В полном отчаянии Ден приказал позвать Гезу и, когда тот пришел, обрушил на него град проклятий.

— Но в чем же я виноват? — оправдывался Геза. — Ты сам согласился, чтобы Рени принес шар вниз.

— Я сожгу твоего Рени в священном огне, — неистовствовал Ден. — Будь проклят ты сам и твоя глупая выдумка!

— Сегодня днем ты благодарил меня за эту «глупую выдумку», — сказал Геза, пожимая плечами. — Кто же мог знать, что так случится? И я совершенно не понимаю, в чем вина Рени и за что его надо сжечь. Он выполнил наш приказ.

— Так что же теперь делать? — спросил Ден, внезапно успокоившись.

— Не знаю.

— Неужели картины больше никогда не появятся?

Ден произнес эти слова таким жалостным голосом, что Гезе стало жаль его. Он мог бы посоветовать брату одно-единственное средство — позвать Рени и спросить его мнение, но этого никак нельзя было сделать.

— Не знаю, — повторил он. — Я подумаю об этом и, может быть, пойму, в чем тут дело.

— Прошу тебя это сделать!

Геза ушел.

Ден остался наверху и сошел вниз только под утро. Достаточно было посмотреть на его лицо, чтобы понять — картины так и не появились.

Ни Ден, ни Геза, ни даже Рени никогда не смогли бы догадаться, что здесь произошло простое, хотя маловероятное совпадение. Шар был в исправности. Много веков спустя в аналогичном случае люди сказали бы: «Окончилась передача». Но в эту эпоху подобная мысль не могла прийти в голову никому, несмотря на то, что пришельцы говорили о том, что картины рисуются не шаром, а приходят, с помощью шара, с их родины. Ден помнил эти слова, но был бессилен сделать из них правильный вывод.

А Рени, с большим интересом выслушав рассказ Гезы, задумался и сказал:

— Скорей всего, дело в расстоянии между шаром и столом. Ты говорил, что пришельцы, прежде чем повесить шар, что-то измеряли. Видимо, я положил его не в ту точку, в которую надо. Посоветуй Дену передвигать шар до тех пор, пока картины не появятся снова. Больше я ничего не могу придумать.

— Хорошо, — ответил Геза, — я так и скажу ему. Но не сейчас, а после празднества. А то он, чего доброго, не позволит внести шар в комнату пира…

А в то самое время, когда происходил этот разговор, Доб стоял перед Розом и докладывал ему, что все готово и приговор, вынесенный Дену, может быть приведен в исполнение.

— Ты предусмотрел всё? — спросил Роз.

— Всё, господин!

— Твой человек не обманет?

— Никогда, господин! Он готов и выполнит мой приказ.

— И ты уверен, что он будет молчать?

— Его заставит молчать сам Геза.

Роз с любопытством посмотрел на своего наперсника.

— Ты очень умен, Доб! — сказал он, повторяя эту фразу уже в бессчётный раз. — Я не всегда могу понять тебя сразу.

Безгранична была гордость Роза и его уверенность в своем превосходстве над рабом. Постоянно повторяя эти слова, он никогда не думал, что признает ими умственное превосходство Доба над собой. Такая мысль просто не могла прийти ему в голову. Доб это понимал и не опасался за себя.

— Объясни, Доб!

— Ты увидишь все своими глазами, господин.

— Каким образом?

— Окажи Гезе честь и присутствуй на пиру вместе с твоим братом.

— Я не собирался там быть.

— Если ты хочешь видеть, то должен быть, — спокойно ответил Доб, уверенный, что Роз не устоит перед искушением. Присутствие Роза при смерти Дена входило важной деталью в план Доба. И он не ошибся, изучив характер своего властелина до тонкостей.

— А что я должен делать? — спросил Роз.

— Ничего. Присутствовать, и только.

— Я там буду.

Доб удалился, торжествуя. Теперь его план осуществится без малейшей заминки. Роз не удержится и скажет Гезе, что ему известно о том, что жрец нарушил закон, дав рабу образование. Остальное сделает сообразительность Гезы.

Доб заботился о своей безопасности. Он хорошо знал, что никакая близость к властителю не спасет его, если жрецы узнают о его участии в убийстве верховного жреца. Что может сделать Роз, если Доба в одно утро найдут мертвым? Погоревать, и только. Пусть Роз тешит себя иллюзиями своей силы. Он, Доб, знает, что по воле господина вступил в борьбу с более могущественной силой. Он защитит себя сам.

Все произойдет так, как им задумано. Моа уже находится в доме Роза, выданный Добом за нового раба. Бора согласился взять его с собой к Дену. Как полагается по обычаю, Моа и второй раб Боры будут прислуживать на пиру Дену и Гезе. И одним ударом будут достигнуты три цели: исполнится воля Роза, приговорившего к смерти Дена и Рени, умрет исполнитель этой воли и будет обеспечена безопасность самого Доба.

В эту ночь он спал спокойно.

И так же спокойно, в комнате Гезы, спал Рени. Охраняя своего брата и друга, он никак не мог думать, что смертельная опасность нависла над ним самим, а не над Гезой.

Ден пригласил на празднество более ста человек — всех, занимавших более или менее значительные посты. Никто не отклонил приглашения. Помимо того, что это само по себе было небезопасно, всех привлекала самая таинственность этого дома, так давно пугавшего город и всю страну. Многие, правда, явились только из опасения прогневать верховного жреца, так как разделяли суеверный страх народа.

Но ничего страшного или таинственного они сейчас не увидели. Все было таким, каким всегда бывало в домах знати. Удивляло только плохое, более чем скудное, освещение пиршественного зала. Всего десять прикрепленных к стене факелов слабо озаряли огромную комнату, оставляя стоявший на середине стол в полумраке.

Но никто не осмелился открыто выразить удивление.

Гости входили в зал, почтительно, а иногда и подобострастно приветствовали хозяев и садились к столу, кто где хотел. Большинство предпочло сесть подальше от мест, предназначенных для Дена, Гезы и Боры.

По мере увеличения числа гостей легкий шелест разговора переходил в гул. Бесшумными тенями скользили многочисленные рабы дома, предлагая гостям прохладительные напитки. Вечер был жарким.

Бора должен был явиться последним. Таков был обычай. По тому же обычаю невеста, то есть Лана, не имела права присутствовать на празднестве.

Все приглашенные уже явились, шло время, а Боры все еще не было. Ден начал хмуриться, подозревая какую-нибудь сумасбродную выходку склонного к глупым шуткам властителя. Неожиданно ему доложили о прибытии Роза.

Это было большой честью даже для верховного жреца. Никогда Роз и Бора не посещали кого бы то ни было вместе, считая, что и одного из них вполне достаточно, чтобы осчастливить подданного.

Встретить властителя вышел Геза. Его сопровождал Рени с факелом в руке. Оба поклонились, — Геза — слегка наклонив голову, Рени — до самой земли.

Высокомерное приветствие первого жреца разозлило Роза, но он сдержался. Очень скоро надменность Гезы сменится страхом перед тем, кто знает его преступную тайну.

Перед отъездом из дворца Доб как бы случайно напомнил Розу об этой тайне, и всю дорогу Роз наслаждался своим предстоящим торжеством над Гезой.

Рени стоял на коленях, подняв факел над головой. Кто такой этот раб, Роз легко догадался. Момент показался ему удобным.

Он не торопился войти в дом. Гости должны ожидать его, и как можно дольше.

— Кто этот раб? — спросил Роз.

— Его зовут Рени, — ответил Геза, удивленный странным интересом властителя к рабу.

— Он твой молочный брат?

Гезе не понравилась осведомленность Роза, но отрицать не имело смысла.

— Да, это так.

— И ты его любишь?

Незаметно для Роза Рени бросил на своего господина предостерегающий взгляд.

— Не более, чем других рабов, — как только мог равнодушнее ответил Геза.

— Я слышал другое.

Геза вздрогнул. Роз заметил и усмехнулся. Сейчас он покажет этому лицемеру!

— Встань! — приказал он Рени. А когда тот поспешно поднялся с колен, Роз внимательно всмотрелся в его лицо. — Я еще не встречал раба, — обратился он к Гезе, — у которого было бы такое выражение глаз. Можно подумать, что он образован.