Я задал Андрею только один вопрос: «А если я захочу переехать, завести или удалить аккаунт, пригласить девушку, я могу спросить разрешения Лиги?»

«Вы будете обязаны это сделать. Без всяких штрафных баллов. Насчет девушки не особенно надейтесь. Большинство активно работающих исполнителей не имеют постоянных сексуальных партнеров. Кстати, после произнесения клятвы все штрафные баллы снимаются. У вас один оставался. Все. Чистый лист».

Я несколько раз репетировал, прежде чем произнести клятву. И дважды переписывал. Наконец, результат меня удовлетворил, и я послал его Альбицкому.

Ответ пришел быстро: «Евгений, поздравляю! Вы зачислены в отряд исполнителей. Изучите наш список и отберите из него пять-семь человек, приговоренных к смерти, с приговорами которых вы совершенно согласны. Не Гуглите! Смотрите только на нашем сайте. Там достаточно информации. Как только вы вышлите нам ваш персональный список, мы предоставим вам дополнительную информацию. Выучите их имена и обвинения, запомните внешность. Вы должны знать их в лицо. На выполнение задания — неделя. Альбицкий».

Через неделю я отобрал семерых отъявленных негодяев и послал список Альбицкому.

— Они еще живы? — спросил Олег Николаевич.

— Живы ли? Не знаю. Кстати, мне уже два дня запрещено смотреть новости. Пожалуйста, не рассказывайте мне никаких новостей, а то на меня понавешивают до черта штрафных баллов.

— Хорошо, — кивнул Олег. — Ладно, давайте ужинать и спать. Завтра продолжим разговор.

Было около десяти вечера, когда Олегу пришло письмо от Альбицкого: «Как Вам мой протеже, Олег Николаевич?»

«Отличный парень, из которого вы сделали убийцу».

«Я знаю, что вы не разделяете наших методов. Замечательный парень, которого мы сделали еще лучше».

«Не знал, что вы нейрос-д применяете».

«Довольно редко и только когда медики говорят, что это безопасно. У нас же нет системы тюрем, так что приходится использовать другие методы. Да, жестковатые. Но я уверен, что многие бы предпочли отмучиться сутки под нейрос-д, чем годами сидеть в тюрьме».

«Может быть. А какую цель вы преследовали?»

«Мы ее достигли. После этого Женя даже не пытался ничего искать, имеющего отношение к акциям Лиги. Как рукой сняло. А ведь, если бы его поиск тогда касался реальной акции, а не тренировочной, он бы поставил под удар нас всех».

«Того же самого можно было достичь, куда более гуманными методами».

«Хорошо. Я не совсем точно выразился. Кроме этого, нам надо было оценить, подходит ли нам человек, в частности, как он умеет переносить боль. Если он когда-нибудь попадет в лапы СБ, к сожалению, ему нейрос-д вколют, а не гуманные методы применят».

«Зачем вы запретили ему смотреть новости?»

«Предупредил? Молодец. Всем исполнителям запрещено смотреть новости после акции. Иногда две недели, иногда больше. Мы хотим, чтобы их нейронные карты остались, по возможности, чистыми. И, если следователь спросит Женю: «Евгений Павлович, вы убили судью Беленького?» Женя бы честно сказал: «Не знаю». Еще лучше: «А что судья умер? Когда?» Большой список на нашем сайте ему, кстати, тоже нельзя смотреть. Он знает. Не предупредил? Ну, я предупреждаю».

«Жене надо будет снимать нейронную карту?»

«Да, чуть позже. Я скажу. Пока ему надо выговориться. Он вас еще не утомил?»

«Нисколько. Завтра продолжим».

Олег Николаевич тут же залез в новости. Судья Беленький да и вообще никакой судья там не упоминался. Посмотрел список на сайте Лиги: «Судья Эдуард Беленький. Приговорен к смерти Судом присяжных Лиги. Приговор окончательный. В работе». Однако пометки «исполнен» пока нет. И Олег углубился в чтение истории преступлений господина Беленького.

В воскресенье, в десять, Женя уже ждал возле двери кабинета Олега Николаевича.

— Пойдемте, — сказал Олег.

— У меня сегодня самая трудная часть разговора, — сказал Женя, поднимаясь.

— Кофе?

— Если можно.

Они сели на диван за маленький столик в метре от компьютера. Марина Юрьевна принесла кофе.

Женя взглянул на биопрограммер и кресло под ним.

— Я слышал, что биопрограммер уже не нужен для психокоррекции, — сказал он и покосился на Марину.

Марина Юрьевна вышла и прикрыла за собой дверь.

— При хороших современных модах не нужен, биопрограммер — это просто усилитель сигнала, — сказал Олег. — Нейронную карту редактируют моды. Информацию обрабатывает компьютер. Программа психокоррекции хранится на компьютере. Команды на моды передает компьютер.

— А что нужно?

— К хорошим модам только хороший смартфон. Только пациент должен всегда носить его с собой. Не забывать дома. В принципе, если связь с модами на некоторое время прервется совсем уж катастрофы не произойдет, но придется заново корректировать карту, так что притормозим.

— Вот этот подойдет?

Женя достал из кармана джинсов и выложил на стол компактный, но весьма современный телефон.

— Да, вполне, — сказал Олег.

— Сможете настроить на него мои моды, после того, как мы их введем?

— Конечно. Это тот телефон, на который вам приходят приказы Лиги?

— Угу. Тут Телеграм стоит. Кстати, можно команды на моды посылать через мессенжер с оконечным шифрованием?

— Можно. У вас есть приказ о введении модов?

— Да. Но я пока не знаю, когда вводить и какие, так что пока я бы хотел подписать согласие, потому что, когда придет приказ, у нас может оказаться очень мало времени.

— Согласие на обследование?

— На обследование и коррекцию. Можно сразу?

— Можно. Приказ Лиги?

— Конечно.

— Тогда идите сюда.

Они пересели к компьютеру, и Олег вывел на экран текст согласия.

— Как ваша фамилия?

— Соболев. Евгений Павлович.

Олег вбил имя.

— Прочитайте и приложите большой палец правой руки к красному прямоугольнику внизу экрана, как для шенгенской визы.

Женя коснулся пальцем прямоугольника.

— О-кей?

— О-кей, только прочитать надо было.

— Лига вам доверяет, — улыбнулся он. — Все? Я могу продолжить?

— Продолжайте.

— Знаете, когда я валялся на полу ванной в своих испражнениях и мучился от боли, я думал, хуже быть не может. Дно. Я ошибался.

Но все по порядку. После того, как я отослал мой список, ничего не происходило еще дней десять. Я жил обычной жизнью, сдал сессию. Вернулся домой после последнего экзамена и тогда пришло сообщение: «В верхнем правом ящике стола тюбик с кремом. Тщательно намажьте им волосы. Следуйте инструкции». На тюбике, как водится, не было никакой маркировки, зато была надпись: «Не смывать шесть часов». К тюбику прилагалась резиновая шапочка, как в парикмахерской, которую требовалось надеть и не снимать тоже шесть часов.

Я все сделал, тщательно вымыл руки, сел за компьютер и заметил время. Кожу головы здорово жгло. Я гадал, как буду выглядеть через шесть часов. Кем окажусь? Рыжим? Жгучим брюнетом? Облысею. Степень жжения говорила скорее о последнем.

Мои надежды мирно поиграть на компе развеялись за пятнадцать минут. Пришел новый приказ: «Во втором ящике стола вы найдете ампулу, пластмассовую ванночку и медицинские перчатки. Следуйте инструкции». На ампуле была единственная надпись: «Поставьте ванночку на твердую поверхность и вылейте туда содержимое ампулы». Зато ванночка оказалась с секретом. На борту имелось узкое табло, которое сразу ожило, как только я вылил туда содержимое ампулы. «Распакуйте перчатки и положите их на расстоянии вытянутой руки от себя», — гласила надпись на табло. «Опустите пальцы в ванночку. Держать около часа».

Я сходил в туалет, устроился перед столом поудобнее и опустил пальцы в раствор. «Подушечки пальцев должны быть полностью погружены в раствор», — заметило табло. — «Прижмите их ко дну». Я опустил пальцы глубже. Минут пять ванночке все нравилось, но потом она возмутилась: «Не касайтесь дна». Ну, о-кей. Через пару минут я убедился, что руки надо держать на весу, не касаясь пальцами дна ванночки и не опираясь ладонями на ее борт. Иначе табло все время что-то не устраивало. У меня заболели мышцы. Подушечки пальцев стало нещадно жечь. Но все равно с воздействием нейроса-д это ни шло ни в какое сравнение. Я взглянул на часы. Осталось сорок пять минут. Продержимся!