Я ещё раз обвела взглядом толпу. Его нигде не было.

Пока не было.

По какому-то невидимому сигналу Сабина подняла вверх руки и, чтобы продолжить церемонию, начала говорить нараспев. Все остальные присоединились к ней, и я почувствовала тот же всплеск магии, увидела, как моя кожа засветилась и услышала перешёптывание в толпе. В этот раз Сабина не стала останавливаться.

Как только обращение закончилось, магия под моей кожей успокоилась, но кончики пальцев всё ещё светились, в то время, как по моим венам текла энергия.

Имя Сабины в списке было первым. Ирис взяла в руки стеклянный нож, пробормотала благословение и передала его Сабине. Я надеялась, что магия выберет её — её или кого-то другого, чтобы облегчить мою работу.

Сабина спокойно провела морским стеклом по ладони. Широкой линией просочилась кровь, и она сжала кулак, чтобы накапать ей в таз. Кровь образовала в воде облако, как из алого дыма, которое медленно распределилось по поверхности. Из-за этого зрелища мой желудок сжался. Когда кровь полностью растворилась, Сабина протянула раненную руку к поверхности воды и начала заклинание, открыв для себя огромную Лей-линию, граничащую с Домом.

Я не раз принимала в себя грубую магию. С приглушённой магией было проще, но это можно немного сравнить с тем, будто говоришь, что тебе легче засунуть палец в розетку, чем если тебя ударит молния.

Сабина вздрогнула лишь один раз, а её глаза закатились; потом она взяла себя в руки и продолжила заклинание. Воздух из-за силы заклинания содрогнулся, а вода в чаше забурлила, в то время, как она говорила, стараясь изо всех сил эффективно направить силу.

Это был, как и объяснила Ниобе, тест — публичная демонстрация показывающая, насколько хорошо кандидат может работать с магией. Он показывал его силу и мастерство, потому что каждый здесь мог прочитать Линии. Иногда кандидат был слишком слаб, чтобы направлять магию, как только та смешивалась с его кровью, и тогда она поглощала его. Однако Сабина, казалось, хорошо справилась.

Она сотворила тонкую, синюю решётку в воздухе, хрупкую, но стабильную. Решётка выглядела, как защитное заклинание, которое Люк сотворил вокруг меня, но заклинания Люка всегда блестели и постоянно меняли размещение света, как будто действительно состояли из огня. Заклинание Сабины было более спокойным и имело слабый, похожий на блуждающие огоньки блеск. Я не знала, связано ли это с тем, что ей не хватает сил, или она просто не хочет хвастаться. В любом случае, она несомненно было компетентной, ни гением, но вполне способной.

Постепенно решётка исчезла. Джошуа протянул ей льняное полотенце, которое она могла использовать, чтобы перевязать руку, потому что было недостойно исцелять рану, полученную на церемонии выбора преемника магическим способом. Сабина отступила, а Ирис шагнула вперёд, чтобы занять её место. Испытание Сабины закончилось, а церемония выбора приемника продолжалась.

Я наблюдала за испытанием Ирис и Джошуа, а потом, как остальные кандидаты, один за другим, выходили на сцену. Каждый из них принимал в себя магию и выстраивал решётку: некоторые были сделаны неряшливо, линии неровные, как рисунок ребёнка, в то время, как другие изящно изогнуты. Некоторые были настолько аккуратными, что выглядели несгибаемыми, другие, напротив, казались такими слабыми, что их почти не было видно. Но ни одно из заклинаний не было настолько энергичным, как магия Люка.

Всегда, когда Люк творил заклинание, магия двигалась, мерцала и танцевала, полная света. Я всегда думала, что это просто природа огненных Линий, но теперь поняла, всё дело в том, что магия на него реагировала. Возможно, он не знал, что она наделена разумом, но блеск означал, что они работают вместе, то есть, как партнёры. Люк не навязывал свою волю Линиям.

Поэтому он был наследником. Независимо от того, понимали Дуги что это значит или нет, они тоже знали, что это очень важно.

Магия, как я теперь поняла, была такой индивидуальной, как отпечаток пальца. Каждая отдельная решётка выглядела по-другому. Структура, яркость, уровень подвижности внутри Линий. Они раскрывали всё о человеке, который сотворил волшебство. Из-за того, что каждый вливал в заклинание свою кровь, оно полностью отображало его сущность, раскрывало его истинную природу. Эта церемония была у Дуг эквивалентом теста на детекторе лжи.

Испытания продолжались, но не один из кандидатов меня не удивил.

Несколько могли едва сопротивляться магии, теряли сознание, и их приходилось выносить со сцены. Не было ни одного момента, когда магия бы восстала, потребовала моего внимания и сказала: вот этот!

В то время, как мы прорабатывали список имён, я начала беспокоиться, что Антон действительно будет избранным, если продемонстрирует такую силу, что водяные Дуги просто не смогут противостоять и сделают его своим лидером. Я могла говорить за магию, но не за весь Дом. Магия забеспокоилась.

В конце концов, Сабина назвала имя Антона. Люк, готовый действовать, обвёл толпу взглядом. Кварторы стояли молча. Орла вцепилась в свою трость, Паскаль наблюдал за всем с полузакрытыми глазами и сосредоточился больше на активности Линий чем на том, что происходило на земле. Доминик разглядывал меня.

Магия закричала во мне, предупреждая, а я послала в ответ успокаивающую волну, в то время как Сабина назвала ещё раз имя Антона. В этот раз толпа расступилась, чтобы пропустить его.

Он прошёл мимо меня, откинув капюшон назад, безупречный до кончиков волос, так что вообще не было заметно, что ему три раза выстрелили в грудь. Но его глаза были прудами злобы, и я отпрянула, когда он проходил мимо.

Он принял нож от Сабины, поворачивая его туда-сюда, чтобы поймать свет и проверил большим пальцем насколько остро лезвие. Затем повернулся и с ядовитой улыбкой направил остриё на меня.

— В любое время, — пробормотала я, сжав руки в кулаки.

Он без колебаний провёл лезвием по руке, не показывая, что это причинило ему какую-то боль и беспрепятственно окропил кровью воду в тазе.

Не знаю, чего я ожидала — может быть, что кровь заставит воду вскипеть, как святая вода с вампиром или какое-то клише, которое выявит его злобу. Но алые капли только распространились в воде, окрасив её в отвратительный розовый оттенок. Губы Антона скривились мерзкую улыбочку, когда он принял в себя магию, даже не моргнув.

Его глаза расширились, когда энергия поразила его с полной силой, но он не позволил ей повлиять на себя и даже приостановился, чтобы посмотреть на толпу. Это был продуманный жест, целенаправленная демонстрация власти, а затем он принялся говорить нараспев.

Сначала он говорил тихо, слова невозможно было понять, но, когда заклинание приняло форму, стало ясно, что работа других кандидатов была, по сравнению с его, детской забавой. Голубое пламя было темнее, чем у других, но свет и магия, струящиеся по поверхности, придавали ему нереальный блеск. Линии образовывали почти непроницаемую решётку с такими узкими промежутками, что я сомневалась, что смогла бы просунуть через неё даже руку. Антон оставил конструкцию одно мгновение висеть в воздухе, а потом взорвал её так, что она ненадолго всех ослепила.

Когда моё зрение прояснилось, Люк стоял между мной и Антоном, который тихо смеялся.

— Ты забываешь, где ты, мальчик.

Пальцы Люка дёрнулись, но я подтолкнула его.

— Пока не нужно.

— Скоро, — сказал он, не отрывая от Антона взгляда.

Ирис молча протянула Антону льняное полотенце, чтобы он мог обвязать руку.

Он оглядел толпу, пока накладывал повязку, такой самодовольный, как будто уже победил.

— Следующая, — выкрикнул он, двигаясь к подножию лестницы, так что я была вынуждена, пройти мимо него рядом. Пока я поднималась по ступенькам, он встал перед толпой, как генерал перед армией, которую возглавлял. Интересно, сколько Серафимов поддерживают его, сколько невидимых мишеней сейчас на мне, и что произойдёт, когда моя кровь упадёт в воду и я выпущу магию.