Арне, Реми, Этьен… Какие вы на самом деле? Что прячется за вами? Может, вы тоже скрываетесь за масками и, по каким-то неведомым мне причинам, ведете искусную игру? Зачем? Почему?

Я так устала. Морально и физически. Хотелось просто закрыть глаза и оказаться в прошлом, в котором у меня не было проблем. Восемнадцатилетняя девчонка, возомнившая, что может отомстить за унижение, хотя сама даже не видит всей сути врага. На душе стало тоскливо и я обессиленно упала на диван, закрывая глаза.

Позже, в семь вечера, я написала Арне сообщение, без каких либо объяснений сообщая, что наше свидание не состоится. В последнее время я слишком устала врать и в этот вечер хотела немного отдохнуть, закрывшись в своей мастерской. Опустошить свою голову и вообще ни о чем не думать. Хотя бы на несколько часов.

«Ужин отменяется. Я не приду. Не хочу»

Не только Арне, у меня не было желания вообще кого-либо видеть. Я не хотела рисовать, есть и спать. Просто проваляться на диване несколько часов, смотря немигающим взглядом на потолок и на какое-то время представить, что во всем мире существую лишь я одна.

Арне пытался мне перезвонить сразу после того, как я отправила сообщение, но я выключила телефон и кинула его на стол, не рассчитав силы, из-за чего он отскочил от стола и плюхнулся на ламинат.

***

В девять вечера ко мне в мастерскую нежданно нагрянула Гросье, желая проверить, как обстоят мои дела. Она жутко была недовольна тем, что я отключила телефон, на который она пыталась дозвониться, поэтому я недовольно поплелась к столику и, подняв телефон с пола, включила его. Мне тут же пришло множество сообщений о пропущенных вызовах, но только после того, как Гросье ушла, я стала их просматривать.

Арне неоднократно пытался до меня дозвониться и даже прислал несколько сообщений. Одно сообщение было с неизвестного номера. Я редко давала свой телефон посторонним людям, поэтому тут же нажала на сообщение, пытаясь понять кому и что от мня понадобилось.

«Прости. Прости меня, Клоди. Я не хотел так поступать с тобой. До сих пор я корю себя из-за того, что сделал. Я тебя очень люблю. Эта любовь сродни безумию и в ту ночь я сорвался. Знаю, что это не оправдание моему поступку, поэтому никогда не раскрою себя. Извини, но мне жизненно необходимо хотя бы иногда видеться с тобой. Ты мой воздух, моя жизнь, моя вселенная. Прости, Клоди».

Руки дрожали и щеки обожгли дорожки соленых слез. В моей голове взрывались целые фейерверки скверных мыслей и в груди заныло сердце, стуча невнятными обрывками. Раз за разом я перечитывала сообщение, пытаясь утихомирить свои чувства. Как он смел писать мне и просить прощения? Любовь? Да что это за любовь такая, когда ты уничтожаешь человека? Обычная похоть. Не нужно скрывать ее за высокими чувствами.

Я попыталась дозвониться на неизвестный номер, но он был недоступен. С громким криком, срывающимся на хрип, я, не сдержавшись, кинула свой телефон в стену, после чего, упав на пол я закрыла лицо руками и тихо заплакала. Как же мне все это надоело.

В данный момент, я разрывалась между двумя чувствами. Мне хотелось чтобы Этьен, Реми и Арне просто исчезли и меня уже не волновало кто именно меня изнасиловал. Но в противовес этому чувству мне хотелось больше никогда не появляться в клубе. Попытаться сосредоточиться на работе и больше никогда не видеть никого из «Женесе».

Я так и не смогла понять, как мне следует поступить в дальнейшем. Будучи в полном замешательстве, я постоянно меняла одно решение на другое, пытаясь понять, как они повлияют на мою жизнь.

Утром следующего дня, ко мне в мастерскую доставили букет цветов. Мои любимые красные розы были украшены множеством ленточек и тканевых бабочек. Но, в тот момент, когда я увидела в этом букете записку с уже знакомыми мне словами «Прости, Клоди», я возненавидела розы.

В то утро, я неистово разрывала букет на части, рассыпая алые лепестки на пол. Громко ругалась, проклинала весь мир, ломала крепкие стебли цветов, закрывала покрасневшее от злости лицо руками и прерывисто дышала.

Внутри я закипала и плавилась.

L'onde est si calme

Un presage

D'automne

La, la peur s'engage

Sur mon visage

Le doute frissonne

Je Serais Celle-Lа

По моим нервам, словно по оголенным проводам, пробегали искрящиеся разряды негодования. Шумное дыхание, дрожь во всем теле и жар, покрывший кожу щек покраснением. Сердце забилось в груди, словно дикий зверь, желающий вырваться наружу, но я мысленно попыталась его успокоить и привести свой разум хоть в какое-то подобие спокойствия.

Иногда, проще убежать от проблемы. Пусть это и трусливо.

Моя жизнь катилась в неизвестном направлении и, с каждым новым днем, я все сильнее погрязала в гремучем болоте возникших проблем, понимая, что, еще немного, и я с головой уйду под липкую жижу, так и не сумев исправить положение. Именно поэтому, глубоко вздохнув и ненадолго закрыв глаза, я мысленно поставила вокруг себя барьер, желая защититься от всего, что в последнее время меня нервировало. Да, это можно было считать трусливым бегством, ведь отрицанием проблем ты их не решишь, но, пошло оно все к черту. Я слишком устала.

Хотя бы ненадолго я хотела забыть про «Женесе», парней, ту ночь и сообщение. Поэтому, все это я в первую очередь вычеркнула из головы, будто из нелепого списка с продуктами. Нелегко забыть то, что терзает душу, словно стервятник, но начало было положено и это радовало. Главное, правильно настроиться. Собрав все ошметки роз с пола, я тут же выбросила их в мусорное ведро, тщательно изорвав бумажку с извинением на мелкие клочки.

После этого, с сожалением посмотрев на свой телефон, явно не подлежащий ремонту, я достала из него сим-карту и, вызвав такси, поехала в галерею. Стоило мне только появиться там, как Гросье тут же накинулась на меня с возмущениями насчет того, что до меня опять невозможно дозвониться. Пребывая не в самом хорошем расположении духа и не настроенная на дружелюбную беседу, я прервала бурный поток слов моего агента, сообщив то, ради чего приехала.

Я попросила женщину не беспокоить меня вопросами, касающимися галереи и другой бумажной волокиты. Мне уже было глубоко плевать на то, в каком порядке будут развешаны картины, какое освещение поставят около них и кто будет приглашен на выставку. Пусть Гросье сама со всем разбирается, а я займусь лишь картинами. Запрусь у себя в мастерской на неделю и буду рисовать пока руки не начнут болеть от усталости и голова не потяжелеет. К моему удивлению, Гросье со спокойствием приняла мою просьбу и пообещала не трогать меня в лишний раз. Разве что, она просила больше не выключать телефон, из-за чего я по пути в мастерскую, сняла денег с карточки и купила новый смартфон, стоивший далеко не пару центов. Лишняя трата, которую можно было избежать, если бы я не была такой импульсивной. Но, нет, себя я не корила из-за разбитого телефона, считая, что в этом был виноват тот, кто прислал мне сообщение. Если бы он этого не сделал, я бы не сорвалась. Во всем виноват тот ублюдок.

Еще когда я ехала в такси, распаковала телефон и вставила сим-карту. Сразу же пришло несколько оповещений о пропущенных вызовах, но, к счастью, никаких сообщений не было. Новый телефон, был как блокнот с чистыми листами. Нет музыки, информации, фотографий и телефонная книга совершенно пуста. Понимая, что таким образом я теряю много важных контактов, пообещала себе, что позже все же отдам старый смартфон в ремонт. Может, удастся спасти хотя бы какую-нибудь информацию.

Уже когда я вышла из такси, мой телефон зазвонил, нервируя слух монотонной мелодией. Естественно, номер был не подписан, но я и без этого узнала его, стоило лишь раз взглянуть на эти цифры. Мне звонила моя сестра Мадлен.

— Привет, моя любимая, младшая сестренка, Клоди. Я так рада, что ты, наконец-то, ответила. Не поверишь, но я уже жутко соскучилась по тебе, — раздался из динамика радостный женский голос, из-за чего меня тут же передернуло.