Он выглядел потрясенным.

— Такое случалось?

Я послал ему улыбку.

— Нет.

На лице отразилась задумчивость, и он положил вилку на пустую тарелку.

— Ты целуешься со всеми клиентами?

— Хочешь знать, придется ли нам?

Он кивнул.

— Если это привлечет внимание Эли — да. Если это вынудит его возжелать закинуть тебя на плечо и утащить в свою пещеру, снова сделать тебя своим — да. — Я позволил ему минутку обо всем подумать; сомнений не было, в голове у него проносился видеоряд. — Клянусь, я отлично слежу за гигиеной полости рта, у меня сверхмягкие губы, а язык подключается, только если это оправдано.

Он громко загоготал и снова покраснел. Господи, он был таким простым.

— О… эм… точно.

Я поменял тарелки местами и выставил вперед блины, сбоку пристроив варенье, чтоб он смог попробовать. Что также дало ему время собраться с мыслями.

— В общем, думаю, сегодня мы могли бы пробежаться по расписанию Эли.

— Ой. — Он с трудом сглотнул. — Конечно.

— Можем провести небольшое расследование, — объяснил я. — Промониторить его «фейсбук», узнать, где он бывал, что — то подобное.

Он задумчиво кивнул.

— Окей.

— В курсе, где он живет?

Он насупился и покачал головой.

— Нет.

— Где он работает?

— В центре.

— Чем занимается?

— Работает в типографии на Уилшире.

Не так уж и далеко.

— Хобби? Зал? Любимые бары?

— Мы состоим в одном и том же клубе, но с тех пор я не видел его там, — сказал Эндрю. — Мы ходили в несколько баров в Эхо — Парке — не моя стихия.

— А какая у тебя стихия?

Он прокашлялся.

— Недалеко от его работы есть джаз — бар. Великолепная еда, невероятная музыка.

— Ты любишь джаз?

Он кивнул.

— Люблю. — С невинным выражением лица он подцепил вилкой марокканских блинчиков с медово — инжирным вареньем, закинул в рот и застонал — глубоким, хриплым, восхитительным стоном, отчего по моему телу побежали мурашки, а по члену прокатилась волна приятной боли. — О, боже мой, — пробормотал он.

Я уставился на него. Господи, что это был за звук. Если он так стонал от еды, я бы с удовольствием послушал его в постели.

— Что? — спросил он, вырывая меня из похотливого оцепенения.

Черт. Меня поймали на подглядывании. Я поерзал на стуле, стараясь подавить наполняющее член желание, и прочистил горло.

— Блинчики хороши, да?

Он кивнул.

— Очень хороши. — Он положил в рот очередную порцию, но в этот раз вздохнул. Я почти расстроился.

Зинеб появилась возле столика с проницательной улыбкой.

— Ему нравится джем, да? — спросила она и пихнула меня локтем. — Или он издает эти звуки для тебя? Заметно, что ты в восторге, Спэнсер.

Эндрю чуть не выронил вилку, но смущен был именно я. Щеки вспыхнули от прилива тепла, и мне пришлось прятаться за смехом, но я краснел. Иисусе. Хотелось умереть.

Шок Эндрю перешел в стыдливость, хотя он не стал таким же бардовым, как я.

— Было громко?

Я решил поглумиться.

— О, да.

— Ой, — тихо сказал он. Он не смеялся. Он смотрел на Зинеб. — Прошу прощения.

Она взяла со стола пустую тарелку и рассмеялась.

— Не стоит извиняться. Спэнсеру понравилось. — Она похлопала по моему плечу и отправилась обратно к стойке, а меня окатило новой волной позора.

— Мне реально неловко, — прошептал он.

Дерьмо. Я схватил его за руку и сжал ее, решив не пускать ситуацию на самотек.

— Не надо. Это моя вина. Мне не стоило… — Я покачал головой. — Хочешь уйти отсюда?

Он кивнул. Все еще держа его за руку, я поднялся и пошел к стойке, отпустив его, только чтоб оплатить по счету. Протянул Зинеб свою карту, молясь, чтоб она не смутила меня еще больше.

Не повезло. Она сладко улыбнулась.

— Я так рада видеть Спэнсера с мужчиной, благодаря которому он счастлив.

Я рассматривал возможность начать молиться богам землетрясений, чтоб они встряхнули Сан — Андреас, земля разверзлась и полностью меня поглотила. Но вместо этого стоял там как дебил, став темно — розового оттенка, и пробормотал:

— Спасибо вам, Зинеб. Вы вообще сегодня не опозорили меня.

Она вернула карту, глядя на меня в замешательстве.

— Что? Ты не влюблен в этого мальчика?

Я покачал головой и проглотил ком в горле, который, скорее всего, был моим сердцем.

— Спасибо, Зинеб. До следующего раза.

Она еще больше пришла в замешательство.

— Но, Спэнсер, на других парней ты смотришь иначе.

Чтоб не оказаться на линии огня с ложной информацией, я сграбастал руку Эндрю и потащил его из кафе, на выходе помахав Зинеб. Промчавшись около двадцати метров по улице, я отпустил его руку, упираясь ладонями в колени и переводя дыхание.

Эндрю поразил меня своим смехом. Я ожидал целый список реакций от гнева до стыда, даже возмущения. Но хохот? Я посмотрел на него.

— Чего тут веселого?

— Ты, — ответил он. — Выражение твоего лица.

— Она до чертиков смутила меня!

— Она смутила тебя? Да она всему кафе поведала, что я издаю звуки, которые тебе нравятся!

— Ну, должен сказать, твои секс — звуки — просто бомба.

Он вытаращил глаза и разинул рот.

— Мои кто?

Теперь настала моя очередь смеяться. Я выпрямился.

— Неважно. Давай просто забудем все, что она сказала.

Он глазел на меня.

— Мои секс — звуки?

— То, как ты стонал, — пояснил я, кашлянув. — Было… до ужаса сексуально.

Он скрестил руки, потом выпрямил, затем засунул в карманы. Выглядел он довольно взбешенным, но окрасивший его пылающий румянец выдал с головой.

— У тебя привычка такая — нести неуместную фигню?

— Только когда парни издают неуместные стоны, вынуждающие меня думать о развратных вещах, что приводит к озвучиванию такой фигни вслух. — Я пожал плечами. — И вообще, по мне так вполне уместно сказать правду. Твои стоны очень эротичны.

Он закрыл глаза ладонью.

— О, Господи. — Его рука опустилась вниз, и он уставился на меня. — Не могу поверить, что ты это произнес.

— Не могу поверить, что ты об этом не знаешь, — ответил я. — Никто никогда не говорил тебе?

Он был в ужасе.

— Мы не будем вести такую беседу. Вето.

Я захохотал и кивнул на тату — салон.

— Пошли, нам надо отследить твоего приятеля.

Салон был открыт. Я придержал дверь для Эндрю.

— После вас.

Он вошел внутрь и засунул руки в карманы — верный признак его нервозности или неуверенности. Эмилио пребывал на рабочем месте, а на стуле сидело знакомое лицо с обнаженной и украшенной чернилами грудью.

— Здорова, Спэнсер! — крикнул Эрик, протягивая руку.

Я ударил по его кулаку.

— Привет, мужик. — Эрик был постоянным клиентом. Я пристально посмотрел на многообещающий рисунок на его груди. — Выглядит круто.

Эмилио без отрыва от работы произнес:

— Эй, Спэнсер, можешь подать проспиртованную вату?

— Разумеется, — ответил я, направляясь к шкафу, где у него все хранилось, и положил коробку на столик рядом с его рукой. — Лола и Габ еще здесь?

— Ага, — донесся голос Лолы. — Вторая кабинка.

Я кивнул Эндрю, безмолвно приглашая пройти за мной, и повел его в дальнюю часть салона к приватным кабинкам. Шторка была слегка приоткрыта, и я нырнул в зазор головой: Габ лежал на столе, а Лола и Даниэла стояли возле него, осматривая его зажатый сосок.

— Привет, — со смешком сказал я. — Мне стоит поинтересоваться?

Габ закатил глаза.

— Лола хочет проколоть мне соски.

Я вошел, а Эндрю остался возле входа с выражением шока и нездорового любопытства на лице. Я взглянул через плечо Лолы на вытянутый и зажатый сосок Габа. Он еще не был проколот, но Лола держала в руке иглу.

— Ты собираешься колоть?

Она взволнованно кивнула.

— Даниэла контролирует, но да, я проткну кожу и вставлю маленькую штангу. — Даниэла занималась пирсингом и позаботилась, чтоб все прошло идеально.

Габ вздохнул.