обычном рейсовом автобуме. Новенький ЗиС, до сих пор пахнущий лаком и дерматином, бодро бежал по дороге, оставляя за собой клубы пыли. Салон был полон. Видимо, маршрут пользовался популярностью. Давненько не приходилось Родину ездить в автобусах, если не считать таковыми поездки на аэродром. Вот и сидел он, расслабившись в мягком пружинном кресле, смотрел в окно и невольно прислушивался к разговорам пассажиров. Народ ехал в основном рабочий, кто с завода, кто с рыбколхоза. Мужчины степенно рассуждали о каких-то производственных проблемах. Впрочем, без всяких технических подробностей - производство, да и сам завод были донельзя секретными. Женщины, те больше про быт. Но и быт крутился весь вокруг завода. Заводские садики и ясли. Заводская музыкальная школа и клуб. Заводской стадион и магазины. Короче говоря - градообразующее предприятие. Именно образующее, а не разрушающее.

Сидел Родин слушал, и вдруг такая на него тоска навалилась - хоть волком вой! Или тем же самым волком - вцепился бы в чьи-то жирные шеи или меченые головы. Как же так случилось, что в такое тяжелейшее время, когда все силы страны были брошены на развитие промышленности и перевооружение армии, когда вся страна готовилась к войне - находились и средства, время, и, главное, государственная воля на строительство тех же детских садов и Дворцов культуры, на заботу о людях, а в те далекие девяностые вдруг оказалось, что ни на что денег нет? Как же так получилось, что богатство мы променяли на котомку нищего? Почему страна оказалась в положении осла, бегущего сломя голову за привязанной перед его мордой морковкой 'западного образа жизни' и не замечающего что с тучного пастбища он бежит в пустыню? Когда и почему произошла подмена понятий? Ценности сменились на ценники, устремления на упёртость, труд на зарабатывание денег. Вот, за его спиной, три женщины, судя по голосам молодые, обсуждаю с жаром какую-то книгу. Книгу! А не телешоу 'Как стать ещё большим кретином?'. Соседи справа, два серьезных мужика. Один другому с гордостью рассказывает, что его сына взяли на работу в механический цех. На тяжелую работу в цех, а не в какое-нибудь рекламное агентство или адвокатскую контору. Эти люди строили жизнь. Свою жизнь и жизнь своей страны. Строили, а не выживали, созидали, а не торговали. Они, каждый на своем месте, действительно творили историю. Это было общество созидателей, а не потребителей. Да, не все стремились к этому сознательно. Многие просто равнялись и тянулись за теми, кто шел вперед. И это равнение было не спонтанное, не 'добровольное стремление человеческого индивидуума к проявлению духовной потребности к творению', это было проявление государственной политики и воли. В этой стране с ранних лет каждый её гражданин воспитывался так, что он имеет полное право сказать: 'Государство - это мы'! Не та - витающая в облаках или сидящая в аду политическая власть, а мы, народ. И нечего сравнивать материальное благополучие этого времени с приснопамятным тринадцатым годом и заявлять, что тогда рабочим и крестьянам жилось лучше! Не жилось им лучше. Кто мог позволить себе качественное лечение, обучение своих детей в школе и их пребывание в детских садах? Кто мог рассчитывать, что его ребенок или он сам смогут вырваться из своего сословия и реализоваться в этой жизни? А сейчас? И люди, эти люди, которые живут сейчас, которые своими глазами видели, что было и что есть, они это оценили. И отдавать этого не собираются.