Я обернулся – в прогоне стоял Лавочкин в позе картинного стрелка с постера какого-нибудь боевика.

Не сговариваясь, мы бросились бежать дальше. Мало того, что псих, так еще и неугомонный совершенно. Что с ним делать, если не отвяжется? Позвонить особенно некому!

Мы мчались по дачам. Рвались так, словно не милиционер за нами бежит, а свора собак – хотя разницы особо никакой. Один грозился застрелить, а дикие собаки, что к концу лета сбиваются на дачах в стаи, загрызут и не подавятся.

– Я… больше… не… могу… – Тема бегал хуже всех и для него спринтерские рывки два по двести – это уже рекорд. При этом и мы спросонья бегали не сильно-то лучше.

– Давайте назад! – предложил я. – Здесь… – и тут я осекся: – заборов нет…

Примерно половина дачных участков была огорожена. Заборы из сетки, гнилой доски, старых поддонов, штакетника, поликарбоната – кто во что горазд пытался оградить свои сады от расхитителей урожая.

Здесь заборов попросту не было. Не то чтобы я наизусть помнил, где что находилось, но отсутствие ограждения бросалось в глаза. Дачи перестали быть похожи на тюрьму и стали… садами? Так раньше папа всегда говорил. Не «на дачу», а «в сады».

– Санек, не спи.

– Да нет, ребят… тут что-то не то.

И, припомнив, что в нашем прогоне стоял приличных размеров дачный домик высотой в два этажа, который строил кто-то из приезжих, бросился прямо через участки обратно.

– Куда ж… – поджав губы, пискнула Ира, когда я продрался через кусты крыжовник.

Ну, не заметил. Кусты и кусты – я не такой заядлый дачник, чтобы различать растения меж собой. А зря.

Шипы впились в ткань футболки, дошли до кожи. Материал не выдержал и затрещал, а кожу зажгло, но я не остановился и по грядкам помчался прямо поперек участка.

Друзья следовали за мной. Скрывшись с хорошо просматривавшихся прогонов, мы получили небольшую фору – можно было выскочить где угодно и скрыться на некоторое время от психа.

Правда, оставалась бабка, которая наверняка караулит. Но перехитрить старуху проще простого.

Но пропажа заборов мне так запала в душу, что я свернул чуть раньше, чтобы и с соседкой не столкнуться, и посмотреть на приметный двухэтажный домик через пару участков от нас.

Он выделялся: высокий, с добротной ярко-красной крышей. Заметный издалека дом я не пропустил бы. Но не заметил. И, дождавшись, когда меня догонят друзья, вернулся на наш прогон, буквально прокравшись через дачу.

– Пш! Ты куда? – шепотом спросил меня Макс.

– Смотри! – и я ткнул пальцем вперед.

Вот отсюда эта махина никак не могла скрыться. Вообще никак – но вместо двухэтажного дома стоял снятый с колес грузовичок. Точнее говоря, кузов грузовичка. А под ним – четыре стопки кирпича вместо опор.

– Это… это как! – удивился я.

– Не может быть! – Макс тоже вспомнил.

Тема просто упал на колени, едва дыша. Очки с него свалились на землю, а потом и он сам завалился набок.

– Я… больше… не могу…

– Давай, надо бежать, тормозить нельзя, – поторопил я Тему.

Ирины пальцы коснулись моего плеча, и я вздрогнул от неожиданности и боли.

– У тебя кровь, – негромко произнесла она, а я, повернувшись, увидел ее красные пальцы. Неплохо я так через кусты продрался.

– Вот вы где! – раздался крик неподалеку. – А ну стоять! – и тут же по дачам разнесся грохот выстрела.

Я присел. Ира, чуть с запозданием, но я ощущал ее руку. Макс вот плашмя упал, а Теме и шевелиться не пришлось – он и так еле дышал после такой пробежки.

– Да что за дебил… – вырвалось у меня.

– Может, это розыгрыш? – вдруг спросила Ира.

– Непохоже, – добавил Макс и ползком направился к Артему. – Живее в дом!

Я крутил головой, пытаясь найти психа в милицейской форме и с пистолетом в руках. Но не видел. Добрался до Темы, подхватил его за руку, Макс – за другую, и вместе мы потащили его к домику. Ира подхватила очки.

До домушки оставалось всего ничего.

– Запремся изнутри. Я позвоню брату, он приедет, поможет, – тараторил Макс, пригибаясь.

– Ах вот они! Товарищ милиционер! Товарищ милиционе-е-ер! – вопила бабка, стоя посреди участка. – Вот они! Тутачки!

Мы впихнули Артема внутрь, потом Иру, потом забрались сами и забаррикадировались, провернув несколько раз вертушок замка.

– У меня нет телефона! – воскликнул я, проверив несколько раз карманы.

Теме мы помогли добраться до дивана и лечь – настолько он выдохся. А потом уже обнаружили пропажу.

– И у меня, – добавила Ира, – наверно, на улице остался, у гамака…

– Но мой-то в кармане был! – рассердился я и посмотрел на Макса. Тот лишь пожал плечами, проверив карманы джинсов:

– Нет, ничего.

Я выругался.

– Если это розыгрыш, то очень плохой! – и по очереди посмотрел на остальных.

– Санчез, ты сам дебил, похоже, – выдохнул Тема. – Даже ради того, чтобы тебя разыграть, я бы не согласился столько бегать!

– Саш, ты чего, – вступилась Ира.

Я по очереди посмотрел на всех. Макс молчал, но вид у него был такой, что он по-дружески сейчас мне ввалит хорошенько, чтобы я за языком следил.

– Ладно, извините.

– Если что, у меня тоже телефон пропал. И я уверен, что не потерял его, потому что карманы у меня на молнии, – и Тема показал застегнутые доверху карманы спортивок.

В дверь начали стучать. Причем стучали безжалостно, ломая ее так, что доски трещали.

Снаружи сперва доносился какой-то разговор, потом он стал менее внятным, а затем внезапно и стук затих. Мы же все это время стояли, боясь пошевелиться. Ведь, если выломают дверь и ворвутся внутрь, мы и сделать ничего не сможем – тесно, места мало. Отбиваться нечем, тем более, когда рвется человек с пистолетом в руках!

– Он… ушел? – шепнула Ира, когда звуки стихли окончательно. Никто не бился в дверь, ничего не трещало и не ломалось.

Макс осторожно выглянул в окно. Все было тихо.

– Выйду, проверю, – предложил он.

– Стой, вдруг…

– Я осторожно! – Макс прекратил все наши попытки его остановить.

Дошел до двери, постоял немного, а потом начал ее отпирать. Замок щелкнул, скрипнули петли. Через несколько секунд Макс заорал:

– Выходите!

Мы медлили, но он повторил просьбу, и мы с Ирой, убедившись, что Артем предпочитает встретить судьбу лежа, вышли за Максом. Снаружи никого, кроме него, не было.

– Он ушел? – удивился я.

– Ушел, – Макс вышел в прогон, убедился, что там никого нет, и вернулся к нам. – Как и не было никого. На дверь посмотри.

Хоть краска на ней потрескалась от времени, ни одного следа не осталось – а как трещала дверь, хоть что-то да должно было остаться!

– Ничего не понимаю, – пробормотал я растерянно, когда сунул руки в карманы. – Телефон! На месте.

– И мой, – добавил Макс.

– И… мой, – испуганно произнесла Ира.

– Те-ма! – заорали мы хором.

Тот нехотя вышел, и почти одновременно с этим мимо нас проковыляла соседка с пустой канистрой под воду:

– Вот, бесятся, а потом… – и бросила через плечо: – вы бы хоть умылись, молодежь!

И поковыляла дальше, как ни в чем не бывало.

– Чего эт с ней? – спросил Артем, опираясь на дверной косяк, а потом крикнул ей вслед: – А куда псих с пистолетом делся?

Бабуля встала на месте:

– Вы бы пили поменьше, молодежь, – ворчливо отозвалась она. – Ладно, костер палите, сожжете кого-нибудь, но такое больше не пейте, – бабуля немного помолчала, шагнула вперед, а затем снова обратилась к нам: – не было тут никого. Приснилось вам, поди, встали только что? Я ж тут с утра по грядкам. Никого не видела.

Хотелось что-то ей возразить, но ничего логичного и разумного сказать ей было невозможно. Произошедшее простой логике никак не поддавалось.

В растерянности мы сели обратно к мангалу. Мы с Ирой притулились на краешке гамака, а парни, выбрав по короткому бревышку, сели на них.

Можно было начать разговор с чего угодно, но все только сидели и переглядывались между собой, не зная, что лучше сделать, с чего начать. И стоит ли вообще это все обсуждать.