Ступени, замызганный пол, толчея. Почти забытая обстановка советской торговли – прилавки с товаром, но товар так не продадут. Стоишь в кассу, говоришь, сколько и в какой отдел, тебе пробивают чек. Потом с чеком подходишь в отдел, и там тебе дают товар. Весь весовой товар упакован в бумагу, никаких пакетов, есть такая специальная плотная, серо-коричневая бумага. Пакеты тут за роскошь, особенно если импортные – их берегут, стирают. А вот с хлебом почему-то самообслуживание – берешь с таких наклонных полок и уже с хлебом идешь в кассу. Картошку отпускают с такого специального короткого конвейера, продавщица нажимает на кнопку – и сыплется картофель с землей. Не устраивает – совсем без картошки останешься. В вино-водочном мат – перемат, но все же заметно, что это не девяностые. Мужики хоть и матерятся – а меру знают и в выпивке и в мате. Соки – воды – там специальные конусы с соками…

Прошелся, посмотрел. Много рыбы, а вот колбаса только одного сорта – колбаса есть, и ту расхватывают. Много консервов. Хлеба несколько сортов, и он явно останется – впрочем, в УК РСФСР даже есть статья – скупка хлеба для скармливания скоту и птице. Есть баранки и еще пара сортов пряников – но они развешиваются в кульки. Сметана из бидонов и ее уже нет. Молоко – вот-вот кончится, оно в таких треугольных пакетах. Кефир в стеклянных бутылках с зеленой крышкой из фольги, еще какие-то есть крышки полосатые. Сыра нет никакого.

Ну… не все так плохо. Но и хорошего мало.

Эх, взять, что ли кефира… вспомнить детство… тут кефир, наверное, хороший – а в Америке кефира нет совсем, там и йогуртов тоже нормальных нет, есть какие-то греческие, безвкусные, с ними салаты делают. А тут – можно взять кефира, и вспомнить детство, как мать посылала в магазин, и как ты обязательно потом мыл и сдавал кефирные бутылки…

Сколько там копеек за бутылку

Заметил – зашли прикрепленные из девятки, держатся настороже…

Встал на кассу – она была как бы над залом, на возвышении. Кассирша там – как в обороне.

– Четыре бутылки кефира. Нет, пять.

Залязгал кассовый аппарат, мне дали сдачу и чек. Народ посмотрел неодобрительно – тут на всех кто берет много, смотрят неодобрительно.

Пошел в отдел.

– Пять кефира.

– Рупь пятьдесят

Кефир мне выдали. И тут я столкнулся с проблемой – у всех авоськи, такие сетчатые сумки, а у меня нет ничего.

И как нести?

Подскочили прикрепленные

– Помочь, Михаил Сергеевич?

– Держите.

Продавщица, которая до того рассматривала меня скорее оценивающе, как на хорошо одетого и явно не последнюю должность занимающего мужика – сильно занервничала, это сразу было видно. Но ждать директора я не собирался

– Пошли.

Так мы и вышли из магазина – с руками, занятыми кефиром. Перед машиной я остановился, сковырнул крышечку…

– Михаил Сергеевич, нельзя… – попытался воспрепятствовать старший смены

– Думаете, отравят?

– Вряд ли, но инструкция…

– К черту… инструкцию. Партийные деятели не должны отрываться от трудящихся масс, раз люди такой кефир пьют – то и я попробую. А то пошла мода – молоко из спецеха.

…

– А вы что стоите? Пробуйте.

На Воробьевых горах – гуляла поземка, уже совсем стемнело. У серой Вольво – переминаясь с ноги на ногу – ждал, постоянно смотря на часы хорошо одетый, полноватый человек средних лет. В руках он держал портфель.

На подъехавшую Волгу он посмотрел мельком – но тут же подъехала еще одна, выскочили телохранители, обеспечивающие периметр, и Геращенко понял – это к нему. А когда из первой Волги выбрался член Политбюро ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев, допивая кефир из бутылки – Геращенко едва не упал от удивления. Чтобы член Политбюро кефир из горла пил…

Впрочем, не водку – и то хорошо.

Геращенко мне был интересен не только как почти готовый, да чего там почти – готовый международный банкир. Но и тем, что на нем можно ставить и решать вопрос – а что делать с детьми и внуками элиты. Проблема, которую никто особо не ставил – но которая внесла немалый вклад в развал СССР.

Вот – он. Отец – бывший заместитель председателя правления Госбанка СССР, и он пошел по стопам отца. Международный банкир, заместитель председателя ВЭД-Банка (в 1988 году его переименуют в ВЭБ). Одет во все импортное, ездит на Вольво, не вылезает из-за границы. Наверное, имеет нетрудовые доходы и неплохие – если учесть что именно его банк выдает и отоваривает те самые знаменитые чеки Внешпосылторга, на которые в Березках торгуют импортными товарами. Короче говоря, передо мной наглядный пример коммунистического барина, при виде которого у кондового советского работяги должны руки в кулаки сжиматься. Как, помните в одном советском фильме – сидит такой в трусах у стола и спрашивает – у тебя простой работяга сколько получает?

Вот только есть нюансы. Геращенко – он что-то из себя представляет, верно? А есть и другие… например, семья Алхимовых. Отец – фронтовик, Герой, а дочь… ну если не шэбэ, как молодежь говорит – то нечто близкое к тому. Устроила на даче в Барвихе что-то вроде литературного салона с отчетливым антисоветским душком, покровительствует всяким… непотребным людям, и как венец сего повествования – свалила на Запад с новым мужем, ни разу не подумав, как за все за это будет отдуваться папа, член ЦК КПСС. Как вам такое – лучше? А с виду и не скажешь… такая деточка – конфеточка в дорогой шубке, как ее потом опишет в своем байопике ее нынешний муж.

Это что ли лучше? А?

Вообще, теория Маркса – она на вопросах менеджмента – сразу начинает безнадежно пробуксовывать. В теории – управлять может любой. Ленин довел это до абсурда – кухарка может управлять государством. Ага, щаз… Ну, посмотрите – каждый ли может открыть собственный бизнес и не прогореть? Нет, далеко не каждый. И возникает вопрос – а как оценивать и вознаграждать работу менеджеров, особенно в советском обществе?

Да, раньше верили. И верили искренне, готовы были по горло в ледяной воде плотины строить. А сейчас не верят! И изменить это уже не получится – народ другой, городской, не крестьянский, с высшим образованием – каждый второй. И уже пора думать о том, что менять в стране, которую унаследовал совсем другой, с другими мотивациями народ. А тут не думают.

Ладно…

– Виктор Владимирович.

– Михаил Сергеевич – удивленно произнес будущий центральный банкир

– Он самый, Долго ждете?

– Да нет. Признаюсь, удивлен

– Чему? Тому, что встречаетесь с членом Политбюро или тому, что здесь встречаетесь?

– Да… и тому и тому, в общем.

– Ясно. Пройдемся?

Мы медленно пошли по дороге. Тут лес, считай, тихо. Еще застройки никакой, только вдали, через реку – стадион Лужники. Он совсем новый, построен к Олимпиаде.

– А вот я про вас слышал.

– Надеюсь, хорошее, товарищ Горбачев?

– Ну, всякое. Например, что вы порой такое выскажете, что хоть стой хоть падай…

…

– В этом ничего такого нет. Скорее это показывает, что вы душой за дело болеете. Куда хуже если человеку все равно. И на дело, порученное страной и партией, и на жизнь…

…

– Вы кстати, болеете? – я кивнул на Лужники

– Я, скорее по баскетболу

– А вот я за Спартак болею. Жаль, на матчи нет времени ходить, не говоря уж про выезды…

Но схожу. Если завтра слухи не поползут по Москве, что Горбачев болеет за Спартак – еще пару раз где-то проговорюсь. Потом и на матче появляюсь.

Причина? Ну помимо того что Спартак на взлете – это народная команда. В отличие например от того же Динамо. Или ЦСКА. А это важно – когда народ видит, что будущий глава государства болеет за ту же команду, что и они. Нормального пиара тут нет, и долго видимо еще не будет – а мы врубим пиар партизанский…

– Виктор Владимирович… вы знаете о хозрасчетном эксперименте? Еще при Брежневе начинался по пяти министерствам.

– Что-то слышал – настороженно ответил Геращенко.