Но опять-таки я понимал, что отец прав. Мне нужно было приложить усилия, чтобы поступить в колледж. Я не играл ни в футбол, ни в баскетбол, ни в шахматы, ни в боулинг, не занимался музыкой, не блистал умом – да, черт возьми, практически ничем не блистал. В отчаянии я принялся вспоминать свои коронные трюки, но, честно говоря, насчитал не так уж много. Я умел вязать восемь морских узлов; мог дальше всех пройти босиком по горячему асфальту; балансировал карандашом на кончике пальца в течение тридцати секунд… Вряд ли этого было достаточно, чтобы обеспечить себе поступление в колледж. Я пролежал всю ночь без сна, медленно проникаясь осознанием собственного ничтожества. Спасибо, папа.

На следующее утро я зашел в кабинет директора и вписал свое имя в список кандидатов. Кроме меня, в предвыборной гонке участвовали двое – Джон Форман и Мэгги Браун. У Джона шансов не было, я точно знал. За разговором этот тип обрывал собеседнику пуговицы. Зато он хорошо учился. Он сидел в первом ряду и поднимал руку каждый раз, когда учитель задавал вопрос. Если его вызывали, Джон почти всегда отвечал правильно и смотрел по сторонам с самодовольной улыбкой, как бы демонстрируя свое интеллектуальное превосходство. Мы с Эриком обстреливали Формана жеваной бумагой, когда учитель не смотрел.

Мэгги Браун – другое дело. Она тоже хорошо училась, три года пробыла членом школьного совета и год – президентом класса. Единственный минус – она была некрасива и вдобавок за лето поправилась на двадцать фунтов. Я знал, что ни один парень за нее не проголосует.

Оценив ситуацию, я решил, что шанс у меня все-таки есть. На кону стояло будущее, поэтому был выработан план. Эрик немедленно согласился помочь.

– Конечно, вся команда за тебя проголосует, никаких проблем. Если тебе это действительно нужно.

– А как насчет девчонок? – поинтересовался я.

В этом преимущественно и заключалась моя предвыборная кампания. Разумеется, я как ни в чем не бывало участвовал в дебатах и отвечал на разные дурацкие вопросы вроде «Что ты будешь делать, если тебя выберут президентом?», но в конечном итоге именно Эрик Хантер добыл мне победу. В бофорской старшей школе училось не так уж много человек, поэтому заручиться поддержкой спортсменов означало выиграть. Большинству этих парней было абсолютно все равно, за кого голосовать. Вышло так, как я и планировал.

Меня избрали большинством голосов. Я понятия не имел, какие неприятности это сулит.

За год до того я начал встречаться с девушкой по имени Анжела Кларк. Это была моя первая официальная подружка, пусть даже наш роман продлился лишь пару месяцев. Незадолго до летних каникул она бросила меня ради некоего Лью – двадцатилетнего механика, работавшего в отцовском гараже. Подозреваю, главным его достоинством было наличие хорошей машины; Лью частенько стоял, облокотившись на капот, глазел по сторонам и говорил проходящим мимо девчонкам: «Эй, детка!» Еще он всегда носил белую футболку с пачкой «Кэмэл» в рукаве. Прирожденный лидер.

Так или иначе, приближался школьный бал, из-за Анжелы мне оказалось не с кем на него пойти. Все члены школьного совета присутствовали на балу в обязательном порядке – они помогали украшать (а наутро убирать) спортзал. И потом, обычно это действительно была неплохая вечеринка. Я обзвонил нескольких знакомых девчонок, но их уже пригласили. Обратился к другим, но и здесь опоздал. За неделю до бала выбора почти не осталось. Только шепелявые или очкастые. Бофор отнюдь не кишел красавицами, но я просто обязан был кого-нибудь найти. Не мог прийти на бал один – на что это похоже? Школьный президент, появившийся на танцах в одиночестве. В итоге пришлось бы весь вечер разливать пунш или подтирать блевотину в уборных. Вот чем обычно занимаются те, кто пришел без пары.

Я запаниковал, вытащил старый ежегодник и начал листать его в поисках девушки, которая случайно могла оказаться свободной. Сначала просмотрел фотографии прошлогодних выпускниц. По большей части они разъехались, но несколько человек еще оставались в городе. Сомневаюсь, что у меня изначально имелись хоть какие-то шансы, но я обзвонил девушек – и, разумеется, сплошные отказы. Никто, буквально никто не мог со мной пойти. Я уже и не переживал, хотя, конечно, хвалиться тут нечем. Мама знала, в чем проблема; в конце концов она поднялась ко мне и села рядом на кровать.

– В крайнем случае я могу пойти с тобой, – сказала она.

– Спасибо, ма, – уныло отозвался я.

После ее ухода стало еще хуже. Даже она усомнилась, что я смогу пригласить девушку. Прийти на танцы с матерью?! Да мне этого сто лет не забудут.

Кстати, я был не одинок. Школьному казначею Кэрри Деннисону тоже не нашлось пары. С Кэрри никто не хотел знаться; его выбрали только потому, что других претендентов не оказалось. И то, кажется, голоса разделились поровну. Он играл на трубе в школьном оркестре. У Кэрри было до странности непропорциональное тело, как будто в какой-то момент он перестал расти, – большой живот и тонкие ноги, как у персонажа мультика. Он говорил тоненьким голоском и не переставая задавал вопросы. «Где ты был на выходных? Хорошо провел время? Встречался с девчонками?» Ответов Кэрри не дожидался и вдобавок все время суетился, поэтому приходилось вертеть головой, чтобы не выпускать его из виду. Честное слово, это был самый неприятный тип из всех, кого я знал. Если я не найду себе девушку, придется целый вечер стоять рядом с ним под градом дурацких вопросов.

Я листал ежегодник, пока не наткнулся на фотографию Джейми Салливан, помедлил секунду и перевернул страницу, выругав себя за столь нелепую мысль. В течение следующего часа я рассматривал фотографии девушек, которые были хотя бы чуть-чуть привлекательны, а затем понял, что вариантов нет. Тогда я вновь вернулся к Джейми и посмотрел повнимательнее. Я сказал себе, что она довольно мила и очень любезна. Скорее всего согласится…

Я захлопнул ежегодник. Джейми Салливан? Дочка Хегберта? Исключено. Меня поднимут на смех.

Другие варианты: идти на бал с матерью, драить туалеты или, прости Господи, общаться с Кэрри Деннисоном.

Я провел остаток вечера, взвешивая все «за» и «против». Долго колебался, но в итоге выбор стал очевиден. Придется пригласить Джейми на танцы. Я принялся расхаживать по комнате, изобретая наилучший способ.

И тут меня посетила ужасная мысль. Я вдруг сообразил, что Кэрри Деннисон, возможно, сейчас занят тем же самым – листает ежегодник. Конечно, он странный тип, но ему тоже не хочется мыть сортиры, а если бы вы видели его мать, то поняли бы, как мне по сравнению с ним повезло. А если он пригласит Джейми первым? Она не откажет – и, глядя правде в глаза, это его единственный вариант. Никто, кроме нее, под страхом смерти не появится в обществе Кэрри. Джейми всем помогает; этакое, можно сказать, олицетворение равных возможностей. Она прислушается к писклявому голосу Кэрри, поймет, что душа у него добрая, и бросится на амбразуру.

Я сидел в своей комнате и сходил с ума при мысли о том, что Джейми, возможно, откажется пойти со мной на танцы. Я почти не спал в ту ночь впервые в жизни. Полагаю, до сих пор ни одна живая душа вообще не задумывалась о том, чтобы пригласить Джейми на свидание. Я собирался поговорить с ней утром, пока хватает духу, но Джейми не явилась в школу. Я сообразил, что она, как обычно, работает в приюте. Мы тоже порой пытались улизнуть с уроков под этим предлогом, но директор верил только Джейми. Он знал, что она действительно будет читать детям или мастерить с ними поделки, а не смоется на пляж или в кафе. Такое и предположить было невозможно.

– Ты уже пригласил кого-нибудь? – спросил меня Эрик на перемене. Он прекрасно знал, что нет. Хотя он и был моим лучшим другом, но иногда все же не упускал случая подколоть.

– Пока нет, – ответил я, – но скоро приглашу.

В коридоре Кэрри Деннисон копался в своем шкафчике. Готов поклясться, он взглянул на меня с торжеством.

Вот что это был за день.