Стеклянные двери отеля открывались перед входящими с мелодичным звоном. С потолка фойе свисали хрустальные сталактиты, а стены отеля, расписанные в виде фресок азербайджанских миниатюр, подчеркивали национальный колорит, заметно ощущавшийся в угодливом обращении персонала.

Портье подхватил наши чемоданы и понес их в номер. Мы взяли один номер на двоих, и он, по меркам «Анбы», являлся средним. Из окна нашего номера был виден сад с цветущими магнолиями.

Я раскрыла окно, и от терпкого запаха кипарисовой рощи, аромата роз приятно защекотало в носу.

Как, наверное, прекрасно в этой стране быть женщиной, где каждый мужчина дает тебе понять, что ты — самое прекрасное создание на земле! Такое отношение нельзя не заметить везде — в аэропорту, отеле…

Об этом можно судить уже по тому, как с нами разговаривал водитель.

Едва войдя в номер, Бен бросил светлый плащ на кровать, чем тут же вызвал мое недовольство.

— Да подожди ты, сейчас не до порядка! — Дима как-то осунулся в последние дни, и даже красоты ближневосточного города не произвели на него должного впечатления. Как, скажем, на меня, привыкшей в своей работе к опасностям и неожиданным поворотам судьбы.

— Знаешь, дорогой, если мы с тобой сняли номер на двоих, уж будь добр, соблюдай элементарные нормы и не сори лишний раз, — попросила я в шутку, чтобы как-то приободрить своего друга.

А уж если разобраться — о каком порядке может идти речь, когда его нет ни в душе, ни в личной жизни бедного Бена. Вот так в жизни и получается — хорошие бабы мужиков не могут найти, в газеты, разные фирмы обращаются, а любовь не приходит. А такой вертихвостке, как Лизка, жутко повезло, но она, похоже, этим никогда не дорожила. И честь смолоду не берегла, и платье снову. А ухажеров — вон сколько, любая позавидует, да и туалетов как у Софи Лорен!

Нажав на кнопку вызова, я ожидала прихода горничной. Минуты через три на пороге номера появилась моложавая женщина лет тридцати восьми — сорока, выкрашенная под блондинку, со стрижкой каре и обилием бижутерии.

— Ханум что-нибудь хочет? — осведомилась она.

— Проходите, пожалуйста, я хочу задать вам несколько вопросов.

На столь необычное предложение горничная отреагировала настороженным взглядом. Я вспомнила совет Исмайлова о том, что не стоит задавать лишних вопросов насчет государственного устройства Азербайджана и экономической политики Алиева. Но я ни о чем не собиралась спрашивать горничную и сразу успокоила ее на этот счет.

— Дело в том, что я приехала сюда после своей коллеги, — начала я. — Может быть, вы знаете, на этом же этаже, в пятьсот тридцать третьем останавливалась Елизавета Лисицына? Это было несколько дней назад…

Женщина замялась, недоверчиво поглядев в мою сторону. Я поняла, что, хоть разговор и не о политике, все равно горничная усекла, что это — дело темное и к ее работе оно имеет весьма отдаленное отношение.

Тем не менее я знала, что надо делать в подобной ситуации, и, достав пятидолларовую бумажку, протянула ее блондинке.

Угодливо улыбнувшись, та затараторила в ответ:

— Я помню эту женщину Такая симпатичная, красивая, в очень коротком платье… Еще к ней мужчина приходил, наверное, друг.

— Какой мужчина? — неожиданно резко спросил Бен.

— Ну, русский. В смысле не наш, из России, — повернула к нему голову горничная.

— Когда она съехала?

— Насколько я знаю, она никуда и не уезжала.

Номер продлили на месяц, но, правда, жила она здесь всего один день. И уехала с этим мужчиной. А куда, это уж я не знаю.

— То есть номер сейчас пустует?

— Конечно, пустует, ждет хозяйку. Мы уважаем тех, кто нам платит. — Женщина выразительно посмотрела на мою сумочку, откуда я недавно достала доллары.

Я поняла, что для продолжения беседы следует достать еще пятерочку, что с успехом и сделала. Горничная расплылась в приветливой улыбке, словно девушка с рекламного щита азербайджанской авиакомпании «Хава Йоллары».

— Да вы не беспокойтесь! Ваша подруга вернется.

Сами понимаете, любовь у них, наверное… Что могут делать двое — мужчина и женщина, — если уединяются надолго. Им только можно позавидовать — с влюбленными сила Аллаха.

Горничная неопределенно подняла правую руку, унизанную золотыми кольцами, вверх, давая понять, что на все воля всевышнего, и, судя по всему, вихрь жизни столицы Азербайджана, захвативший бедную Лизу, в глазах этой крашеной блондинки выглядел вполне естественным времяпрепровождением на курорте.

— А почему вы решили, что у них роман? — дрожащим голосом спросил Бен.

— Я женщина… Взрослая, не маленькая девочка. — Горничная снисходительно посмотрела на моего друга. — Наверное, что-нибудь в жизни понимаю, когда вижу мужчину с женщиной. С первого взгляда могу определить, просто ли это коллеги по работе или между ними нечто большее. А если бы вы видели, как нежно он ее обнимал и как она ему ласково что-то шептала на ухо, вы бы поняли, что они созданы друг для друга.

Я почувствовала, какой горечью отозвалось это в душе Бена. Скорее всего горничная, сама того не ведая, нанесла рану его нежному сердцу.

— Вы не можете нам описать подробнее этого мужчину? — вернула я горничную в конструктивное русло.

— Высокий, наверное, с метр восемьдесят, блондин, не худой и не толстый… У нас, знаете, редко такие мужчины встречаются. На вас чем-то похож, — вдруг кивнула она Диме. — Тоже такой симпатичный, — чуть подсластила пилюлю горничная.

— А во что был одет?

— Кожаный плащ, сразу видно, в дорогом магазине брал. При галстуке, сейчас это редкость у наших мужчин… Обеспеченные господа обычно выглядят очень консервативно, все эти черные пиджаки, однотипные галстуки. А тут вроде то же самое, но костюм какого-то кремового оттенка, галстук в тон рубашке…

— Вы случайно не слышали, о чем они говорили?

— Я не прислушиваюсь к разговорам постояльцев. — Горничная встала в позу и опять посмотрела на сумочку.

«Е-мое!» — чуть было не вырвалось у меня. Но этим своим восклицанием я бы явно нарушила эти кет восточного разговора: ведь матом, как объяснил нам водитель по пути из аэропорта, ругаются здесь только самые опустившиеся люди и бандиты, которых, в принципе, по его словам, в Баку, в отличие от России, практически нет.

«Что ж, бог троицу любит», — обреченно вздохнула я и в третий раз открыла свою сумочку. Пять долларов через секунду исчезли где-то в районе пышного бюста горничной.

— Фраза ничего особенного бы не значила, — продолжила горничная. — Не знаю, что это вам даст… Просто молодой человек сказал вашей подруге:

«В Нахичевани нам будет лучше, чем здесь». Скорее всего они хотели поехать в курортные места, влюбленные часто туда ездят в свой медовый месяц. Там такие родники, такие горы — просто сказка! Да не переживайте вы! Она, наверное, ваша сестра или родственница. — Горничная посмотрела на Лисицына. — Я вам скажу, Аллах гоиса, они поженятся и нарожают много красивых детей!

Горничная не переставала расхваливать русскую красавицу, которая может родить здоровых румяных детей, красивых, как цветки раннего фаната, нежных, как гурии… А я затылком чувствовала, как обида душит изнутри Бена.

— Кроме этого молодого человека, она здесь с кем-нибудь еще встречалась?

— Да, — слегка наморщив лоб, кивнула горничная. — Я совсем забыла!.. В первый день, как только приехала, к ней зашел пожилой человек в каракулевой шапке, с тросточкой в руке. И я еще обратила внимание, что она была отделана слоновой костью… Видно, человек состоятельный. И обсуждали они, по-видимому, дела… С этим они тоже, кстати, говорили про Нахичевань и какой-то банк. Наверное, молодая чета решила не только провести там время в развлечениях, но и имела какой-то деловой интерес.

— А еще?

— Нет, по-моему, больше ни с кем она не встречалась. Я и так вам сказала больше, чем надо.

Поблагодарив горничную за информацию, мы попросили ее на прощание о том, чтобы если она что-либо услышит о нашей знакомой, пусть немедленно сообщит нам в любое время суток.