Он вытаращил глаза.

— Ой.

Я почти расхохотался.

— Нам не нужно практиковать поцелуи, — добавил я. — Если только тебе не хотелось бы.

Он фыркнул, румянец растекся по щекам.

— А, думаю, я знаком с алгоритмом действий.

— Хотя мне только однажды пришлось целовать клиента. В большинстве случаев положенная в правильное место рука и шепоток на ухо делают свое дело. Вот так, — сказал я, выпуская его руку, чтоб положить ладонь на его талию. На его каменную четко очерченную талию. — Господи, что у тебя под рубашкой?

Он побелел.

— Что?

Я ущипнул его за бок.

— Ты вроде качаешься!

Он подпрыгнул и со смешком схватил меня за руку.

— Эй!

— Ты боишься щекотки? — спросил я, хохоча вместе с ним. — Приятно знать.

Щеки его зарделись, но он все еще улыбался, и опасный настрой между нами исчез. Я понятия не имел, благодарить или огорчаться, встряхнулся и глубоко вдохнул.

— Окей, вернемся к серьезности.

Он странно посмотрел на меня.

— Каково было целовать того парня?

— Клиента?

Он кивнул.

— Честно говоря, неловко, — признался я. — Мне он не нравится, поэтому прошло не очень естественно, если ты об этом.

— Он тебе не нравился?

— В смысле, не мой типаж.

Он кивнул.

— Получилось? — спросил он. — Привлекли внимание бывшего?

— Разумеется. Как уже говорилось ранее, я хорош в своем деле.

Он закусил нижнюю губу и отвел взгляд. И, в конце концов, кивнул, словно мысленно придя к какому — то выводу.

— Если хочешь определить границы, пожалуйста, скажи, — обратился я к нему. — Если мои поцелуи причинят дискомфорт, ты должен сообщить мне. По большому счету все зависит от тебя. Ты здесь начальник.

Для ответа ему понадобилось время, и на секунду я забеспокоился, что он откажется от возможного поцелуя или прикосновения. Я не понимал, почему меня это парило. Вероятно, из — за того, что был он очень симпатичным и благоухал просто невероятно, а его губы так и манили впиться в них…

— Все в порядке, — ответил он. Покачал головой и нервно хмыкнул. — Боже, как все странно.

Я с облегчением вздохнул, не переставая улыбаться.

— Только если мы позволяем странности выйти наружу.

Он снова спрятал руки в карманы.

— Ну, чем будем заниматься следующие несколько часов?

Ему было не за чем находиться здесь. Будь на его месте кто — то другой, я бы распрощался и сказал, что позвоню часов в семь. Я не знал, почему с ним было иначе. Просто так было. Поэтому вместо того, чтоб сказать ему уйти, я произнес:

— Как насчет того, чтоб послушать еще одну пластинку?

Он выбрал концертную запись Джеффа Бакли, и до меня сразу же дошло: я встрял по полной.

Он растянулся в кресле из ротанга, как кот на солнышке, и слушал виниловую запись моего любимого альбома. Я же расположился с ноутбуком на диване, пытаясь выяснить все возможное об Эли Мастерсоне, но, честно говоря, просто — напросто подсматривал за Эндрю.

— Эли работает с восьми до четырех понедельник — пятница? — спросил я, стараясь вернуть мозг к работе.

— Ш — ш–ш.

Я моргнул. Он, блин, шикнул на меня.

— Реально?

Он ухмыльнулся.

— Тебе нельзя разговаривать, пока играет запись. — Потом слегка склонил голову и прислушался к пению Джеффа Бакли. — Прояви немного уважения к мужчине.

— О, я уважаю мистера Бакли. — Я швырнул в него подушкой.

Подушку он поймал и, рассмеявшись, съехал немного вниз в кресле из ротанга, сворачиваясь поудобнее и улыбаясь, и, все еще читая обложку альбома, выглядел так, словно его место было именно там. Словно мне хотелось, чтоб его место было там. И осознание поразило меня.

— Что? — спросил он. — Ты как будто проглотил горькую таблетку.

Я покачал головой.

— Ничего. Нет, все хорошо. — Намереваясь вернуть сердцу нормальный ритм, я снова посмотрел на экран ноутбука именно в тот момент, когда заиграла «Аллилуйя». И как всегда вынудила остановиться. Я сделал глубокий вдох и вслушался.

Я бросил взгляд на Эндрю — он улыбался мне.

— Понимаю, что ты имеешь в виду. Отличная песня. Не уверен насчет «прекрасной»…

— Ш — ш–ш! — ответил я ему.

Он хмыкнул и дождался, пока доиграет песня.

— Да, Эли работает с восьми до четырех, понедельник — пятница.

Точно. Эли. Черт.

— На выходных он занимается спортом? Соккер, футбол, теннис?

Эндрю покачал головой.

— Хм, нет.

— Просто интересно, есть ли еще какие — то места, где мы могли бы нарисоваться, вот и все. — Я вздохнул. — У него есть любимый продуктовый? Кафе? Книжный? Парк?

Эндрю выдал несколько часто посещаемых Эли мест, и чем он занят в свободное время. Насколько я уяснил, они редко что — то делали вместе, и Эли казался довольно скучным. Сложно объяснить, но чем больше Эндрю рассказывал об Эли, тем меньше я о нем знал.

— Чем вы занимались по воскресеньям? — осведомился я. — Ходили в джаз — бар с друзьями?

Он медленно покачал головой.

— Нет.

— Почему нет? — полюбопытствовал я. — Ты же любишь джаз.

— Наверно, так и не собрались, — отозвался он, пожав плечами.

— Думаю, мне стоит поговорить с этим твоим Эли.

Он застыл, улыбка исчезла.

— Зачем?

— Велеть ему очухаться, — в шутку брякнул я, хотя и не шутил. — Это первое место, куда бы я повел тебя.

Эндрю расхохотался, и щеки окрасились в розовый.

— Господи, я — то решил, ты пойдешь к нему домой или типа того.

— Ну, нет. Я и не планировал. То есть я мог бы, но предпочитаю не вступать в контакт с целью, спасибо.

— Целью?

— Ага.

— Ты так говоришь, будто у нас секретная операция.

— Так и есть! Кодовые слова и все прочее.

— Кодовые слова?

— Фразы вообще — то, но да, — пояснил я ему. — Типа если бы он подошел к тебе в баре, я бы сказал: «Подожду снаружи», код для «желаю удачи». Или если цель занимается с другим чуваком сексом в туалете, я скажу: «Шот текилы за мой счет», код для «игра окончена».

Он скорчил рожицу.

— Ненавижу текилу.

Я поймал себя на том, что улыбался.

— Я тоже. Но ты походу не сечешь фишку.

Эндрю снова зашелся в хохоте, из чего я уяснил, что фишку он как раз таки сек. Он повертел обложку альбома в руках.

— Как умер Джефф Бакли?

— Э — э… — Внезапная смена темы, но да ладно. — Он утонул. Вышел в Миссисипи при полном параде, исполнил «Большая — большая любовь» группы «Лед Зеплин» и не вернулся.

Эндрю моргнул.

— Блин.

— Почему?

— Я не знал, вот и все.

И тут звякнул его телефон. Он достал его из кармана и прочитал то, что высветилось на экране.

— Это Сара, — сказал он.

Пока он эсэмэсился с сестрой, я снова пробежался по «фейсбуку» Эли, друзьям, семье — по всему, что могло показаться странным. Ничего необычного. А еще ни одной совместной фотки с Эндрю. Конечно, он не постил много и часто, но все — таки. Я — то думал, он хотя бы упоминал, что у него есть бойфренд, не говоря уже о совместном проживании. Никаких заметок о помолвке. Или расставании. Люди вечно постят о разрывах в «фейсбуке», чтоб вызвать сочувствие и уведомить список друзей о возвращении на «рынок». Об Эндрю здесь ничего сказано не было.

Тогда я нашел Эндрю.

Его лента новостей состояла в основном из отметок на мемах и приколах. Было несколько постов от Сары. Они показались приятными людьми. Никакой религии или политики, ничего оскорбительного. Несколько фотографий с праздников и, прокрутив ниже, я нашел детский снимок Сары и Эндрю с какого — то семейного торжества. Счастливая семья, даже идеальная.

Прилив грусти пронзил мою грудь, и я быстро закрыл страницу как раз в тот момент, когда Эндрю отложил трубку. Чтоб отвлечься, я спросил:

— Все хорошо?

— О, да, — ответил он, закатывая глаза. — Мама пригласила ее на обед в следующем месяце, и Сара предупредила, что если она должна идти, то пойду и я.