— Почему бы вам не перебраться в Сарматию и дальше к востоку? В тамошних пустынных степях никто не живет.

— Сарматия! Может быть, пахарю она и покажется пустынной, но я кое — что слышал от скифских кентавров. Туда двинулись ахейцы — настоящие великаны, и у каждого по двадцать коней, которым ничего не стоит съесть на завтрак тебя или меня. Эти ахейцы способны скакать на своих конях всю ночь и весь день сражаться. Клянусь Эйнко, я предпочту держаться от них подальше.

— Ну, уж в Африке — то никто не живет! Так поезжайте туда, — предложил человек.

— Если бы мы и могли все туда переправиться…

— У нас есть корабли. Чтобы перевезти вас всех понадобится не меньше двух лет, но…

— Если бы мы туда и переправились, нам бы там не понравилось. Неподходящее место для кентавра! Жара, сушь, дичи мало… Нет уж, спасибо! Но вы согласны отвезти нас в какое — нибудь другое место?

— Да, в любое! То есть в разумных пределах. Назови его.

— Перед тем, как разгорелась война, у меня был друг — юноша, ходивший в одно из тех плаваний, для которых вы постоянно снаряжаете корабли. Он рассказывал, что побывал в краях, где водится множество разной дичи и где даже растут священные поганки, которыми мы горячим кровь в праздник Лунных плясок… Мой приятель говорил, что место это людям мало подходит, зато кентаврам наверняка понравится. Горы с лугами по откосам, и никаких тебе равнин. Сеять этот ваш ячмень там негде. Ну, и отдайте нам эту землю!

— Погоди — ка! Уж не о последнем ли плавании Киприя ты говоришь?

— Да, мой друг плавал на его корабле.

— Нет, клянусь Матерью Хлебодательницей! Как я могу уступить вам эту землю? Нам же самим о ней пока ничего не известно. Вдруг там столько олова и янтаря, что не нужно будет больше плавать в Туле? А может, там есть жемчуг или пурпурницы? Ведь мы даже не знаем, что вам отдаем!

— Разве Киприй говорил, что видел там олово или жемчуг? Его матросы ничего об этом не знают. А мы отправимся либо туда, либо никуда — это мое последнее слово. Мне ведь стоит только кивнуть, и война снова начнется.

Человек вскочил. У него даже губы побелели от гнева.

— Ну так начинай войну! Пусть мы до сих пор не побеждали, но и поражений не терпели!

Иратсабал рывком поднялся с земли.

— В битвах вы нам не уступаете, не спорю. Но погодите! Мы умеем воевать и по — другому. Ночью мы будем вытаптывать ваши поля, днем нападать на вас из засады. Вы не посмеете подходить к лесу ближе, чем на полет стрелы. Мы будем гонять по полям ваших овец, пока они не исхудают, а на поле не останется ни единого колоса. Полны ли у вас житницы, Кинфидий? Сумеете ли вы дотянуть до следующей весны и сохранить зерно для нового посева?

Человек тяжело опустился на стул.

— Да как же я могу обещать землю, которая мне не принадлежит? Ею могут распоряжаться лишь те, кто дал Киприю корабли.

— Заплати им зерном, которое останется целым на полях. Или еще что — нибудь придумай. Если нужно, мы сами добавим оленьи и турьи шкуры, сколько понадобится.

Кинфидий поднял голову.

— Ну хорошо, Иратсабал, — сказал он устало. — Мы отдаем вам Атлантиду.

Верховный главнокомандующий Феттерер стремительно вошёл в оперативный зал и рявкнул:

— Вольно!

Три его генерала послушно встали вольно.

— Лишнего времени у нас нет, — сказал Феттерер, взглянув на часы. — Повторим ещё раз предварительный план сражения.

Он подошёл к стене и развернул гигантскую карту Сахары.

— Согласно наиболее достоверной теологической информации, полученной нами, Сатана намерен вывести свои силы на поверхность вот в этом пункте. — Он ткнул в карту толстым пальцем. — В первой линии будут дьяволы, демоны, суккубы, инкубы и все прочие того же класса. Правым флангом командует Велиал, левым — Вельзевул. Его Сатанинское Величество возглавит центр.

— Попахивает средневековьем, — пробормотал генерал Делл.

Вошёл адъютант генерала Феттерера. Его лицо светилось счастьем при мысли об Обещанном Свыше.

— Сэр, — сказал он, — там опять священнослужитель.

— Извольте стать смирно, — строго сказал Феттерер. — Нам ещё предстоит сражаться и победить.

— Слушаю, сэр, — ответил адъютант и вытянулся. Радость на его лице поугасла.

— Священнослужитель, гм? — Верховный главнокомандующий Феттерер задумчиво пошевелил пальцами.

После Пришествия, после того, как стало известно, что грядёт Последняя Битва, труженики на всемирной ниве религий стали сущим наказанием. Они перестали грызться между собой, что само по себе было похвально, но, кроме того, они пытались забрать в свои руки ведение войны.

— Гоните его, — сказал Феттерер. — Он же знает, что мы разрабатываем план Армагеддона.

— Слушаю, сэр, — сказал адъютант, отдал честь, чётко повернулся и вышел, печатая шаг.

— Продолжим, — сказал верховный главнокомандующий Феттерер. — Во втором эшелоне Сатаны расположатся воскрешённые грешники и различные стихийные силы зла. В роли его бомбардировочной авиации выступят падшие ангелы. Их встретят роботы — перехватчики Делла.

Генерал Делл угрюмо улыбнулся.

— После установления контакта с противником автоматические танковые корпуса Мак — Фи двинутся на его центр, поддерживаемые роботопехотой генерала Онгина, — продолжал Феттерер. — Делл будет руководить водородной бомбардировкой тылов, которая должна быть проведена максимально массированно. Я по мере надобности буду в различных пунктах вводить в бой механизированную кавалерию.

Вернулся адъютант и вытянулся по стойке смирно.

— Сэр, — сказал он, — священнослужитель отказался уйти. Он заявляет, что должен непременно поговорить с вами.

Верховный главнокомандующий Феттерер хотел было сказать «нет», но заколебался. Он вспомнил, что это всё — таки Последняя Битва и что труженики на ниве религий действительно имеют к ней некоторое отношение. И он решил уделить священнослужителю пять минут.

— Пригласите его войти, — сказал он.

Священнослужитель был облачён в обычные пиджак и брюки, показывавшие, что он явился сюда не в качестве представителя какой — то конкретной религии. Его усталое лицо дышало решимостью.

— Генерал, — сказал он, — я пришёл к вам как представитель всех тружеников на всемирной ниве религий — патеров, раввинов, мулл, пасторов и всех прочих. Мы просим вашего разрешения, генерал, принять участие в Битве Господней.

Верховный главнокомандующий Феттерер нервно забарабанил пальцами по бедру. Он предпочёл бы остаться в хороших отношениях с этой братией. Что ни говори, а даже ему, верховному главнокомандующему, не повредит, если в нужный момент за него замолвят доброе слово…

— Поймите моё положение, — тоскливо сказал Феттерер. — Я — генерал, мне предстоит руководить битвой…

— Но это же Последняя Битва, — сказал священнослужитель. — В ней подобает участвовать людям.

— Но они в ней и участвуют, — ответил Феттерер. — Через своих представителей, военных.

Священнослужитель поглядел на него с сомнением. Феттерер продолжал:

— Вы же не хотите, чтобы эта битва была проиграна, не так ли? Чтобы победил Сатана?

— Разумеется, нет, — пробормотал священник.

— В таком случае мы не имеем права рисковать, — заявил Феттерер.

— Все правительства согласились с этим, не правда ли? Да, конечно, было бы очень приятно ввести в Армагеддон массированные силы человечества. Весьма символично. Но могли бы мы в этом случае быть уверенными в победе?

Священник попытался что — то возразить, но Феттерер торопливо продолжал:

— Нам же неизвестна сила сатанинских полчищ. Мы обязаны бросить в бой всё лучшее, что у нас есть. А это означает — автоматические армии, роботы — перехватчики, роботы — танки, водородные бомбы.

Священнослужитель выглядел очень расстроенным.

— Но в этом есть что — то недостойное, — сказал он. — Неужели вы не могли бы включить в свои планы людей?

Феттерер обдумал эту просьбу, но выполнить её было невозможно. Детально разработанный план сражения был совершенен и обеспечивал верную победу. Введение хрупкого человеческого материала могло только всё испортить. Никакая живая плоть не выдержала бы грохота этой атаки механизмов, высоких энергий, пронизывающих воздух, всепожирающей силы огня. Любой человек погиб бы ещё в ста милях от поля сражения, так и не увидев врага.